Теперь я была готова на все, даже на то, чтобы показаться невежливой, лишь бы выставить гостью до того, как она обнаружит украшение в своей прическе.
На счастье, блондинка лучезарно сверкнула золотыми зубами и удалилась, покачивая бедрами, плотно обтянутыми трикотажем.
– Милая женщина, – заключила Мариша.
– Только со странностями. Но в гости к ней сходить можно, все равно делать больше нечего. Наверное, сейчас она затеяла стирку, ты ее основательно полила соком.
Мы с Маришей были бы немало удивлены, если бы обладали способностью видеть сквозь стены, потому что, придя в номер, наша соседка стянула с себя не только верхнюю одежду, но и свои роскошные белые волосы, которые оказались не чем иным, как париком.
Под ним у нее оказались темные и коротко стриженные волосы, которые она тщательно расчесала. После этого, наспех смыв с себя пятна сока и тщательно избавившись от слоя косметики на губах и глазах, она извлекла из шкафа длинное темное платье.
Облачившись в него, она стала почти неотличима от любой местной женщины, которые в светлое время все-таки отваживались прогуляться по городу.
С отвращением оглядев себя в зеркале, она повязала на голову большой черный шелковый платок и стала точной копией практически любой аборигенки.
В это время зазвонил телефон, соседка сняла трубку и с минуту напряженно вслушивалась в то, что ей говорили, сама не произнося ни слова.
Повесив трубку, она принялась наспех наводить порядок в комнате, как если бы сейчас ей пришлось принимать не слишком требовательных гостей.
Но, закончив уборку, она не уселась в ожидании их в кресло, а снова подошла к зеркалу.
Повторный осмотр удовлетворил ее, и она, осторожно выглянув в коридор и убедившись, что он пуст, тихо выскользнула из номера и пустилась в путь.
– Ничего не понимаю, – сказала мне Мариша спустя десять минут после половины десятого, во время которых мы безуспешно барабанили в дверь нашей соседки. – Она нас на сегодня пригласила? Ты это точно помнишь?
Я подтвердила и еще несколько раз ударила в дверь, но ничего не произошло.
– С ней что-то случилось! – трагично закатив глаза, простонала Мариша. – Это моя карма. Куда ни приеду, там кого-нибудь убивают!
Карма, что ни говори, показалась мне слишком трагичной, к тому же я не могла понять, почему из-за Маришиной кармы должны страдать окружающие.
– Может быть, у нее удар и она лежит в номере совсем одна, беспомощная и беззащитная, – продолжала голосить Мариша.
– Ага, – довольно поддакнула я, – а по ней ползают тараканы.
От такой картины мне самой стало не по себе.
И я пропустила тот момент, когда Маришин припадок безумия еще можно было остановить.
– Нам надо попасть в номер! – решительно заявила моя подруга, покончив со стонами и вернувшись в нормальную форму. – Она там! Я это чувствую.
И она нуждается в нашей помощи!
– Ломать дверь я не буду, – сразу же отказалась я.
– И не надо, – успокоилась Мариша. – Сейчас спустимся вниз и возьмем ключ от ее номера. Ключа на месте не оказалось.
– Должно быть, она просто ушла, – высказала я предположение.
– Как она могла уйти, если пригласила нас в гости! И за ужином ее не было, – возмутилась Мариша, словно отсутствие за ужином было криминалом.
Говорю тебе, она в номере и у нее сердечный приступ или чего похуже.
Образ запуганной до смерти и щелкающей зубами от страха перед полчищами тараканов блондинки снова встал у меня перед глазами и, как я ни пыталась его прогнать, уходить не желал.
Поэтому я довольно быстро сдалась на Маришины уговоры перебраться с нашего балкона на балкон в номере нашей новой знакомой.
– Это очень просто, – заверила меня Мариша.
– Надо только правильно рассчитать траекторию прыжка.
Я посмотрела на соседний балкон и решила, что нас от него отделяет по меньшей мере несколько километров.
– Ну уж нет, – отказалась я.
– Без страховки я не полезу и тебя не пущу.
– Какая еще страховка? – взъерепенилась Мариша. – Тут всего ничего.
Но я все-таки сбегала в ванную и сняла там бельевую веревку, которая показалась мне достаточно прочной, чтобы выдержать вес не слишком упитанной девушки.
Я нацепила на талию подруги кожаный ремень, а к нему привязала веревку, в душе радуясь тому, что Мариша вызвалась лезть сама.
Другой конец веревки я привязала к перилам нашего балкона.
Мариша во время этой процедуры страшно злилась и нетерпеливо топала ногой.
– Чего ты возишься, – шипела она.
– Человек, может быть, доживает последние секунды, а ты тут с ерундой возишься. Давай скорей!
Наконец я пришла к выводу, что больше узлов уже все равно не смогу завязать, и дала добро на старт.
Мариша встала на край балкона, вдохнула побольше воздуха и прыгнула.
К сожалению, оказалось, что, завязывая узлы, я немного перестаралась и теперь длины веревки не хватает для того, чтобы долететь до соседнего балкона.
Где-то в середине пути веревка натянулась, не пуская Маришу дальше, и моя драгоценная подруга с диким воплем полетела вниз.
Я тихо сползла по стенке и начала думать, во сколько мне обойдется доставка Маришиного тела в Питер.
– Ты там заснула?
Тащи меня назад, – неожиданно раздался голос живой подруги откуда-то у меня из-под ног. – Долго мне тут болтаться?
С холодеющими от страха конечностями я выглянула с балкона и увидела, как Мариша раскачивается наподобие маятника между двумя нижними балконами, на которых сидят отдыхающие и с любопытством смотрят на нее.
Я послушно начала тянуть за веревку, но у меня ничего не получалось. Мариша была слишком тяжелой, о чем я ей и сообщила.
– Да ты сдурела! – возмутилась она. – Я за последние месяцы похудела минимум на десять килограмм. Нечего выдумывать, тащи меня вверх.
Увы, вверх у меня одной не получалось.
Пришлось звать на помощь крепенького старичка, который мирно пил кефир у себя на балконе, когда перед ним неожиданно закачались Маришины ляжки. Разумеется, пить кефир он после этого больше не мог, поэтому с радостью согласился помочь нам и заодно избавить себя от столь экзотического добавления к пейзажу. К нему присоединились две женщины, которые тоже были свидетельницами Маришиного полета.
Совместными усилиями мы втянули ее обратно к нам на балкон.
– А что бы вы делали, если бы я заблаговременно не села на диету, вместо благодарности услышали мы от моей подруги, когда она избавилась наконец от страховочного пояса.
Проводив наших добровольных помощников, мы вернулись обратно на балкон.
– Что бы нам предпринять? – простонала Мариша. – С Оксаной явно плохо дело, если она даже не выглянула на весь этот шум. Надо ломать дверь, что ли?
– Это с тобой плохо, раз ты даже теперь не оставила свою идею забраться к ней, – возразила я.
– Нас и так могут выгнать из гостиницы за нарушение общественного порядка. Больше прыгать я тебе не разрешу.
– У тебя есть другая идея? – спросила Мариша.
– Есть, – буркнула я.
Идея у меня и в самом деле была, просто я надеялась, что мне не придется ее реализовывать.
Взяв все ту же бельевую веревку и распутав большую часть узлов на ней, я перебросила ее на соседний балкон, потом ручкой Маришиного зонтика притянула свободный конец веревки назад и снова перебросила обратно, а затем конец веревки привязала к перилам нашего балкона. А на веревку я пристроила гладильную доску, одолженную у администратора.
Получилось нечто вроде импровизированного мостика.
Очень ненадежного, шаткого и тонкого, надо отметить.
– Ты хочешь, чтобы я по нему прошлась? – с недоверием спросила у меня Мариша. – Я не могу.
– Прыгать ты могла, а тут не можешь? – возмутилась я. $ – Когда я прыгала, то не думала, что падать так страшно, – призналась Мариша. – А теперь я знаю, каково это, и потому боюсь.
Я посмотрела на нее, надеясь, что она прочтет в моем взгляде все, что я о ней думаю, но напрасно надеялась.
Кожа у Мариши была потолще, чем у бегемота.
– Придется лезть мне, – со вздохом решила я.
– Точно! – совершенно, на мой взгляд, неприлично обрадовалась Мариша.
– Я тебя подстрахую.
– Обойдусь без тебя, – возразила я, отправляясь в нашу комнату в поисках чего-нибудь, что могло бы сойти за страховочный трос.
Ничего более подходящего, чем Маришины джинсы и моя новая футболка, я не нашла.
Связав одежду в длинную веревку, я обвязала ее себе вокруг живота и, с тоской думая о том, что вряд ли импровизированная веревка выдержит вес даже вполовину меньше моего, и горько кляня себя за каждый съеденный мной за последние месяцы пирожок, переползла на мостик.
Сразу же выяснилось, что передвигаться по нему в нормальном состоянии невозможно, так как он раскачивался под моим весом в разные стороны просто с угрожающей амплитудой.
Пришлось опуститься на живот, свесив ноги по обе стороны доски и вцепившись в нее руками. Лежать так было очень приятно, ветерок обдувал меня со всех сторон, и шевелиться решительно не хотелось, так как при малейшем движении доска начинала плясать подо мной и норовила выскользнуть ко всем чертям, оставив меня на голой веревке.
– Что ты разлеглась? – шипела мне в спину напрочь лишенная всякого сочувствия Мариша. – Пляж тебе тут, что ли?
– Отвяжись! – дружески посоветовала я ей, но так как обернуться не рискнула, то она ничего не услышала и решила, что я ее тоже не слышу и вообще прилегла соснуть, и начала дергать веревку, стараясь привлечь к себе мое внимание.
– Ты ненормальная! – завопила я во все горло. – Я же сейчас свалюсь!
– Ой! – испуганно воскликнула Мариша.
– Я подумала, что с тобой случился приступ и ты потеряла сознание.
Мысль о том, что со мной и в самом деле может случиться нечто подобное, подстегнула меня получше всяких окриков.
Осторожно извиваясь, я проползла оставшееся расстояние, показавшееся длинней всех дорог в моей жизни.
Очнулась я уже на балконе от того, что Мариша снова принялась дергать за конец веревки, остававшийся у нее в руках.
– Дверь! – вопила она. – Открывай дверь!
С трудом придя в себя, я отправилась обследовать номер на предмет обнаружения в нем теплого или уже остывшего тела блондинки.
Но ни того, ни другого я там не нашла. Номер был пуст.
– Чертова кукла! – выругалась я, сама не зная, кого имею в виду.
И в этот момент раздался настойчивый стук в дверь.
Здраво предположив, что вряд ли хозяйка будет стучаться в свой собственный номер, я похвалила себя за смекалистость и пошла открывать.
У двери я неожиданно задалась вопросом: а если это не хозяйка, то кто?
От ответа на этот вопрос зависело очень многое.
Если там стояла, к примеру, уборщица или администраторша, привлеченная излишней активностью за окнами и желающая узнать, все ли в порядке, то мне придется давать объяснения, как я очутилась в чужом номере.
«Выгляну-ка я в замочную скважину!» – решила я и, повторно похвалив себя за догадливость, так и сделала.
В скважине я увидела чей-то глаз и испуганно отпрянула назад.
За дверью тоже охнули, и Маришин голос осторожно осведомился:
– Это ты?
Вместо ответа я распахнула дверь и тут уж дала волю своему раздражению.
– Ну ладно, не злись, – примирительно сказала Мариша. – Я же не могла знать точно, в номере Оксана или нет. Ты лучше думай, что с нами было бы, если бы оказалось, что она лежала здесь и умирала все то время, пока мы решали, лезть к ней или нет.
Я не нашлась, что ответить, а Мариша тем временем полезла под кровать.
– Ты чего это? – поразилась я.
– Раз уж мы оказались в чужом номере, надо же посмотреть, что тут и как, – спокойно открывая тумбочку, ответила она.
– Ты хоть понимаешь, насколько омерзительно это выглядит?! взорвалась я.
– Мало того, что мы проникли в чужой номер, так ты еще собираешься копаться в чужих вещах. Это просто свинство.
– Ты только посмотри! – ахнула Мариша, извлекая из тумбочки грязный пакет, в котором лежал небольшой, как раз по женской руке, пистолетик. – Как тебе это? Я лично думаю, что тебе тоже не мешало бы что-нибудь поискать.
Я ей ответила, что в советах умственно отсталых личностей не нуждаюсь и лучше уж ей подумать о чем-нибудь другом, как вдруг мы услышали за входной дверью голоса, и в замок вставили ключ. Невзирая на случавшиеся разногласия, в критической ситуации мозги у нас с Маришей всегда работали примерно в одном направлении.
Вот и сейчас мы, не сговариваясь, бросились искать себе местечко поспокойней, то есть такое, в котором бы нас не обнаружила внезапно появившаяся хозяйка номера.
Так как времени было в обрез и пространства, где могли бы спрятаться две взрослые девушка, в общем-то тоже, мы шмыгнули в ванную комнату и притаились там за занавеской, отделявшей душевую кабину от остального помещения.
– Хоть бы они не вздумали душ принимать, – шепнула Мариша. – Если они полезут мыться, то мы пропали.
Но гости чистоплотностью не отличались.
Они сразу же прошли в комнату, продолжая оживленно говорить на своем языке.
К нашему удивлению, Оксана тоже участвовала в беседе, и говорила она не на русском и даже не на украинском, а на том же гортанном языке, на котором разговаривали ее гости. Тех было по меньшей мере три человека.
Во всяком случае, мы различали три мужских голоса.
Может быть, гостей было и больше, но тогда, значит, остальные хранили молчание.
– Теперь ты понимаешь, для чего она нас пригласила! – зловещим тоном прогудела мне в УХО Мариша. – Она собиралась продать нас этим типам.
– Думаешь? – усомнилась я. – А как бы они нас отсюда вынесли?
– Ну не сразу продать, так хотя бы товар показать, – пошла на компромисс Мариша.
– А почему они не могли на нас на улице посмотреть?
1 2 3 4 5 6 7