- Бедная женщина, - пробормотал Сканкалепре. Следователь же, напротив, воскликнул:
- Отлично! Чудесно! Теперь я окончательно убедился, что Эзенгрини невиновен.
Он повернулся к Сканкалепре:
- Давайте искать убийцу.
- Но какого убийцу?
- В самом деле, вы ведь не в курсе заявлений и просьб адвоката Эзенгрини. Вот, держите: прочтите все это досье, пока я сейчас выслушаю нескольких свидетелей. После этого мы вместе поедем в М..., и по дороге вы мне скажете, кто, по вашему мнению, является настоящим преступником. И я уверен, что наши мнения совпадут.
Даже завещание американского дядюшки Сканкалепре прочел бы не с таким восторгом!
Когда же он подошел к известному подложному письму адвоката Эзенгрини к Барзанти и повторил опыт по их сличению на оконном стекле, взгляд его засветился. Однако перед списком встреч в записной книжке адвоката его мысли вновь начали путаться. Он мысленно перенесся в тот самый четверг - день, постаревший на три года, пытаясь представить себе, когда и как синьора Джулия могла написать это письмо Барзанти в этот самый день. Это было, очевидно, около девяти часов утра, когда синьора Джулия отправила Терезу Фолетти обратно домой. Но кто же "был в курсе всего"? Ни малейшего сомнения - тот, кто подделал подпись адвоката Эзенгрини. И если он смог декалькировать ее с документа, который был не чем иным, как прошением о досрочном освобождении Марчионато, эта операция так или иначе должна была осуществляться в самом кабинете адвоката, в отсутствие последнего. Но когда? В предыдущую субботу? Если так, то тогда можно объяснить просьбу об изъятии его записной книжки, о чем заявил адвокат. В то субботнее утро прошение о досрочном освобождении в пользу Марчионато, уже подписанное, валялось где-то в кабинете адвоката. Беррини, коллега Эзенгрини, уже завершил к этому времени свой визит, а геометр Чиодетти пришел позже, когда адвокат возвращался из суда... Кто другой находился в кабинете в течение этого получаса, чтобы декалькировать подпись на уже приготовленное письмо?..
Сканкалепре закрыл папку с досье и погрузился в свои мысли, которые теперь принимали более определенное направление. Немного спустя вернулся следователь в сопровождении нескольких персон. Сканкалепре не проронил ни слова. Он продолжал размышлять.
По дороге в М.., он шепнул следователю на ухо единственное слово. Тот согласился кивком головы. Они больше ни о чем не говорили, и на протяжении всей поездки продолжали в тишине строить свои планы, ибо могли наконец подставить определенное имя ко всем указаниям и признакам, которые в течение месяца адвокат Эзенгрини последовательно раскрывал перед следователем.
Когда они прошли в арестантский дом, следователь вдруг остановился и посмотрел Сканкалепре прямо в глаза.
- А если мы все-таки ошибаемся? - заявил он. - Если этот чертов адвокат откроет нам сейчас совсем другое имя? Если все это не что иное, как макиавеллиева игра с его стороны?
- Можно всего ожидать, ясное дело, - согласился Сканкалепре.
- Вот уже почти месяц, как мы не виделись, - сказал адвокат Эзенгрини, обращаясь к Сканкалепре, после того как поздоровался.
- Мы немножко потеряли его из виду, - объяснял следователь. - Но Сканкалепре отнюдь не дремал, и сегодня утром он принес мне новый ключ к разгадке этой мистерии, на что я меньше всего надеялся.
Говоря это, он протянул адвокату последнее письмо синьоры Джулии.
- Этот Барзанти, - проговорил в задумчивости адвокат, прочитав письмо, - к счастью для меня, очень неаккуратен со своей корреспонденцией. Он теряет одно письмо, затем другое... Можно сказать, что рука судьбы хочет помочь мне, подбрасывая все эти доказательства. И после этого письма отыскание драгоценностей уже не представляется доминирующим фактором. Но нельзя ничем пренебрегать.
- Теперь же, - заметил следователь, - я тоже хочу представить свое маленькое заявление: выслушать вашего секретаря Деметрио Фолетти, чтобы попытаться узнать наверное, кто был в вашем кабинете в то субботнее утро, когда письмо с поддельной подписью было отправлено Барзанти.
- Это хорошая мысль, - признал адвокат. - Только, может быть, стоит это перенести на более поздний срок. Попробуем лучше воспроизвести само преступление, предположив, к примеру, что Деметрио Фолетти и есть преступник. Просто для того, чтобы проверить возможную версию. Итак, жена моя пользовалась своими посещениями колледжа, где училась наша дочь, для Того, чтобы избежать на время атмосферы города М... Именно поездки в Милан привели к фатальной встрече с Люччано Барзанти. После первых свиданий в случайных местах Барзанти нашел подходящее место на бульваре Премуда. Как нам известно, к этому времени уже велась переписка между ними.
Моя жена придумала хороший способ получать письма, используя канал Терезы Фолетти, при этом простодушно полагаясь на то, что конверты, подписанные ее собственной рукой, можно будет выдать за отправленные дочерью. Возможно, Тереза и поверила в это, но не ее муж, который вскрыл одно из первых писем. Вполне вероятно, что он вскрывал многие из них, и уж обязательно то, где было написано, что желанное любовное гнездышко наконец найдено в таком-то номере по бульвару Премуда. Барзанти подписывал иногда свои любовные письма именем и фамилией. Так Деметрио Фолетти стало известно, что моя жена имела связь, он также узнал имя ее счастливого любовника и его точный адрес. Ему не потребовалось много времени, чтобы разработать план шантажа. И легко себе представить, как внезапно обрело над ним власть чувство вожделения, которое, безусловно, было не новым для него, когда он понял, что женщина, которую он почитал до этого дня неприкосновенной, была теперь полностью в его власти. Своим умом садовника он, должно быть, думал, что подобно цветам женщины дарят свой аромат как тому, кто их вырастил, так и тому, кто их срезал, чтобы поставить в своей комнате. Ему нужно было только протянуть руку, чтобы сорвать этот цветок, и он также будет одарен своей долей аромата. Мы можем себе представить его требования и то, как они были отвергнуты. Бедная Джулия дорого заплатила за свой побег. Деметрио кончил тем, что взревновал как настоящий муж, может быть, даже сильнее. Он придумал уловку с письмом, отправленным якобы мужем, который в курсе всей истории. Он много раз уже пользовался этой системой декалькирования, с моего разрешения, разумеется, в случаях, когда требовалась моя подпись на менее важных документах в мое отсутствие. Сохранит ли Барзанти письмо у себя или покажет его моей жене, достаточно того, что оно имеет видимость подлинника.
В обоих этих случаях, а особенно во втором, оно должно было иметь конечным результатом прекращение этой связи.
Видимо, он надеялся, что как только Барзанти удалится, он займет его место. С другой стороны, он должен был понимать, что, если прекратится эта связь, его шантаж тотчас же утратит свою убедительную силу. Но страсть не рассуждает. И нам нужно вообразить Деметрио, теряющего голову и терзаемого желанием. А также жаждой мести. В возрасте двадцати пяти лет он впервые пришел в дом моей жены в качестве садовника, приехав из своей родной деревни, поблизости от Бергамо. Когда же я в свою очередь переехал на виллу Дзаккани-Ламберти и перевел туда свою контору, видя, что как садовник он не особенно загружен работой, я начал понемногу использовать его в качестве курьера, затем как служащего. Он ходил на почту, в банки, в другие конторы. Я понял, что он умен: когда ему нечего было делать, он читал отчеты о процессах, изучал кодекс и буквально погружался в трактаты по криминалистике. В конце концов я сделал его своим доверенным лицом. И должен сказать, что он всегда служил мне честно и с усердием, иногда доходил до того, что подсказывал тактику защиты, которая была для меня неприемлема только потому, что была слишком уж изощренной. Деметрио наделен воображением и интуицией, очень настойчив в доводах. Слишком много качеств, чтобы просто служить в садовниках. Он взял в жены горничную моей покойной супруги Терезу, которая была недурна в молодости, но через несколько лет стала старухой. Не надо забывать, что она на десять лет старше его.
В то время когда было совершено преступление, Деметрио было сорок с небольшим, намного меньше, чем мне. Он определенно считал себя красивым мужчиной и в собственных глазах был моим заместителем и доверенным лицом. Поэтому он мог счесть позволительным для себя возжелать жену своего патрона, тем более зная, что эта женщина уже сошла с прямого пути.
В ту субботу он отправил письмо в надежде, что ответ придет до четверга, как обычно через Терезу. В четверг утром, видя, что почта не принесла никакого письма на имя Терезы, он подумал, что Барзанти не принял во внимание его угрозу и полученное предупреждение. Значит, нужно было оказать давление на женщину.
Рано утром он уже настаивал, чтобы она не ехала в Милан после обеда и, должно быть, пытался запугать ее.
Именно тогда она и написала письмо, которое Сканкалепре нашел у привратницы с бульвара Премуда несколько дней назад. Письмо пришло в Милан с задержкой в несколько дней из-за почтовых неполадок, когда Барзанти уже уехал в Рим. Где-то около десяти часов утра жена вышла, чтобы отправить его. Деметрио, заподозривший какую-то хитрость, спустя час вернулся в дом, когда его жена уже ушла оттуда, и вновь повторил свои угрозы. Жена моя, очевидно, закричала, и Деметрио, потеряв рассудок, заставил ее умолкнуть навсегда.
Пройдя внутренней лестницей, он перенес труп в подвал. Пуговица, которую я нашел под кучей дров, оторвалась, очевидно, от костюма моей жены в тот момент, когда убийца опускал тело, которое нес на спине, на земляной пол подвала. Фолетти единственный знал о существовании цистерны возле каретного сарая и думал о том, как спрятать там этот столь неудобный для него груз. От выхода из подвала до самой цистерны его путь был скрыт от всех взглядов. Я был в суде, присутствуя на процессе, и не мог вернуться раньше полудня. Тереза была у себя дома и не должна была ничего заметить. У Фолетти, таким образом, было время, чтобы вернуться в дом, взять чемоданы, бросить туда ворох одежды и белья моей жены, не забыв и о маленьких женских сумочках. Он симулировал побег.
Я не, позабыл и о драгоценностях; сами по себе они не представляют большого капитала. Женщина, когда убегает, всегда старается взять с собой свои драгоценности. Потому он и воздержался от укладывания их в чемоданы, которые ни он и никто другой не должен был никогда откопать. Он закрыл их в маленькой шкатулке и зарыл в оранжерее, в большом цветочном горшке.
Следователь и Сканкалепре не шевельнулись, слушая этот длинный рассказ. Однако при новом откровении следователь воскликнул:
- Так значит, драгоценности найдены!
- Они найдены, - продолжал адвокат. - Несколько месяцев тому назад, когда я время от времени по ночам возвращался в парк. Обнаружив там труп, я больше чем когда-либо поверил, что там находятся и драгоценности. Деметрио сопровождал меня во всех моих поисках. Он заметил, что я ищу свою жену в парке под землей и, может быть, понял, что, исследовав все закоулки, я подобрался и к цистерне. Но он мог не беспокоиться: все мои открытия обращались против меня. Ясно, что именно у меня была причина совершить преступление. И я, естественно, никак не был заинтересован, чтобы пустить в ход судебную машину, погруженную в провинциальную дремоту.
Симулированный побег и отсутствие трупа спасали меня от обвинений. А драгоценности были для него средством, чтобы скомпрометировать меня и при случае представить вещественную улику против меня. Заметив, что я их настойчиво разыскиваю и начинаю обследовать оранжерею, он был вынужден сменить место их укрытия. Ему не хотелось их терять, так как, несомненно, лет через десять - пятнадцать он смог бы их продать без всякого риска. Равно как может случиться и так, что в один прекрасный день они потребуются ему, чтобы обвинить меня, а также отвести подозрения от себя самого. Достаточно будет сделать так, чтобы их "нашли" в моем кабинете.
В одну из ночей я заметил, что большой цветочный горшок сдвинут с места. Я приподнял его и под ним обнаружил что-то вроде неглубокой ямки, засыпанной рыхлой свежей землей. Таким образом, было совершенно ясно, что Деметрио унес драгоценности в другое место. Мне бы хотелось, чтобы он отнес их к себе домой. Но в его распоряжении находился весь парк Сормани, в который (и это важная деталь) Деметрио заходил, когда ему вздумается, так как уже несколько лет семейство Сормани доверяет ему заботу о своих цветах. Вот почему тень, которая чуть было не уложила на месте моего зятя, пришла со стороны стены, сопредельной с виллой Сормани. По ночам, впрочем, довольно рано, Деметрио входил через подъезд с улицы Ламберти, от которого имел ключ, и спускался в парк, чтобы проследить все мои передвижения, между тем как я немного позже, в свою очередь, входил через тот же подъезд и спускался в сад. Когда же он увидел, что мой зять вознамерился переделать старый сарай в гараж и что он вот-вот уберет слой земли и дерна, чтобы освободить старый настил и покрыть его бетоном, он понял, что будет обнаружена также и цистерна и найдена могила моей жены. Я тоже понял это и приготовился пережить тяжелые времена.
Нужно было срочно найти драгоценности и выявить тайник, ибо Деметрио мог ими воспользоваться против меня. Я в самом деле почувствовал себя в большой опасности. Тогда я спрятал письмо с моей поддельной подписью в досье Молинари, то есть в то место, где его могли отыскать не иначе как по моей подсказке, и стал ждать дальнейших событий. Деметрио, видимо, стало известно, что мой зять намеревается устроить засаду на ночного гостя.
- Именно так, - перебил его следователь. - Ваш зять говорил ему об этом, и Деметрио мог подумать, что Фумагалли хочет в одиночку захватить ночного гостя.
- Ввиду этого, - продолжал Эзенгрини, - он и решил заманить его в парк, подкараулить там и прикончить без большого труда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12