В ней было маленькое окошечко. Он открыл его и выглянул. Удовлетворенный расстоянием до земли, закрыл, подошел к двери и кивнул Дэа.
- Зайдите сюда ненадолго.
- Зачем?
- Может, вы захотите сбежать или ещё что. В любом случае - зайдите и не выходите, пока я не скажу.
Дэа нерешительно встала. Довольно быстро для толстяка он шагнул к ней, взял за запястье и швырнул к двери. Испуганная, она влетела в ванную и закрылась на замок.
- Проверь все, - сказал крепыш напарнику. - А я позвоню.
Пока тот занялся столом Дэа, методично выдвигая ящик за ящиком, просматривая каждое письмо, каждый счет, каждое фото, мужчина с сигарой поднял трубку и набрал номер.
- Это Вайтей, - сказал он, услышав голос Мусии. - Она не знает или не говорит.
- Она все ещё принимает вас за полицию?
- Да.
- Применяли силу?
- Были безупречно вежливы.
- Парень здесь, играет.
- И как?
- Выигрывает. На двадцать очков впереди.
Мужчина с сигарой положил трубку, подозвал проверявшего стол.
- Что скажешь?
- Честная работящая баба. Восемь сотен на счету, зарабатывает шесть сотен в месяц. Счета есть, но немного. Письма от парней. Она чиста.
Вайтей снова говорил в телефон:
- Ничего такого в столе. Ни намека на связь. Похожа на честную работающую бабу.
- Примените силу и посмотрите, что выйдет. Этот парень не простак, и он меня раздражает, - сказал Джерри Мусия.
- Насколько применить? - спросил Вайтей.
- Делайте, что захотите.
- Она поймет, что мы не копы.
- Кого это волнует?
- Если мы ничего не получим?
- Тогда хоть развлекитесь с ней. Хотел бы я быть с вами. Не звоните, если она ничего не знает о парне. Приятно провести время.
Вайтей повесил трубку, аккуратно положил сигару в овальную латунную пепельницу и подошел к ванной.
- Открой, детка, - сказал он мягко.
Дэа пыталась решить, что делать. Она боялась, уже не будучи уверена ни в том, что эти двое из полиции, ни в том, что сказанное о Джонни Колини правда.
Крепыш подумал, что она могла выбраться через окошечко, вышиб дверь плечом, схватил Дэа и заглушил вопль, закрыв ей рот рукой.
В двухкомнатном номере отеля на Седьмой авеню Джонни Колини разорял телезвезду. Тот откинулся от стола, выставив вперед ладони.
- Сегодня я не выписываю чеков, - сказал он, натурально улыбаясь. - Я хорошо пью и вовремя ухожу - поэтому трачу время и деньги на игру. Я ненормальный.
Джонни Колини вернул улыбку.
- Приятно было выигрывать ваши деньги, - сказал он по-итальянски.
Певец засмеялся.
- Парень из Италии? Вы не местный, - ответил он на том же языке.
Джонни кивнул.
- Мои люди там.
Когда певец с телохранителем, менеджером и двумя секретарями ушли, Джонни увидел, что оставшиеся игроки были профессионалами. У него было четыре сотни выигрыша, но он знал, что удача кончилась.
Кости были у коротышки-инвалида. Тело его перекривилось влево, как от боли, глаза смотрели, как у злой птицы.
- Ставлю десять тысяч, - сказал он. Остальные посмотрели на Джонни, ожидая, что он покроет. Он покрыл. Мужчина выкинул шесть-два. Джонни знал, что уже началось, и гадал, дадут ли ему сегодня ещё раз выкинуть кости.
Не дали.
Когда он выиграл последнюю, пятую сотню, перепалка началась. Он ждал этого.
Игрок по прозвищу Мул, добрых двести шестьдесят фунтов массы, наклонился к нему. Джерри Мусия наблюдал.
- Ты "шестерка", так?
- Твоя семья содержит самый дешевый бордель в Палермо, ответил Джонни.
- Слушай, "шестерка", не выступай, - сказал высокий, худой юноша с узким треугольным лицом.
Джонни схватил кости - по правилам был его ход, и швырнул в бледные глаза на рыбьем лице.
Глаза Мусии прыгали с одного на другого, уголки губ опустились. Он молча приказывал не применять грубую силу, не сейчас. Он хотел испытать Колини. Драка ничего не докажет. Иногда парни предпочитают быть побитыми, но не мучиться игрою в слова.
Бледный юноша поднял кости и швырнул их об стену.
- Ты осквернил их своими руками, - сказал он Джонни.
- Не твою ли сестру я трахнул, когда напился, как свинья? - спросил гигант Мул у Джонни.
- Не говори ему, он будет должен тебе четвертак, - сказал Ропи, темный, низкий и широкоплечий.
Каблук Колини опустился на сверкающий туфель Мула.
Он взглянул им в глаза. Белые зубы сверкнули на красивом оливковом лице. Руки небрежно висели вдоль бедер. Он снова был молодым Джулиано, над которым насмехалась полиция в камере маленького городка Сицилии. Так же издевались, почти так же оскорбляли. Их было четверо, двоих он отправил на тот свет, двух других так сковал наручниками - запястья на лодыжках другого - что когда их нашли, сочли это грязной шуткой.
Он посмотрел им в глаза, но их не волновало, что в них отражалось. Даже Мула, меньше всего - Мусию.
Мусия покачал головой.
- Мы просто подстрекали тебя. Все это время. Выйдите из-за его спины, парни, он не шутит.
- Я шучу, - сказал Джонни и небрежно ткнул в глаза Мулу, а когда тот отступил от внезапной боли, ударил его ногой, и Мул, согнувшись, упал на колени.
- Это была твоя собственная сестра, - мягко сказал он Мулу. Левой он схватил полную открытую бутылку пива с маленького столика. Он был возле Ропи, и горлышко вонзилось ему между зубов. Ропи захлебывался пеной.
Остальные смотрели на "беретту" в правой.
Ропи цеплялся руками за руку Джонни, но голова была запрокинута далеко назад, бутылка сидела глубоко в горле. Он упал на спину, пиво потекло из ноздрей.
- Ты должен мне четвертак - за пиво, - сказал Колини Ропи.
Джерри и бледный парень смотрели на пистолет, вытянув руки с растопыренными пальцами.
- Ты доказал. Мы тебе верим, - сказал Джерри Мусия.
- У него грязные руки, - сказал Колини Джерри, кивнув на худого. - Я хочу, чтобы он помыл их там.
Он указал на дверь ванной.
- Ты знаешь, как и чем. Вы двое ему поможете.
- Я не могу это сделать, Джонни, - сказал Джерри. - Я знаю этого парня.
- Ты сделаешь это.
Потом он положил "беретту" в карман и посмотрел на них. Побитые и униженные, они боялись за свою шкуру.
Перекошенный наблюдал, не принимая участия и не боясь пистолета. Жизнь для него была доской с заслонкой, двумя белыми кубиками и денежным дождем. Он не боялся смерти, но в ночных кошмарах видел, что его умные пальцы однажды ему откажут. Этот кошмар возникал всякий раз, как он кидал кости.
Джонни оскалился Джерри Мусии.
- Закончим игру, - сказал он.
Перекошенный кивнул, и, с тайным страхом и визгом внутри, кинул кости. Они ударились о заслонку, сверкнули и остановились. Игра началась снова.
Он знал, что делает.
Он проиграет. Он просадит восемь тысяч наличных и перейдет на чеки, там ещё тридцать. Он знал, что не сможет выиграть, но хотел проиграть крупно. Достаточно крупно, чтобы пошли слухи.
Быть лидером - значит, быть легендой. Так было в Сицилии. Быть Джулиано значило сделать имя Джулиано больше, чем именем - словом. Словом, которое значило храбрость и гордость, быструю и неизбежную месть, наглость сверх меры и здравого смысла. Создай легенду - и ты лидер.
Сегодня легенда Джонни Колини родится в мафии.
За десять минут перекошенный взял его пять тысяч. Джонни достал чековую книжку из крокодильей кожи и выписал чек в банк на Пятой авеню на 25 тысяч долларов. На бланке стояло его имя, но не было адреса. Он подписал чек и швырнул Мусии.
- Я играю на все.
Джонни хотел проиграть быстро. Это был жест, и больше ничего. На счету у него было 33 тысячи, и он хотел, чтобы мафия знала, что он может спустить 30 тысяч за игру, не поведя бровью. То, что он сделал с этими людьми сегодня, так или иначе получит огласку. А так как они не знают, откуда он и что здесь делает, его не убьют - пока.
Но босс захочет его видеть. Ему нужен был босс.
Двадцать пять тысяч Джонни потерял быстро.
- Ты хорошо работаешь, - сказал он перекошенному. - Приятно наблюдать за тобой.
И вышел из номера, а Джерри Мусия, Мул и бледный смотрели ему вслед с ненавистью, страхом и уважением.
7
Над широкими улицами занимался свежий, холодный рассвет, над Сентрал-Парк поднимался туман. Джонни Колини ощущал свою силу и молодость. Он хотел есть, женщину и сухого вина после завтрака. И подумал о Марии.
Он видел много таких рассветов, где были оливковые рощи и горы вместо широких пустых улиц и слепых стен домов.
Мария была в другом времени. Его новая девушка, Дэа, была здесь и рядом. Джонни подошел к её дому и поднялся наверх. Он хотел постучать, но дверь стояла настежь.
В предрассветном полумраке он увидел её на полу, с подтянутыми к подбородку коленями. Она была голой, гладкие плечи и спина сотрясались от рыданий.
Он позвал её, но она не услышала. Она держала себя в руках, и всхлипы были тихими, но ужасными.
Он опустился на пол рядом и снова позвал её, мягко и нежно обняв за плечи. Потом медленно поднял её и почувствовал разрывающую тело дрожь. Она прятала от него лицо.
Подняв Дэа, Джонни огляделся и заметил вышибленную дверь в ванную.
- Кто-то хотел узнать обо мне? - спросил он, зная ответ.
Она хотела кивнуть, но мешали судороги.
- Когда ты не захотела говорить, они взялись за тебя?
От воспоминаний она застонала, совсем негромко, как тяжело больной ребенок от боли.
Он отнес её в кровать, та осталась нетронутой. Ласково укрыл и прошел в ванную. Там была кровь, немного, несколько капель на кафельном полу. Вероятно, кровь мужчины, подумал он, увидев осколки стекла. Она пыталась бороться.
Джонни нашел успокоительное, стакан, налил воды и отнес ей, заставив выпить. Потом прошел в кухню и нашел маленький острый нож.
Он мягко поговорил с ней, наполовину на родном языке, нашел ключ в её сумочке и вышел, закрыв за собой дверь.
На улице, все ещё холодной и серой, он побежал. Он бежал легко, как по гальке в горах Сицилии. А вернувшись к отелю на Седьмой авеню, пошел, осматриваясь.
Мусия приставил человека следить за ним на скачках. Люди Мусии следили, когда он провожал Дэа домой. Люди Мусии сделали это с его девушкой.
Он не хотел пока убивать Мусию, но собрался найти людей, которых тот посылал. Они должны были вернуться в отель. Это люди ночи, встречающие рассвет за едой. Здесь должна быть забегаловка. Или прямо в номере?
В вестибюле он нашел телефоны и позвонил в бюро обслуживания. Весьма кстати вспомнился номер комнаты.
- Что насчет завтрака в 1112?
Через минуту ему ответили:
- Извините, сэр, в 1112 завтрак не заказывали. Могу я вам помочь?
Джонни повесил трубку и вышел. Через двадцать минут он нашел тихое кафе на Восьмой авеню. Мусия и двое мужчин как раз выходили. Ни один из них в кости не играл. Мусия покинул их на углу и направился обратно в отель, двое зашагали к гаражам.
Джонни шел следом. Улица была пуста.
- Вы кое-что оставили у девушки в квартире, - сказал он. Мужчины резко обернулись.
Один был крепок и крут, другой помоложе, но тоже силен. Они не видели пистолета и не боялись, а презирали его, потому что сегодня имели его женщину, и были пьяны от жестокости.
- Какой девушки? - спросил молодой.
- Ты Колини? - спросил крепыш.
Джонни вонзил в него острый кухонный нож и вырвал обратно. Не успев даже почувствовать боль, он умер. Молодой увидел движение руки Джонни и понял его. Он бросился бежать, но Джонни его догнал.
Для таких случаев была традиция, после которой ни для одного из них нож больше не потребуется. Джонни исполнил традицию и оставил тела, где они лежали, на сером асфальте возле гаражей.
Крови на нем не было. Он вытер отпечатки с рукоятки и лезвия ножа куском газеты из канавы и выбросил окровавленную бумагу и нож в канализацию.
Придя в отель, Джонни долго стоял под душем, многократно вымыл руки, потом лег и заснул.
Позавтракал он после полудня. Первые полосы дневных газет занимали два трупа, найденных возле Бродвея. Это была месть, и газеты считали убийцу, или убийц, сицилийцами, потому что на мертвых был традиционный знак, что они насильники, или надругались над его женщиной.
Мужчины побывали и в Синг-Синге, и в Данморе. Департамент нью-йоркской полиции не огорчился их смерти. Тем более, что у кого-то был хороший повод с ними разделаться.
Когда Джонни заканчивал завтрак, ему позвонили. Рядом с коридорным стояли два незнакомца.
- Мистер Колини? - Незнакомец был крупным, явно полиция или мафия.
- Да.
- У нас ваш чек на 25 тысяч долларов. Мы выполняем расчеты в делах такого рода. Но мы не можем обналичить такой чек. Не можете ли вы пойти с нами в банк и взять эту сумму?
- Конечно, - сказал Джонни.
Он достаточно знал налоговые законы Соединенных Штатов, чтобы понять, почему не должно быть записей крупных выигрышей.
Взяв шляпу, он прошел с этими двумя в банк на Пятую авеню. Все молчали.
Двое ждали, пока Джонни выписывал новый чек на 26 тысяч. Ему нужна была тысяча на мелкие расходы.
Джонни передал чек в окошечко. Молодой человек секунду смотрел на него, улыбнулся и пошел к картотеке.
Вернулся он уже без улыбки.
- Вы закрыли ваш счет этим утром, сэр, - сказал он, глядя на Джонни, как обычно смотрят на опростоволосившихся посетителей.
- Могу я увидеть этот чек? - спросил Джонни.
Молодой человек подошел к старику за широким столом сзади, кратко с ним переговорил, проворно подошел к картотеке и вернулся с чеком.
Джонни посмотрел на него. Там не было фамилии, но подпись стояла его, а под ней приписка - "Чикаго".
- Это ваша подпись? - спросил молодой человек.
- Конечно, - ответил Джонни, протянул чек и отошел.
До ожидающих денег оставалось двадцать шагов на размышление.
Настоящий Колини оставил его без средств, используя свою сеть. Это не было неожиданностью. Неудивительно, что старик на вилле интересовался, как Джулиано выкрутится сам. Настало время тяжелой работы.
Когда он дошел до двух сборщиков денег из мафии, те в ожидании встали.
- Не сегодня, - сказал Джонни, медленно идя к двери.
- Нужно сегодня, - сказал тот, что повыше.
- Не получится.
- Ты увиливаешь от расчета? Ты ненормальный?
- Вы знаете, где меня найти.
Они дошли до тротуара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19