– помимо воли поинтересовалась я.
– Сейчас пойдем в бухгалтерию, или что у них тут вместо бухгалтерии, и посмотрим – не найдется ли среди бумаг почерка, похожего на почерк автора этих писем. Должны же артисты хоть какие-то бумаги оставлять. Может, найдутся расписки или автобиографии.
После нашего стука в дверь уютного фургончика мне стало ясно, почему на наш вопрос, когда мы спрашивали у него, как он оформлялся на работу, Андрей так нехорошо улыбался. Честно говоря, от него такой подставы я не ожидала. На пороге стоял сам Карабас.
– Нам никто не нужен! – рявкнул он и попытался закрыть дверь перед нашим носом.
– Вы не поняли, нам не нужна работа, – зачастила я.
Карабас на минуту замешкался, и мы проскользнули к нему в фургон. Внутри было чисто, стояла хорошая мягкая мебель и очень хорошая техника. На кресле небрежно валялась видеокамера «Sony» и несколько видеокассет.
– Дело в том, что одна ваша сотрудница почти еженедельно получает грязные письма с угрозами, – сказала Мариша. – А вчера на нее было совершено покушение.
– Еще одно? – испугался Карабас. – Где же?
– Номер с ножами.
– А, это! Но при чем тут Алина? Там же была какая-то знакомая Андрея, она работала в тот вечер.
Тут Карабас увидел меня, робко выглядывающую из-за спины Мариши, и явно обрадовался.
– Так вот же она! – завопил он, показывая на меня огромной, поросшей густыми черными волосами рукой. – Жива и здорова.
– Преступник мог и не знать, что ассистентка поменялась, – с нажимом сказала Мариша. – Вряд ли у Даши есть хоть один недоброжелатель. Она ведь никого тут не знает.
– Что вы хотите от меня? – спросил Дуремар, то есть – тьфу, Карабас.
Мы ему объяснили.
– Вам повезло, – неожиданно вскочил со своего стула Карабас, прервав наше объяснение на половине. – Другие директора подобных ярмарок не затрудняют себя ведением бухгалтерии. Но я не таков. У меня в бумагах полный порядок. Каждый работающий у меня, начиная от нашей гордости Ростислава и кончая парнем, что чистит конюшни, пишет заявление о приеме на работу и заполняет анкету. Вот, смотрите, они все тут.
И он кинул на стол увесистую папку.
– Здесь все за последние пять лет. То есть ровно столько, сколько я работаю директором этого балагана.
Мы с жадностью накинулись на бумаги, сверяя их с имеющимся у нас письмом. Но, увы, похожего почерка среди бумаг не попалось. На всякий случай мы отобрали три анкеты, почерки в которых показались нам более или менее похожими.
– Эти двое не работают уже почти два года, и где они, я не знаю. Спросите у старых артистов. Например, дед Слава, ну тот, что с собачками, должен знать и при должном с ним обращении может сказать. А вот этот парень работает и сейчас. Электрик.
– Электрик! – эхом отозвались мы с Маришей.
– Мне сразу не понравилось его лицо, – сказала я, когда мы вышли из фургончика директора. – Какой-то он весь мокрый и хлипкий. Конечно, на такого ни одна девушка не посмотрит, вот он и придумал себе развлечение.
Мерзавец! Для него посылать письма Алине – раз плюнуть. И какое совпадение, он работает в шоу всего четыре месяца. Понятно, месяц осматривался, а потом начал заваливать Алину письмами. Гадость какая!
– И кому, как не ему, было легче легкого повредить проводку, – поддержала меня Мариша. – Мы думали искать среди посетителей, а он вон тут, рядышком.
– Думаешь, это он испортил магнит? – спросила я. – Но не мог же он не знать, что вместо травмировавшейся Алины будет выступать кто-то другой?
– Кто может сказать, что делается в головах психов, – пожала плечами Мариша. – Вдруг он таким образом протестовал против замены.
– Ничего себе, – поразилась я, но к этому времени мы уже подошли к фургончику электрика.
Кроме него здесь жило еще два человека, которые явно не отличались особой аккуратностью. Кровати в фургончике были не застелены, несмотря на середину дня. На полу валялся всякий мусор вперемешку с банановыми и апельсиновыми шкурками. А в раковине громоздилась гора немытой посуды, по которой деловито ползали мухи и еще какие-то насекомые, по виду больше всего напоминавшие раскормленных до невероятных размеров тараканов.
В фургончике оказался только один мужичонка с реденькими рыжими усиками.
– Жека! – представился он, вскочив с табуретки при виде нас. – Очень приятно. Пишете статью? Рад, что вы решили заглянуть и к нам. А то знаете, обычно пишут про артистов, совершенно забывая про нас, которые обеспечивают этим самым артистам, так сказать, базу, чтобы их выступления проходили гладко. А вы от какого журнала?
В прошлом месяце приходили от «Частной жизни».
К счастью, маленький человечек не требовал ответов на свои вопросы. Задавая один, он тут же продолжал трещать, так что, если бы мы и захотели вставить словечко, у нас все равно ничего не получилось бы. Выяснилось, что он работает осветителем. То есть на нем вся иллюминация ярмарки и прожектора во время проведения вечернего представления.
– У вас, должно быть, много работы? – посочувствовала ему Мариша.
– Вовсе нет, – покачал головой Жека. – Я справляюсь со своей основной работой, а потом помогаю, где надо.
– Но если вы так хорошо разбираетесь в электричестве и работы у вас немного, то зачем же вам второй электрик?
– Василий? – удивился Жека. – Да какой он электрик.
Так, одно название. На самом деле он грузчик и водитель трейлера. Но так как у нас по штату все вакансии грузчиков заняты, то его взяли электриком. Но он электричества боится, так что даже лампочку мне приходится вкручивать самому. Ни за что не уговоришь его подойти к проводу.
– А скажите, этот Василий был на дне рождении Алины? – спросила я.
– Все мы были, – кивнул Жека. – Алина славная девушка, никого не забыла. Даже маленьких людей. Она не такая, как этот сноб Ростислав. Тот уж точно не сел бы за один стол с уборщиком. И что в нем бабы находят?
– Так у него много женщин?
– Не то чтобы много.., он их просто не хочет. А вот если бы хотел, то каждый день мог бы менять, – завистливо протянул Жека.
– Скажите, а вот ваш сосед.., как его… Василий?
– Да.
– Так вот, этот Василий, что он за человек? Согласитесь, странно, что он пришел именно к вам на ярмарку устраиваться на работу. Платят наверняка мало, все время на колесах, работа тяжелая и неперспективная. Для молодого человека, во всяком случае.
– Все оно так, но с другой стороны и не так. Вот вы все это говорите, потому что вы никогда не мечтали выступать, – сказал Жека. – А Василий спит и видит, как он появится на арене со своими дрессированными тараканами.
– С кем, простите?.. – переспросила я, немного опешив.
– С тараканами, вон его артисты, – повторил Жека, кивая на мойку. – Видите, какие гиганты. Ему их специально из Латинской Америки привезли. Они еще молоденькие, но должны еще раза в три вырасти. Говорят, они очень смышленые.
Мы с Маришей поражение таращились на смышленых американских насекомых, которые деловито отбивали обед у полчища наших отечественных мух. Пока что обе стороны окончательной победы не одержали, но гниющих в жаре остатков в мойке было так много, что оба войска не были в обиде.
– Василий их уже помаленьку дрессирует, – продолжал рассказывать тем временем Жека. – Для этого и к нам пришел работать. Чтобы, значит, научиться у профессионалов.
Очень способные твари. Как привез их из города, дал немного прийти в себя, так и начал приучать к себе. Сегодня они его уже узнавать начали. Он утром как на них рявкнет, так они во все стороны – прыск! Вчера вечером ездил за новой партией.
– Мои на кухне так же поступают, – пробормотала я, и вдруг меня осенило. – Когда он за ними ездил? Вчера ночью? Так его что, не было на вечернем представлении?
– Ни на вечернем, ни на утреннем. Он укатил первым же автобусом. Так ему не терпелось.
– Удивительно, – пробормотала Мариша. – А где его можно найти сейчас?
– В зверинце, – сказал Жека. – Клетки чистит.
Василий и в самом деле был там. Мариша снова прогнала телегу про статью в журнале. Даже целую серию статей, героем одной из которых и должен был стать Василий и его замечательные тараканы.
– Тише, – почему-то испугался парень. – Я про них никому не рассказывал. Зря Жека вам растрепал. Я их пока прячу.
– Но почему? – удивились мы. – Из скромности? Боитесь, что ничего не получится и над вами смеяться будут?
– Боюсь, но не из скромности, – сказал Василий. – Я же рассказывал, какие тут люди собрались. Им испортить чужой номер – раз плюнуть. Вот и таюсь.
– А родные у вас есть? – спросила я.
– Есть, мама, отец и брат. Он мне тараканов и прислал.
Он моряк.
– И вы им пишете? Как они реагируют на ваше увлечение? Они ведь далеки от цирка?
– Да уж, – кивнул Василий. – Дальше не придумаешь, отец инженер, а мама библиотекарь. Сначала они протестовали, но когда поняли, что у меня это серьезно, то изменили свое мнение.
– А вы им рассказываете про свои успехи? – спросила Мариша. – Я почему спрашиваю: нам для статьи было бы хорошо поместить цитату из вашего письма домой. Дескать, вы не только целеустремленный человек, но и любящий сын. Многие старушки это очень любят, и редактор всегда настаивает, чтобы было что-нибудь душещипательное.
– Ничего душещипательного в моих письмах нет, можете сами убедиться, – сказал Василий, доставая из кармана замусоленную и помятую бумажку в каких-то подозрительно пахнущих желтых пятнах. – Вот мой черновик. Можете посмотреть, если что-нибудь пригодится, то буду рад.
Только не потеряйте и потом верните. С сочинительством у меня не очень, приходится над каждой фразой по часу думать.
В этом он был прав. Письмо явно корявое. Но одно ясно: почерк у Василия хоть и был похож на почерк мерзавца, забрасывавшего Алину угрожающими письмами, но все-таки не тот. В этом мы окончательно убедились, вернувшись к Алине в фургончик и сличив письма.
– Завитушку у Д заглавной видишь? – спросила у меня Мариша. – У Василия ничего подобного нет. И Р прописная у него совершенно иначе выглядит. И наклон немного меньше. Даже без экспертизы видно, что почерк другой.
Выходит, промахнулись.
– У нас остался в запасе наш первоначальный план, – вздохнула я. – Во время представления мы с Алиной незаметно оглядим зал. Может быть, она узнает какую-нибудь знакомую рожу, которая маячит рядом уже не первый месяц.
На этом мы и порешили. Вечернее представление не начиналось томительно долго. Наконец зрители заполнили ряды, Мариша пошла рисковать жизнью, а мы с Алиной притаились за кулисами.
– Узнаешь кого-нибудь? – поминутно спрашивала я у нее.
– Не торопи, – отбивалась она. – Я не уверена. Знаешь, что бы я тебе ни говорила про безопасность номера, но, когда в тебя летят ножи, как-то не хочется следить за публикой. Хотя постой. Вот этого типа я явно где-то уже видела. И сдается мне, не один раз.
И она указала на невысокого полного мужчину средних лет и весьма благообразной наружности. Если не считать того, что на самом кончике носа у него была малиновая бородавка и что он все время потел и вытирал блестящую лысину изрядно мокрым платком, в нем не было ничего подозрительного. На мой взгляд, маньяк должен выглядеть как-то не так. Более кровожадно, что ли.
Мужчина явно маялся и скучал, он ерзал на месте и поминутно поглядывал на часы. Дождавшись номера Никиты, он вздохнул с облегчением, и на его лице впервые за все представление проступила заинтересованность.
– Точно, он! – обрадовалась Алина. – Видишь, как заволновался. А сейчас увидит, что меня нет, и враз позеленеет.
Она так радовалась, что у меня снова закралось подозрение: а не подстроила ли Алиночка себе растяжение, чтобы немного сбавить накал страстей. Никита благополучно откидал свои ножи, которые сегодня втыкались точно в положенные им места, и заинтересовавший нас мужчина с бородавкой начал собираться.
– Он же уходит! – испугалась Алина. – Сейчас совсем уйдет. И место у него с самого края. Наверное, специально выбирал. Марише за нами никак не успеть. Ей ведь еще переодеваться нужно. Придется нам вдвоем за ним следить.
– А как же твоя нога? Ты ведь не сможешь долго ходить, – запротестовала я.
– А нам и не придется. У меня есть машина, а тут только одна стоянка. Если этот тип с бородавкой приехал на машине, то она должна быть там. А если на автобусе, то еще лучше, проследить будет еще легче. Но только он не похож на человека, который ездит в автобусе, – сказала Алина, бодро ковыляя по территории городка. – Знаешь, Даша, вы с подругой меня пристыдили. И в самом деле, сколько можно трястись от страха перед этим типом с его гнусными письмами. Нужно взглянуть ему в лицо, может быть, он вовсе не так страшен, как я себе представляла.
У Алины оказалась симпатичная новенькая «Деу-Нексия» цвета топленых сливок. На стоянку мы успели даже раньше типа с бородавкой, которого задержала билетерша, требовавшая, чтобы он досмотрел представление, раз уж заплатил. Мы внимательно проследили, как он сел в синюю «шестерку», и тронулись за ним. За руль пришлось сесть мне, так как Алинина нога не позволяла ей управлять машиной.
Мужчина пересек центр города и остановился перед новым домом на станции метро «Академическая», нависавшим над станцией метро, подобно космическому кораблю.
– Кажется, я знаю, куда он направляется, – прошептала Алина. – Нам нет нужды дальше следить за ним.
Я вспомнила, где я видела этого типа.
– И где же?
– На съемках. Он то ли помощник нашего режиссера, то ли администратор. Должно быть, наш толстяк-режиссер послал его узнать, правда ли, что я заболела, не сачкую лия.
– С чего это к тебе такое внимание? – пробормотала я, но Алина не стала отвечать, сделав вид, что не слышит.
Обратно мы вернулись уже в темноте. Остановив машину на стоянке, я увидела, что Алина странно задумчива.
Потом она повернулась ко мне и серьезно спросила:
– Можно попросить тебя об одном одолжении?
– Смотря о каком, – наученная общением со своими подругами, осторожно ответила я.
– Не говори никому, кроме Мариши, кем оказался этот тип с бородавкой.
– Почему? – спросила я.
1 2 3 4 5 6