- Знаешь, почему мне смешно?
- Нет, откуда же, - быстро ответил я, хотя вопрос был риторическим и вовсе не требовал ответа. Но мне хотелось, чтобы он не чувствовал себя хозяином в разговоре.
- Я знал заранее, что ты на мой вопрос ответишь, сучонок, - заявил он, распаляясь. - Я знаю твои намерения. Я вижу тебя насквозь. Мне с тобой неинтересно!
Он воспламенялся яростью от собственных слов и в конце монолога уже исступлённо орал.
Я пожал плечами.
- Пора? - опять скромно спросил белобрысый, внимательно слушавший нашу беседу.
- Подожди ты, - отмахнулся я. - Успеешь. Я очень хотел бы узнать, каковы мои намерения, - обратился я к шефу, решив, что беседовать о чём-либо всё-таки лучше, чем молчать и быть нещадно битым. - Мне лично мои намерения до сих пор неизвестны. Как и твоя логика, естественно. А отчего всё это известно тебе - понять не могу. Не сочти за труд объяснить; это поспособствует лучшему взаимопониманию.
- Неплохо излагает? - обратился шеф к охранничкам. - Но впустую пропадут его красивые слова, ребята. - И, оборотившись ко мне, он продолжил: - А ты уверен, что оно нужно?
- Что нужно?
- Взаимопонимание.
- Уверен. Я, может, кое-что знаю из того, что тебя интересует.
- Ага. Это ценно. Да только мне на твоё взаимопонимание плевать. Однако ты сильно хотел знать мою логику. Так?
- Так! - рявкнул я, передразнивая его. - Сильно хотел.
- Ещё бы! - тут он, обнаружив мой сарказм, сбавил тон. - Образованному человеку без логики никак нельзя. Интеллигент, он помрёт без неё, как... как без прививки от спида. Надо пойти навстречу, а? - он опять поглядел на охранников, внимавших всему молча, потом на меня и нехорошая улыбка, предвещавшая, видимо, немалые неприятности, вдруг появилась на его лице. Моя логика в том заключается, что я знаю вашу сучью породу. До последнего ноготка знаю. Ты сейчас будешь чернуху гнать изо всех сил, пока я тебе не устрою хорошенький Освенцим. Понял? Здесь же, не отходя от кассы. И что ты после этого будешь делать?
- В сознанку пойду? - предположил я и подтянул тихонько подошвы поближе к ножкам стула. Для устойчивости. Ибо, похоже, битья было не избежать.
Шеф выпрыгнул из кресла, сжал кулаки и стал передо мной, сунув руки в карманы. Вся его поза выражала страстное негодование. Вытянув шею в мою сторону, он зашипел, как гусь:
- Ты будешь ползать за мной по полу и рассказывать, что тебе известно. Ты будешь просить, чтобы тебе зачлось это чистосердечное признание и плакать горькими слезами...
- Не расстраивай заранее, шеф, - сказал я угрюмо.
Тут наступила развязка.
- Всё, ни слова больше! - шеф топнул ногой. - Обойдёмся без взаимопонимания! Я тебе что говорил, паскуда? На коленях за мной ползать будешь! Вперёд, ребята! Поучите его хорошим манерам...
Время, наконец, пришло.
Я сидел неподвижно, чуть отвернув голову вправо, чтобы не терять из виду Самоху. Серый торчал где-то слева. Подальше. Эх, жаль, что руки скованы...
- Что ж ты такой несговорчивый, - сказал Самоха укоризненно, но без угрозы, и тут же правый кулак его, почти без замаха, полетел мне в челюсть.
Упёршись ногой в пол, я изящно вильнул влево. Мощный самохин кулак врезался в спинку стула, а сам Самоха, влекомый неодолимой силой инерции, полетел за стул, к серванту. Там что-то задребезжало.
- Он знает мои намерения! - заорал я жутким голосом, вскочил, подпрыгнул и, выставив ногу, саданул шефа в живот. Шеф, не успев даже вынуть руки из карманов, согнулся пополам и рухнул на спину.
- Ему скучно! - продолжал вопить я, кидаясь к шефу и пытаясь сокрушить ему ногами рёбра.
- Серый! - взвизгнул за моей спиной Самоха и на голову мою упал сразмаху какой-то многотонный предмет. В голове загудело, я покачнулся, но на ногах устоял, даже успел защититься плечом от кулака, летевшего сбоку. Хотя так и не понял, чей это был кулак. Но тут кто-то прыгнул на меня всем телом, обхватил руками за пояс и оба мы рухнули на пол. Что дальше было, я плохо помню, потому что руки мои оказались прижатыми к животу, а по физиономии замолотил чей-то увесистый кулак. В глазах засверкали слепящие искры, нос чуть не разорвало от боли, я перестал дёргаться и стал воспринимать действительность лишь частично, как через толстое одеяло. Только прозрачное.
- Полегче, ты! - услышал я голос, кажется самохин. - Он ещё ничего не сказал!
Удары прекратились. Меня ухватили за плечи, подняли, кинули на стул. В голове моей гудело, по подбородку текла кровь, я пытался вытирать её рукавами.
Сначала все принялись молча отряхиваться и осматриваться. Потом Самоха спросил:
- Что с ним делать теперь будем, шеф?
Шеф сидел на диване и смотрел насупленно. Уверенности в своей абсолютной правоте у него явно поубавилось. Серый, ощерясь, держал меня сзади за волосы.
- Отпусти волосы, - сказал я, не очень свободно ворочая языком. Убьёте - ничего не узнаете. Вам же хуже будет.
- Отпусти, - буркнул шеф раздражённо. - Чего ты в него вцепился?
Серый медленно разжал пальцы и отпустил мою шевелюру. После чего мы опять помолчали. Приводили в порядок мысли и дыхание.
- Так. Значит, ты с характером, - молвил шеф недовольно, вытянул ноги и со вниманием осмотрел свои ботинки. - И что с тобой прикажешь делать? Сам ты как понимаешь своё положение? Или не понимаешь ни хрена? Скажи. Хочу послушать, прежде, чем с тобою решать.
Я опять вытер рукавами физиономию, пожевал распухшими губами и разъяснил:
- Меня надо вымыть. Накормить. Подлечить. Что бы тут... - я крутанул руками в наручниках вокруг лица, - всё нормально было. И впредь беречь. Тогда я расскажу, где взять этот... металл. После чего выпустить меня на волю.
Мгновенно воцарилась тишина и продолжалась несколько секунд. Окружающие сидели, затаив дыхание.
- А где он? - вкрадчивым голосом спросил шеф. - Металл.
- Недалеко. На запад электричкой ехать часов около трёх.
Опять наступила тишина. Охранники смотрели на шефа. Шеф смотрел на сервант с посудой, чудом уцелевший после схватки, и думал, прикусив верхнюю губу.
- Может, ты и не врёшь, - сообщил он, наконец, серванту и после этого обратился ко мне: - Как взял его?
Я опять пожевал губами. Теперь надо плыть только в направлении этой версии. Иначе - сразу хана. Отпускать меня добром, конечно, не будут.
- Квартирную кражу совершил.
- А ты что, умеешь?
- Ну... теперь умею.
- А зачем взял его? Кто надоумил?
- Из любопытства... Филарет Назарович. Я же в НИИ работаю. Там все любопытные.
После этих слов мы все четверо понимающе поулыбались друг другу. Даже Серый выдавил улыбку. Впрочем, только с одного боку, что меня слегка рассмешило.
- Ты чего морщишься? - решил я повеселиться.
- Улыбка такая, - ответил Серый и сморщился ещё сильнее.
- Так-так, - ободряюще сказал шеф, кончив улыбаться. - Для любопытства должно быть основание. Иначе оно будет праздным.
- Ага, - согласился я. - Ты прав... Филарет Назарович. Но вы же меня по голове шарахнули. Забыл. Кстати, что хоть за металл такой? Как зовут? Взял - и не знаю. Не сочти вопрос за любопытство. Праздное.
Шеф нахмурился и посмотрел в пол.
- Что ж не сказали тебе? Стратегический металл. Ладно. Пока оставим это, - тут он задрал рукав и глянул на часы. - Сейчас тебя вымоют, подлечат и накормят. Чтобы ты жене потом не жаловался, будто тебя впроголодь тут держали. Если к ней вернёшься. Что полностью от тебя зависит. Пока будешь жить, как у Христа за пазухой. Время вышло, я уеду сейчас по делам, вернусь завтра утром, а после обеда по твоей наводке отправлюсь искать металл. Так? Или не так?
- Шеф! - возмущённо рявкнул Серый. - Он же всю дорогу темнит! Я же вижу! Зря сгоняете.
- Это как повернётся, - заметил шеф философски. - Я ему открою одну тайну, - тут он посмотрел на меня и склонил голову набок. - Ночью сюда должны привезти гроб, чтобы похоронить нашего жмурика. Твоего друга. Я скажу, чтобы привезли два. Один - для тебя. Если я не найду металл.
- Спасибо за заботу, - с чувством поблагодарил я.
- Не за что. Всегда рад помочь, - шеф поднялся с дивана. - Подправьте его, ребята. Окна зашторить, чуть что - этого приятеля вниз. Без церемоний. Будьте осторожны. Груз привезут часа в четыре. Самоха за старшего. Вопросы есть?
Вопросов у этих милых людей не возникло.
* * *
Груз привезли в четыре десять. Я ещё не спал, но ни звонков, ни стука в дверь не услышал. Вдруг в конспиративной квартире поднялся небольшой переполох, в мою полупустую комнату ворвались решительные люди - клички Самоха и Серый, и лёгкими пинками загнали меня вниз, в подвал. Серый держал в руках короткоствольный Узи. Самоха - длинный узкий фонарь. Зачем - я не понял. Скорее всего, схватил спросонья.
Оставшись один в каменном мешке, освещённом тусклой лампочкой, я первым делом оглянулся на дверь за шкафом. Она была, слава Богу, прикрыта, и подходить к ней я не стал. Ну её... А подумавши, занялся более полезным делом: подошёл к окну, заложенному кирпичом, и кулаком проверил крепость кирпичной кладки. Если у меня и тлела какая-то надежда, то она тут же погасла; кладка была под стать средневековой, которую не брали, как известно, даже чугунные ядра.
Тут ещё подумав, я пошёл было с проверкой к громадных размеров сундуку, но в куче металлического хлама у верстака увидел кусок проволоки. Небольшой кусочек сантиметров сорока алюминиевого провода в резиновой изоляции.
Со смутным чувством, что такое богатство непременно мне когда-нибудь пригодится, я свернул его несколько раз и сунул для надёжности в ботинок. Ещё в той же куче мне понравился металлический толстый диск с килограмм весом, и я его вытащил из остального хлама... но вот куда его девать? В карман не сунешь и за пазуху не спрячешь, хотя очень хотелось бы. Пришлось ограничиться тем, что я покачал его на руке и положил у стены под лестницей, накидав сверху всякого мусора. Так просто, не имея ввиду ничего определённого. Пусть лежит здесь до востребования. Есть не просит.
Довольный делом рук своих, я улыбнулся тайным мыслям и прислушался. Наверху кто-то громыхал и топал, как расшалившийся бегемот. Я понял, что груз привезли и теперь сгружают. Неужели два этих... ритуальных предмета?
Да, шеф сдержал слово. Их оказалось два. Когда неизвестные ночные визитёры уехали, мы с Самохой долго корячились, опуская их в подвал; Серый с автоматом наблюдал за нашими действиями. Лаз в подвал был маловат, ступеньки лестницы узковаты и мы изрядно потрудились, пока гробы стали в углу подвала. Вот проклятье... стали, всё-таки.
После этого я вытер пот и, гремя цепями, отправился на свою кушетку.
Но в эту ночь решительно не спалось.
Неужели в одном из этих изделий через два-три дня окажусь и я сам? Не хочу... Отношения с охранниками у меня установились сносные. После описанного выше боя гладиаторов я был умыт, протёрт холодным полотенцем и накормлен. Ухаживали за мной обе няньки с весёлой фамильярностью и время от времени ласково, с добавлением нецензурных поговорок, поминали, что если бы я не психанул и не стал пинать шефа ногами, то и сам не пострадал так. Но ничего, говорили они, я мужик выносливый, всё заживёт, как на собаке.
Чёрт их знает, может, они были даже довольны, что я слегка попинал его...
Так или иначе, но поколотив немножко шефа, лично я получил, кроме хороших тумаков, ещё и моральное удовлетворение. Будто дал по уху президенту родной страны. Но это, собственно, не важно. Важно, доживу ли я, к примеру, до послезавтрашнего дня...
Ах, бедный Конусов, глупый научный сотрудник! Ну и в переплёт ты попал. Уж и гроб для тебя приготовили эти заботливые люди; и похоронят они тебя без особых хлопот, можешь быть уверен. Всё у них схвачено, осечки нигде не будет. Дело за малым: помочь им добыть этот самый, как его... металл. И всё. Далее пойдёт естественный процесс заметания следов и устранения нежелательных личностей. В том числе и научных сотрудников. Такие дела делаются отнюдь не филантропами. Для них сие просто дело техники. Что же это за металл такой убойной силы?
Нет, тормози, парень, о нём пока рассуждать ни к чему. Не об этом надо думать, вначале - о себе. Об этом - потом, если жив останусь.
Так. Что рассказывать завтра здешнему долбаному шефу? Признаваться, что я ничего не знаю про металл - всё равно, что подписывать свой смертный приговор. Я жив, пока им нужен. Хорошо бы рассказать ему что-то столь увлекательное, чтобы он тут же ухватил задницу в горсть и ускакал куда-нибудь подальше. И не появлялся подольше. Ладно, подумаем...
Сильно меня беспокоило то, что я ничего конкретно не знаю об этом проклятом стратегическом металле. Впрочем, почему же ничего не знаю? Э-э... Пацюк сказал: Худорожков везёт его показать покупателю. Следовательно, речь идёт о каком-то образце, а не о большой партии. И этот ценный образец исчез после квартирной кражи. А украл его я. Знаменитый форточник. Замечательно...
Ну хорошо, пусть я украл. А как он может выглядеть, образец? Я же нашёл его каким-то образом в квартире старшего инженера... Как нашёл?
В этот момент дверь распахнулась и в освещённом проёме появилась фигура Серого. Заботливый человек, милый юноша, пришёл проверить, не замышляю ли я что-нибудь нехорошее.
- Чего надо? - пробурчал я. - Опять вниз?
- Надо спать, - сказал Серый голосом доброго ротного старшины. Почему не спишь?
- Успеется. В том ящике внизу высплюсь ещё.
Говорил я уже сносно, хотя губами шевелил с некоторым усилием. Серый всмотрелся в кушетку, на которой я лежал, и спросил подозрительно:
- Психуешь опять?
- Пси... что? - не понял я.
Он хмыкнул.
- Серый, - спросил я, - ты веришь в переселение душ?
Серый долго думал, не отрывая от меня взгляда, потом сказал медленно:
- Не гони дуру. Какое переселение?
- Гм... Это я так, от большого ума. Не обращай внимания. Серый, а как фамилия этого... Филарета Назаровича? Не Билли Бонс?
- Ты какой-то чокнутый, - возмутился Серый. - От большого ума. Ещё переселиться куда-то хочет. Тебя даже в дурдом не поселят, мозгов, как у курицы...
- А тебя?
- Чего меня?
- Поселят туда?
Лицо его находилось в тени, а фигура была освещена, и по фигуре заметно было, как доходит до него смысл вопроса. Всего через две-три секунды передо мною стоял уже не заботливый старшина, а разъярённый бык.
1 2 3 4 5 6 7