Каждое ее слово вонзалось, как игла, в сердце Грейси, но она ничем не выдавала своих чувств. Она смотрела на Алике с чувством жалости и испытывала некоторое удовлетворение, видя, какой гнев она вызывает у другой женщины.– Он вам когда-нибудь говорил, что любит вас? – спросила Алике чуть более пронзительным голосом и рассмеялась. – Он вам что-нибудь обещал? Задайте себе эти вопросы, а потом спросите себя почему. Потому что вы ему не пара. Он будет пользоваться вами, пока ему не надоест, а потом бросит вас без всяких угрызений совести. – Она встала и оправила свое прилипшее к телу платье. – Но, конечно, если эти слухи всего лишь слухи, то вам нечего беспокоиться. – Она снова рассмеялась и удалилась, а у Грейси в ушах все еще звенел этот смех, когда она поднялась и направилась обратно к своему столику. И ее смех, и каждое слово, произнесенное из чувства зависти и злобы, заставляли ее теперь по-новому взглянуть на те вопросы, которых она старалась избегать.Я должна убираться отсюда, подумала она, доведенная до отчаяния мучительной болью. Когда она вернулась на свое место, музыка прекратилась, и она уже собиралась извиниться перед подругами, схватить сумку и бежать, как вдруг почувствовала, что кто-то тронул ее за плечо.Она повернулась и, увидев у себя за спиной Моргана, едва удержалась от искушения плеснуть ему в лицо остатками минеральной воды. Вместо этого она холодно улыбнулась. Ощущая, как ее охватывает паника и растет гнев, она изо всей силы сжала руки, лежавшие на коленях.Джеки и Каролина уставились во все глаза на Моргана, затем нервно посмотрели друг на друга. Грейси стало жаль их. Как и все сотрудники компании, они жили в вечном страхе перед ним. Смущаясь и скованно улыбаясь, они начали натянуто о чем-то говорить с ним, он также сказал несколько ничего не значащих слов, которые Грейси пропустила мимо ушей.Она ничего не соображала, перед ее глазами все еще стояли Алике и Морган в объятиях друг друга с переплетенными, как будто склеившимися телами. Она была оглушена злонамеренными высказываниями, слетевшими с языка Алике.Она почувствовала, как он слегка наклоняется к ней, и все существо ее восстало, желая избавиться от него.Когда он наклонился и сказал ровным и четким голосом, что хочет потанцевать с ней, Грейси сжала зубы, чтобы не ответить ему грубостью.– Я уже собралась уходить, – сказала она сухо, гневно взглянув на Джеки и Каролину, когда те с удивлением посмотрели на нее.– После того, как мы потанцуем, – жестко сказал Морган.– Это приказ? – холодно спросила Грейси, повернув лицо в его сторону и говоря так, чтобы не быть услышанной подругами.– Да.– Мы сейчас не в кабинете, сами понимаете, – процедила Грейси сквозь зубы. Она встала и гневно посмотрела на него, нетерпеливым движением отбросив волосы с лица.Ее тело было холодно как лед, и каждое движение стоило ей больших усилий воли. Ей хотелось разрыдаться и бить его изо всей силы кулаками по груди, разбив при этом что-нибудь в придачу – вот что он с ней сделал. Он поигрался с ней, и сейчас она чувствовала себя брошенной и вдребезги разбитой.– Мы не на работе, – продолжала она все тем же ледяным голосом, – а чем я занимаюсь в свое свободное время – это не ваше дело. Я не хочу танцевать с вами, я не хочу разговаривать с вами, я вообще не желаю быть где-либо рядом с вами.Краешком глаза она видела, как Джеки и Каролина нерешительно разговаривают друг с другом вполголоса, время от времени бросая на нее боязливые взгляды.Морган нахмурил брови и сердито сжал губы.– Речь окончена? – спросил он сухо, взял ее за руку и потянул к месту для танцев.– Отпустите меня! – Грейси стала вырываться, но он тут же сжал ее руку еще сильнее. – Мне нечего вам сказать! – Ей претила мысль устраивать сцену на публике, хотя она чувствовала, что у нее внутри кипит ярость, готовая вот-вот взорваться.Морган обхватил ее за талию, а Грейси стояла перед ним, не двигаясь с места.– Послушайте, Грейси, – прорычал он, склонившись над ней и говоря прямо ей в волосы. – Я здесь с клиентами. Я встретился с Алике случайно, и она вытащила меня потанцевать. Что, вы думаете, я должен был делать?– Меня это не волнует, – прошептала Грейси. – Я не хочу об этом говорить. – Она пыталась избавиться от острой боли, пронизавшей ее тело, сосредоточиться на чем-нибудь таком, что успокоило бы тяжелое, кошмарное биение сердца, но это было невозможно. Все ее нервные окончания оголялись, когда она представляла себе, как Морган и Алике в объятиях друг друга мерно покачиваются в такт музыке.– Я забираю вас отсюда, – коротко сказал Морган. – Здесь не место обсуждать что-либо.– Да, я уезжаю, но не с вами.– Посмотрим. – Не давая ей опомниться, он потащил ее к большому круглому столу, за которым сидели четыре человека, один из них был членом совета директоров в компании Моргана.Она слышала из какого-то далека, как он представил ее им своей секретаршей и извиняющимся голосом сказал, что она плохо себя почувствовала, и он считает себя обязанным отвезти ее домой и что свяжется с ними в следующий понедельник, чтобы завершить сделку. Все они сочувственно закивали головами, и Грейси с несвойственным ей отсутствием великодушия недоумевала, откуда у них взялась такая симпатия к ней, когда ни один из них, кроме знакомого ей директора компании, не знал о ней ровным счетом ничего.Он был прав в одном. Она действительно чувствовала себя больной. Голова у нее шла кругом, а притемненная интимная атмосфера клуба стала вдруг страшно ее пугать. Музыка, что ли, стала такой громкой? Раньше она казалась ей приглушенной, а сейчас от музыки у нее стучало в висках.– А как же Алике? – с сарказмом поинтересовалась Грейси. – Не будет ли она несколько разочарована тем, что ее Тарзан не завершит вечер в постели с ней?– Возьмите сумку, – проговорил Морган сквозь сжатые зубы, не обращая внимания на ее замечание и больно впиваясь пальцами в мякоть ее руки. – И улыбайтесь, когда будете прощаться со своими подругами.Улыбка была больше похожа на гримасу, и, когда Джеки спросила, не случилось ли чего, она слабым голосом ответила, что у нее разболелась голова.Ее не волновало, какие подозрения может вызвать ее поведение, ей было все равно – пусть хоть вся контора, весь Нью-Йорк перемывают ей косточки в понедельник, когда она явится на работу. Из того, что сказала Алике, было ясно, что сплетни уже идут. Сейчас ей хотелось одного – бежать отсюда со всех ног.Морган все еще не отпускал ее руку, когда она забирала свое пальто в раздевалке. На улице было холодно. Морозный ветер покалывал ей щеки и путал волосы на лице.– А теперь, – сказал он со зловещим спокойствием, – мы обсудим это наедине. Машина моя запаркована на той стороне улицы. – Он не разжимал руку, открывая дверцу машины, и ждал, когда она усядется.– Куда мы едем? – тупо спросила Грейси. Как только она это сказала, то поняла, что задала глупый вопрос, так как знала, что они едут на ее квартиру. Она узнала неоновые вывески, когда они приближались к Линкольновскому центру.Морган ничего не ответит. Мало того, он не проронил ни слова в течение всей короткой поездки и все время сидел угрюмый с плотно сжатыми губами. Когда машина остановилась перед домом, он выключил зажигание и повернулся к ней.– Итак, вы видели меня вместе с Алике, – сказал он коротко, – и со своим необыкновенным даром логического мышления решили, что дважды два – это четыре.– Вы не правы. Я знаю, что у вас с ней все кончено. – Земля слухами полнится, подумала она с горечью. Нет, совсем не это беспокоит меня. Я испытываю боль и горечь от того, что сказала Алике, она только подтвердила все мои опасения.– Тогда в чем же дело?Он поглядел на нее с удивленным выражением на лице. Очевидно, он не видел, как Алике проследовала за ней в туалет, а у Грейси не было намерения просвещать его в отношении содержания их беседы, если это можно было назвать беседой.– Я просто почувствовала себя неважно – вот и все. Я, должно быть, выпила больше, чем могла. Я просто хочу лечь спать. Одна. Без удовольствия быть в вашей компании. – Она повернула ручку двери, настраиваясь уйти от него и не выдавать своих чувств.– Не торопитесь, Грейси.В его голосе слышались угрожающие нотки, но это нимало ее не, беспокоило. Он причинил ей боль, и он не мог сделать ничего больше, что ухудшило бы ее и без того плохое самочувствие. Конечно, думала она горестно, она откладывала встречу с неминуемой судьбой до тех пор, пока судьба сама не сделала первый шаг. Поэтому мне некого винить, кроме себя самой. Но от этого ее гнев не становился меньше.– Если вы хотите что-нибудь еще сказать, тогда поторапливайтесь. Я просто должна идти к себе и остаться одна. – В ее тоне слышались нотки многострадального терпения, и казалось, что в любой момент она взглянет на часы и зевнет. Она видела, что это ему было не по нраву. Его глаза сузились и бешено сверкали, казалось, он готов был ее задушить.– Кто вы такая? Что вы думаете о себе? – хрипло пробормотал он. – Или вы думаете, что, раз мы спим вместе, вы имеете право обращаться со мной как деспотичная собственница?– Я никогда так не поступала Его обвинение причинило ей боль, потому что она специально избегала всего того, что могло показаться стремлением к обладанию им. Она согласилась на связь с ним на его условиях, потому что любила его.Он никогда не даст вам никаких обещаний, вспомнила она слова Алике. Она была права. Не на это ли он намекает сейчас?– А что вы делаете сейчас? Грейси цинично рассмеялась.– Никто для вас ничего не значит, не так ли? – неожиданно для себя спросила она, желая услышать раз и навсегда ответ из его собственных уст. – Вы хотите, чтобы отношения строились по вашему вкусу, хотите брать от них то, что вам нужно, а на все остальное вы плевать хотели!– Задумайтесь на минуту над тем, что вы говорите. – Голос Моргана становился все более сердитым. – Вы ведете себя, как будто вы моя жена! Я должен огорчить вас, но вы не моя жена и не можете заявлять на меня свои права.– Я это понимаю, – отпарировала она. Ей показалось, что ее голос доносится до нее из далекого далека, уносимый на гребне мучительной ярости, от которой ей хотелось побольнее ударить его. – А кто-нибудь когда-нибудь заявлял на вас права? И заявит ли в будущем?– Нет.Они гневно смотрели друг на друга в полумраке машины. Его серые глаза были похожи на кремень.– В то, что я могу предложить, не входят обязательства, – сказал он грубо. – Я видел, как погиб мой отец от любви. О, все выглядело в радужном свете поначалу. Разве не всегда так бывает? А потом матери надоел он, надоела его работа. Я видел, что делает с человеком любовь. К тому времени, когда мать бросила его, он ушел в себя, сломался. Я извлек из этого для себя урок.Так вот оно что, подумала Грейси, содрогаясь от отчаяния, превосходившего по своей глубине все мыслимые горести, какие она только могла себе вообразить. Он изъяснился с абсолютной четкостью – она значила для него не больше, чем объект для сексуального наслаждения. Заставить его сказать это было все равно что услышать горькую правду, которую знает весь свет.– Я понимаю, – прошептала Грейси. Это было все, что она нашлась сказать. Чувства, переполнявшие ее, не находили слов. Значит, Алике была права. И не только Алике. Права была и она сама. Она жила в царстве иллюзий, надеясь вопреки здравому смыслу, что когда-нибудь он полюбит ее так же, как любит она его. Она была дурой, но еще не поздно перестать быть ею.– Вы приняли меня таким, как я есть, – сказал он хмуро, сжимая своими сильными руками руль машины. – Я никогда не обещал того, чего дать не мог.– Правильно, – холодно прошептала Грейси, чувствуя, как слезы подкатываются к ее глазам.– А вы думали, что вы не такая, как остальные? Думали? – Морган свирепо посмотрел на нее. Неужели он ожидал ответа на свой вопрос? Могла ли она на него ответить? – Я никогда не принуждал вас ни к чему. Решение зависело от вас, вы сами сделали свой выбор.– И сейчас я сама делаю свой следующий выбор: я прекращаю работу у вас, выбирая точные слова, холодно сказала Грейси. – С этого момента считайте меня уволившейся и ищите себе новую секретаршу и новую любовницу.Слова слетели с языка прежде, чем она успела подумать, что она говорит. Морган встретил ее заявление молча. Он резко отвернулся в сторону и стал смотреть в окно.– Если вы этого хотите, тогда действуйте, увольняйтесь. Работу лучше этой вам не найти.– Как знать! – Она никогда не признает это, но он был прав. Морган поощрял ее стремление выполнять все более и более ответственные поручения, и работу на таком уровне она нигде не найдет.– Вы с вашими разговорами об обязательствах… – начал он угрюмо. – Все женщины на одно лицо. А я, дурак, думал, что вы не такая, как все. Мне казалось, что мы с вами настроены на одну волну.Сожалею, что разочаровала вас, едко сказала про себя Грейси.– До свидания, Морган. – Она открыла дверцу и вышла из машины, от холодного ветра у нее перехватило дыхание.Она пошла по направлению к дому, стиснув до боли зубы, чтобы удержать слезы, порывавшиеся брызнуть из глаз. Она услышала, как Морган открыл дверцу, и ускорила шаги.– Катитесь к черту, Грейси! – протрубил он. – Можете убираться, мне все равно! Вы мне не нужны!Она слышала, как захлопнулась дверца машины, бешено взревел мотор, машина развернулась и исчезла в лабиринте улиц.Когда она ввалилась в квартиру, она чувствовала себя опустошенной, полумертвой. Не потрудившись даже зажечь свет, она, спотыкаясь, прошла в темноте до спальни, села на кровать и позволила себе наконец роскошь поплакать – сначала она плакала потихоньку, затем ее всю сотрясли глубокие изматывающие душу рыдания, которые довели ее до полного изнеможения.Она ведь чувствовала, что дело идет к такому концу, думала она. Разве она не знала с самого начала, что за человек Морган? Она могла бы написать книгу о бессмысленности вступления с ним в связь, но, несмотря на это, ее, помимо ее воли, влекло в расставленную им паутину, и в момент, когда она могла бы ускользнуть от него, она предпочла стать его любовницей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24