Виктор Дан
Когда плачет скрипка. Часть 2


Аннотация

Начинающий следователь прокуратуры сельского района Михаил Гречка, чья полная приключений студенческая следственная практика описана в первой части романа, вынужден продолжить расследование жестокого убийства молодой скрипачки, после того как автокатастрофа выводит из игры начальника следственного отдела.
Настырность и работоспособность Михаила приносит плоды, и истинная картина преступления начинает проясняться. Но следствие столкнулось с опытными преступниками, изобличить и обезвредить которых оказалось не просто. Для этого потребовалось мужество и профессиональное мастерство.

Виктор Дан.
КОГДА ПЛАЧЕТ СКРИПКА
Часть 2. После эпилога.

Глава 1 Автокатастрофа

Михаил стряхнул с себя дремоту и стал работать энергичнее. Сегодня он проснулся очень рано, еще до зари. Нужно было успеть покрасить крышу до того, как она превратится в раскаленную сковородку – день обещал быть жарким.
Он сидел на уложенной вдоль ската длинной доске с набитыми часто поперечными планками. Из транзисторного приемника, подвешенного на сучке акации, лилась убаюкивающим потоком классическая музыка. Чайковский в чрезмерно большой дозе был еще одной причиной его сонливого состояния. Однако ему не хотелось тратить время на поиски другой волны.
Это была последняя работа по ремонту дома. Внутренние работы он закончил на прошлой неделе, и пока все просыхало и выветривалось, они с Анастасией перебрались в летнюю кухню.
Роды ожидались со дня на день. Анастасия заметно отяжелела и беспокоилась. Сейчас был, наверное, девятый час, а она еще не показывалась во дворе. Впрочем, с этого ската крыши двор не был виден.
Михаил был доволен, что настоял на переносе отпуска на вторую половину августа. Он рассчитывал побыть с Анастасией рядом в этот сложный для нее период жизни.
А вот и Анастасия показалась из-за угла.
– Еда уже на столе. Ты скоро?
– Где-то через полчаса.
– Тогда разогреешь сам – я умираю от жары, хотя только девять. Что же будет сегодня дальше?!
– Уже девять?!
– Даже больше. Ой, жара проклятая, забыла тебе сказать! Там что-то в Москве творится. Горбачев как будто заболел и на его месте другой. Я его даже не знаю…
– Да. Горбачев в Крыму на отдыхе и, естественно, его кто-то замещает, скорее всего, Янаев. – Сказал Михаил и подумал: “Эта темная лошадка непонятной породы из неизвестного стада”.
– Точно! Янаев. Скоро будет пресс-конференция. Пойду смотреть телевизор.
– Зачем тебе эти политические дрязги и пустые волнения? У тебя сейчас другие проблемы.
– Я только и делаю, что думаю о родах с утра до вечера. А так хоть отвлекает какое-то внешнее событие.
– Ладно. Не стой на солнце. Иди в дом. Я скоро буду.
Руки Михаила отдавали запахом растворителя, которым смывал краску, несмотря на долгое мытье мылом в нагретой солнцем воде. Он с удовольствием уплетал молодую картошку с яичницей, похрустывая холодным, из погреба, малосольным огурцом. Телевизор показывал уже конец пресс-конференции ГКЧП.
– Ты что-нибудь понимаешь? – спросила Анастасия, не прерывая вязание.
– Очередной дворцовый переворот или его репетиция. Только на этот раз не будет так гладко и безропотно…
Михаила прервал гудок автомобиля с улицы. Он его уже узнавал – это был служебный “газик” районной прокуратуры.
У калитки стоял водитель, молодой паренек из райцентра. Этим летом демобилизовался из армии. Михаил познакомился с ним еще в отделе кадров. Они оформлялись на работу одновременно.
– Проходи во двор, будь добр!
– Некогда! Пока вы будете одеваться, мне нужно заскочить за Зинковым. Вас заберу на обратной дороге.
– Что случилось?! Я в отпуске.
– Вы что, радио не слушаете и телевизор не смотрите? Дана команда всем органам быть в состоянии готовности на случай чрезвычайных событий… или выступлений. Танки на улицах Москвы.
– Я в отпуске по приказу и, пока он не отменен, мое пребывание на службе бесполезно. У тебя есть письменное распоряжение?
– Сафонов сказал, пока всех привезу – приказ будет.
Михаил понимал бессмысленность этого разговора, но события в Москве вдруг вмешались в его личную жизнь, разрушили все планы на ближайшие дни, и ему необходимо было некоторое время, чтобы эмоционально приспособиться к новой ситуации. В голове уже крутился перечень дел, которые предстояло выполнить в ближайшие полчаса до отъезда: убрать инструмент, собраться, успокоить Анастасию и проинструктировать бабушку.
“Газик” со спущенными боковыми стеклами пробивал упругий раскаленный воздух над размякшим асфальтом трассы. В автомобиле кроме водителя и Михаила были еще два отпускника. Помощник прокурора и архивариус – молодая дочерна загорелая девушка.
“А она-то зачем?” – подумал Михаил, когда девушка села по дороге. – “Частное доказательство глупости всей затеи с ГКЧП”.
Общий разговор вертелся вокруг московских событий.
Михаил высказал свое сомнение в законности действий Янаева и далее молчал.
Водитель Саня и другие его пассажиры перечисляли претензии к Горбачеву: похожий на бегство уход из Афганистана, уничтожение ракет по договору с американцами, объединение Германии, отделение Прибалтики, “сухой закон”. Вспомнили чернобыльскую катастрофу и недостойное поведение союзных властей тогда.
“Какая каша в голове! И таких людей большинство. Не понимающих в чем действительно их собственная польза, их настоящий личный и групповой интерес, и поэтому легко поддающихся влиянию дешевой демагогии.” – размышлял Михаил, без особого труда сдерживая желание вмешаться. – “Далась им эта империя. Что они от этого имеют? Безопасность? Но какой ценой!”
Сотрудники прокуратуры, бывшие на работе с утра, владели ситуацией не лучше отпускников. Общее собрание мало чего прояснило. Обеспечить повышенную готовность. Ждать указаний. Пресекать беспорядки и противоправные действия. Михаил расписался в книге приказов об его отзыве из отпуска и переходе на двенадцатичасовой график работы, включая ночное время. Его дежурство ночью было назначено на завтра, что его несколько утешило. Будет кому доставить Анастасию в районный роддом: днем он, а ночью тесть, Дмитрий Павлович.
Следующий день был полон тревожного ожидания. Транзистор, настроенный на волну радиостанции “Свобода”, не выключался. Репортажи из “белого дома” говорили о нарастании противостояния Ельцина и ГКЧП. Политическая нервозность и напряжение в далекой Москве воспринимались как что-то нереальное в звенящей тишине знойного дня. Михаил занял себя непрерывной чередой мелких работ по хозяйству. После обеда удалось вздремнуть – будет легче ночью. Потом он долго стоял под летним душем, рискуя всех оставить без теплой воды.
Он был одет и готов к отъезду, когда около семи вечера раздался гудок служебной машины.
Саня с мокрыми волосами (только что искупался в реке) светился свежестью здоровой молодости. Расстегнутая рубашка навыпуск с короткими рукавами открывала взгляду загорелый мускулистый торс, еще сохранивший армейскую выправку. Автомобильный приемник был настроен на ту же волну.
– Как вы думаете, они отважатся на штурм “белого дома”? – спросил Саня в паузе радиопередачи.
– Может быть. Но если они не арестовали Ельцина в постели, то шансы на успех ничтожны. Это означает, что Горбачев, которого ты не любишь, вернется в Кремль…
– Надеюсь ненадолго… Вез я как-то Сафонова с одним мужиком из областной прокуратуры, так тот сказал, что Китай за семь лет реформ утроил свой национальный доход, а мы за пять лет горбачевской перестройки наделали долгов и потеряли весь золотой запас…
Саня был водителем с небольшим стажем, но одним профессиональным качеством шофера овладел в совершенстве: пассажиру скучать было некогда. Его комментарии к радиопередаче и анекдоты лились неровным, но безостановочным потоком.
Дежурство обещало быть скучным. Перед отпуском Михаил закончил свое первое, и пока единственное дело. Девушка дождалась парня из армии, а он при первом же свидании изнасиловал ее. Заявление от пострадавшей поступило не сразу и, как выяснилось, под давлением родителей.
Парень сначала занял позицию, что все было добровольно, а судебный иск – это способ заставить его жениться.
Михаилу стоило больших усилий добиться откровенности типично по-деревенски застенчивой девушки. Выяснились обстоятельства, которые существенно отягощали тяжесть проступка и превращали в опасное преступление.
Вот тогда парень заметался: то отказывался вообще от фактов, то угрожал Михаилу, то через родственников обещал жениться на пострадавшей. Когда последовало такое предложение, заколебалась девушка – она была беременна. Михаилу стоило большого труда убедить ее и родителей не соглашаться на этот брак. Он предвидел в этом браке второй акт трагедии, более длительный и более страшный. Его роль советчика в данном случае была за пределами обязанностей следователя, но он ничего не мог с собой поделать. Он предупредил обе стороны, что в любом случае он не будет изменять свою позицию и выводы в материалах, подготовленных для передачи в суд.
Прокурор Сафонов занимал выжидательную позицию, словно проверяя Михаила на этом деле. У Михаила были основания предположить, что и в будущем на помощь и поддержку начальника ему не приходится особенно рассчитывать. Спустя несколько дней после вступления Михаила в должность следователя прокуратуры произошел один примечательный эпизод. В прокуратуру пожаловал председатель колхоза Симоненко, прошел сразу в кабинет, едва кивнув присутствующим в приемной, и пробыл там не менее получаса.
Михаил в числе нескольких сотрудников ожидал начала совещания. Ради такого посетителя совещание задерживалось. Все томились неопределенностью, а из кабинета никаких указаний не последовало. Наконец, дверь шумно и широко отворилась. Прокурор провожал посетителя до двери своего кабинета.
– Давненько не заглядывал к нам на рыбалку. Забываешь старых друзей. Петрович обещал на этой неделе. Ждем, – громыхал Симоненко своим прокуренным басом.
– Дела, все дела… Может, получится.
– Давай без может.
Михаил догадался, что речь шла о председателе райисполкома Владимире Петровиче Волкове.
“Только для кого эта демонстрация силы и влияния? Не для меня ли? Не переоцениваете ли вы свое значение Михаил Егорович, чтобы товарищ Симоненко ради вас устраивал такие спектакли”, – подумал Михаил полушутя тогда. Ни для кого не было секретом, что районное начальство связано круговой порукой, многочисленными родственными и кумовскими связями.
Покончив с процедурой приема дежурства и связавшись с дежурными других районных служб, Михаил приступил к просмотру оперативных сводок областного управления МВД. Нужно было ознакомиться с текущей криминальной ситуацией в области и районе.
На удивление сводка была бедна происшествиями. Вероятно, профессионалы не хотели попасть под горячую руку в этот момент политической неопределенности. Дорожно-транспортные происшествия Михаил хотел пропустить, как вдруг увидел в тексте сводок ГАИ знакомую фамилию.
При столкновении личной автомашины с неизвестным грузовиком получил тяжелые травмы начальник следственного отдела Манюня Николай Петрович. С тех пор прошло больше суток. Жив ли он? Михаил лихорадочно пролистал справочник служебных телефонов и набрал номер дежурного ГорУВД.
Телефон был занят. После многих попыток дежурный, наконец, ответил. Михаил представился и спросил:
– Вы не могли бы узнать состояние Манюни Николая Петровича?
– Узнавать не нужно, я и так знаю. Операция прошла успешно, но врачи обещают лечить его долго.
– Что с ним? Какого рода травмы?
– Много переломов, но внутренние органы сильно не пострадали. Говорят, весь на растяжках как Иисус на кресте.
– Где он лежит?
– В травматологии городской больницы.
Не успел Михаил положить трубку, попрощавшись с дежурным и нажав на рычаг, как телефон зазвонил.
Громким, словно из соседней комнаты, и взволнованным голосом спросил тесть:
– Михаил, это ты?
– Да. Что случилось?
– Еле дозвонился! Час назад привез Настю в роддом. Я еще здесь, звоню из приемного отделения…
– Как она? – перебил Михаил.
– Уже переодели и отправили в палату. Осмотрел врач. Обещает к утру… Буду ждать в машине.
– Если смогу вырваться, я прибегу.
Однако оставить вместо себя было некого. Водитель дежурной машины еще развозил дневную смену. Потом поедет ужинать и вернется, вероятно, к двенадцати.
“Воспользуюсь-ка я служебным положением”, – и он набрал номер дежурной медсестры родильного отделения.
– Вас беспокоит следователь прокуратуры Гречка. Час назад к вам поступила моя жена. Я на работе, буду дежурить до утра. Не могли бы вы позвонить мне, когда она родит?
– Давайте ваш телефон. Конечно, позвоню!
Михаил назвал номер телефона и поблагодарил медсестру, судя по голосу, женщину в возрасте.
– Пока рано благодарить. Вот когда поздравлю с сыном…
– Буду благодарен и за дочь. – Он себя уже убедил, что дочь даже лучше. От мальчика всегда чего-то ждешь, здесь же чистая отцовская любовь…
От возбуждения Михаилу не сиделось на месте. Он бродил по полутемным коридорам здания. Здесь кроме прокуратуры было много других районных организаций. Впервые он получил возможность обследовать не торопясь все закоулки.
Приехал водитель, но Михаил уже не решился уходить от телефона. Стучаться ночью в дверь родильного отделения, после того как тебе обещали позвонить, было бы не логично, а точнее, свинством.
1 2 3