На людей, не знавших его и видевших в первый раз, дон Сальваторе Палоцци производил впечатление высокопоставленного служителя церкви или дипломата. Высокий, седовласый, с прекрасными манерами и тихим спокойным голосом, этот мужчина щедро жертвовал на благотворительность, добивался запрета использования слова "мафия" средствами массовой информации, был председателем лиги итало-американских бизнесменов. Короче говоря, плохо знавшие Палоцци люди считали его добропорядочным американцем. Но это было обманчивое впечатление. Своей безжалостностью он заслужил репутацию одного из самых жестоких главарей организованной преступности США.
Дон Сальваторе пригласил Бруно сесть, угостил тосканской сигарой, закурил сам, изысканным жестом указал на бутылку с итальянским ликером "стрега" - Чиленто вежливо отказался. Некоторое время они молча курили, потом Палоцци кивнул каким-то своим мыслям, еле заметно усмехнулся уголком рта, налил себе ликеру, сделал микроскопический глоток и, как будто случайно вспомнив, спросил:
- Как поживает твой друг, который стыдится фамилии своего отца? Он, по-моему, уехал куда-то?
- Да, уехал в эту страну, недалеко от нас (два раза в день кабинет проверяли, чтобы выяснить, не установлена ли подслушивающая аппаратура, но ни Палоцци, ни Чиленто не рисковали называть вещи своими именами), думаю, в ближайшее время он встретится с нашим человеком, и тот сообщит ему все интересующие нашего друга с американской фамилией факты. А тот не упустит подобной возможности. Тогда наш план удастся.
План был прекрасен. С кубинскими эмигрантами справиться вряд ли удастся: те слишком сильны, но и сами не могут сокрушить "семью" Палоцци. Такая патовая ситуация не устраивала дона Сальваторе, он не любил сильных конкурентов и старался как можно быстрее от таких избавиться. Сейчас силой этого сделать не удалось, но у Сальваторе Палоцци возникла интересная, но нечеткая мысль. Бруно Чиленто ее поймал на лету и развил. Позже он отработал все детали. Центральной фигурой плана был Клинт Бресс. Именно ему нужно было передать обрывочные данные о связях кубинских контрреволюционеров с ЦРУ, об их "кокаиновой империи". Чиленто знал о либеральных взглядах своего друга детства, о его нелюбви к ЦРУ и решил использовать это. От Бресса требовалось одно: выполнить долг честного профессионального журналиста, получившего сенсационную информацию. Все приличия были соблюдены: Бруно вполне мог сообщить Брессу все факты, но их человек на месте сделает это поубедительнее. Когда же Бресс раструбит по всему миру (разумеется, доказательно, найдя новые факты по их наводке) о связях ЦРУ и гангстеров, о торговле кокаином, все будет в порядке; конкурентов у дома Сальваторе Палоцци в торговле "снегом" не будет. Изящная комбинация, достойная выпускника Гарвардского университета Бруно Чиленто.
Клинт Бресс
Маркус Кинзи сидел напротив меня, постаревший на двести лет. Мы находились в полутемном баре отеля "Хайатт-Ридженси", в угловой, самой дальней кабинке, где от входной двери увидеть нас было невозможно. Пока я вез Маркуса сюда, он постоянно твердил одно и то же:
- Я все расскажу, мистер Бресс, я больше не могу, ведь я же, в конце концов, не вампир.
Когда он получил назначение в Кристобаль, Мэрчисон был его начальником и привлек Кинзи к участию в операции "Эскадрон". Позже он предложил Маркусу следующее: тот становится "научным экспертом" при организации по торговле кокаином, за что будет получать прекрасные деньги, а через три года он, Мэрчисон, рекомендует начальству уволить Кинзи из ЦРУ. К тому времени у него будет достаточно денег, чтобы купить в Штатах медицинскую практику. Маркус согласился. Очевидно, совесть у него еще не умерла, его мучило то, что он делал: участвовал в допросах с применением пыток, сопровождал грузы кокаина, наблюдал за его изготовлением. Похоже было, он ждал толчка, чтобы все рассказать. Мое появление и было тем толчком.
По его рассказу получалось, что заправлял всем Мэрчисон и кубинские эмигранты из Майами. Но мне не верилось, что главный в этом предприятии Мэрчисон.
Я проводил Кинзи, набрал номер. На третьем гудке трубку сняли, и ленивый голос спросил:
- Кто звонит?
- Попросите к телефону мистера Феличе, пожалуйста.
- А кто его спрашивает?
- Родственник из Нью-Йорка.
Через некоторое время приятный мужской голос спросил:
- Неужели приехал мой любимый племянник Клинт?
Это наверняка не тот дядя, которого мне хотелось бы иметь, но возражать явно не стоило:
- Конечно, дядя Паскуале, я так соскучился.
- Тогда приезжай, когда сможешь. Мой адрес: авенида Дель Соль, 7, ресторан "Палермо".
- Мне было бы удобно прямо сейчас. Я так соскучился по тебе, дорогой дядя Паскуале; кстати, я проголодался, приготовь мне любимое жаркое из барашка.
С этими словами я положил трубку и пошел к машине. Через семь минут я входил в ресторан "Палермо".
Паскуале Феличе, небольшою роста толстячок в белом смокинге (несмотря на дневное время), принял меня радушно, пригласил сесть, приказал принести обед (оказавшийся роскошным) и напал разговор лишь за кофе. От него я получил информацию, подтверждавшую рассказ Маркуса Кинзи, и некоторые факты, косвенно доказывавшие причастность начальника национальной службы безопасности Хорхе Очоа к торговле наркотиками. Что ж, надо признать, что для хорошей телепередачи у меня было все. Но хотелось сделать убойный материал, а на него я пока не тянул. Я распрощался с Феличе, попытался заплатить за обед - он наотрез отказался взять деньги.
Глава XI
Второй допрос стал для Мэрчисона кошмарным сном. Этот допрос стоил всех предшествующих, подвел итог его предыдущей жизни. Он начался прямо с вопроса о контрабанде кокаина. Сначала Мэрчисон пытался все отрицать, но слишком многое было известно этим подпольщикам. Они следили за каждой фазой его тщательно отлаженной операции, у них были фотографии, письменные показания эти доказательства прошли бы в американском суде. А как профессионально велся допрос! Складывалось впечатление, что ему на шею накинули петлю, и с каждым вопросом она стягивалась все туже и туже. Он рассказал все. Теперь Роберт Мэрчисон сидел на раскладушке в своей комнате, спрятав лицо в ладони, и размышлял о том, что его ждет. Будущее вырисовывалось в самых мрачных красках, а говоря откровенно, казалось Роберту Мэрчисону просто безнадежным.
Агилар записывал на видеомагнитофон выступление Фернандо Лимола, которое предваряло допросы Мэрчисона:
- Уважаемые телезрители! Сегодня я обращаюсь к вам по поручению Фронта освобождения нашей родины. Сейчас у нас в Кристобале идет настоящая война, которую ведет против народа реакционная клика так называемых хозяев страны. Но эти люди никогда не смогли бы удержаться у власти, если бы не поддержка Соединенных Штатов, чье правительство заявляет, что не позволит превратить нашу страну во "вторую Кубу" и что его политика по отношению к нам - это краеугольный камень американской внешней политики в Центральной Америке. Весь мир пугают "коммунистической опасностью", правительство США видит ее в лице Фронта освобождения, который называет не иначе, как террористами.
По этому поводу хочу заметить, что нормальный человек ненавидит насилие. Мы бы предпочли мирные социальные реформы и перемены в нашей стране, но, к сожалению, сейчас это невозможно.
Хочу напомнить вам, что, когда пять лет назад в результате государственного переворота к власти пришла группа умеренных, патриотически настроенных офицеров, мы откликнулись на их предложение прекратить боевые действия и приступить к переговорам. Мы хотели тогда и хотим сейчас прекращения гражданской войны. Тогда оппозиционные силы выступили с заявлением, суть которого сводилась к следующему: этот переворот - последняя возможность национального примирения. Если военный комитет национального спасения не сможет претворить в жизнь необходимые как воздух экономико-социальные реформы, в стране начнется революция.
Комитет вышел в отставку через три месяца после прихода к власти, признав этим, что потерпел поражение, что силы реакции отстояли свои позиции. Стало абсолютно ясно, кому принадлежит реальная политическая власть в нашей стране. Вскоре был создан Фронт освобождения, объединивший все патриотические силы нашей страны. С тех пор мы ведем революционную борьбу против олигархии и ее репрессивного аппарата.
Они не только ведут против нас войну, подло убивают наших сторонников и просто честных людей и мирных жителей. Кроме таких инструментов насилия, как армия, полиция, "эскадроны смерти" и вооруженные отряды, которые содержат крупные землевладельцы, правящий класс использует против народа и более тонкие насильственные методы: голод, самую высокую в Латинской Америке детскую смертность, ужасающую нищету и жилищные условия, более подходящие для крыс, чем для людей.
Но, несмотря на все их усилия и помощь нынешней американской администрации, этот режим будет свергнут. Это произойдет рано или поздно, через три года или через семь лет. Но так будет, и нашу страну возглавят представители Фронта освобождения и всех оппозиционных сил. Наш народ сам решит свое будущее и не позволит сделать это никому другому: ни реакционному правящему классу, ни его армии, ни Соединенным Штатам. Десятки тысяч граждан нашей страны уже много лет участвуют в справедливой борьбе, создали свои организации, выдвинули своих лидеров. У них есть право решать свое будущее.
Предстоящие выборы - не более чем фарс, одобренный в Вашингтоне. Одно то, что на пост президента страны выдвинут член клана Очоа, подчеркивает их смехотворность. Но кто же люди, заинтересованные в нужном исходе этих, с позволения сказать, выборов? Это вы узнаете из рассказа сотрудника ЦРУ Роберта Мэрчисона. Допрос был записан на видеокассету, которую мы предлагаем вашему вниманию. Вы услышите, как работает у нас ЦРУ (а это всегда отрицали и американское и наше правительства), как действуют "эскадроны смерти" (существование которых официально отрицается), как наши высокопоставленные лица торгуют наркотиками вместе с работниками ЦРУ и кубинскими контрреволюционерами, зарабатывая в поте лица свои наркодоллары.
Но планам этих людей не сбыться. Они будут разоблачены, а реакционный режим американских ставленников свергнут. Да здравствует революция! Победа или смерть!
Через полтора часа все было готово: на журнальном столике перед Фернандо Лимолом лежала видеокассета с записью допроса Роберта Мэрчисона. Теперь весь мир узнает правду об "истинных поборниках демократии" из Соединенных Штатов. Только благодаря им держится в Кристобале этот продажный режим, давно прогнивший насквозь. Скоро конгресс будет обсуждать вопрос увеличения военной помощи этому режиму - показ кассеты по телевидению должен помочь блокировать эту помощь. Американцы хорошо помнят, что с увеличением военной помощи началась эскалация войны во Вьетнаме. Ни один американский законодатель в настоящий момент не поддержит войну за пределами США, в которой его соотечественники могут завязнуть на многие годы. Этим обязательно надо воспользоваться. Для этого все подготовлено.
Зазвонил телефон. Еще раз. Лимол напрягся: если телефон звонит два раза - опасность, немедленно уходить. Телефон зазвонил еще раз. Лимол с облегчением вздохнул. Некоторое время все было тихо. Потом телефон зазвонил еще раз, и трубку повесили. Когда позвонили снова, Лимол сразу же снял трубку:
- Слушаю.
Позовите сеньора Бахадо.
Сеньор Бахадо сейчас в Барселоне.
- Жаль. У меня для него приятный сюрприз.
Все было в порядке. У связного для него очень важные известия. Сейчас должно выясниться, какие именно.
- Мне нужны инструкции по поводу переделки интерьера виллы сеньора Бахадо.
На это Фернандо Лимол даже не рассчитывал: в столице находился связной из штаба партизан с последними донесениями из зоны боев, где правительственные войска начали крупное наступление на позиции партизан.
- Это сложный вопрос, который мы не сможем обсудить по телефону. Нам с вами придется встретиться.
- Когда вам это будет удобно?
- Сегодня пятница. Давайте встретимся в воскресенье, в 19.15.
Воскресенье означало субботу, так же как вторник означал бы понедельник, 19.15 - 7.15. Место встречи было обговорено заранее: кафе в рабочем районе, где в это время было полно людей, завтракавших перед рабочим днем.
Лимол встал, прошел по коридору, мягко постучал в одну из дверей. Женский голос тихо сказал:
- Войдите.
Лимол вошел, плотно прикрыл за собой дверь. Мария сидела у туалетного столика, на котором были разложены бумаги.
- Кассета должна быть передана иностранному журналисту, обязательно телевизионщику. Ты, я думаю, уже поняла, что речь идет о твоем бывшем муже, Клинте Брессе. Свяжись с ним, вот номер его телефона.
Через полчаса Марии не было в квартире. Под утро зазвонил телефон. Но это не был сигнал тревоги. Звонил глубоко законспирированный связной подполья. Новости он сообщил не самые приятные - матери Агилара стало хуже, и "скорая помощь" увезла ее в платную больницу. Она бредила, звала сына. Сократ выполнил свою задачу, в подобных обстоятельствах не было никаких причин не отпустить Агилара раньше.
Хосе Агилар собрал сумку, попрощался с Лимолом и ушел. Отойдя от дома на квартал, он зашел в телефонную будку и набрал номер. Трубку сняли на первом же звонке, и бодрый, совсем не сонный мужской голос ответил:
- Посольство США.
Агилар назвал три цифры, его мгновенно соединили. Слегка сонный голос сказал:
- Уэнделл слушает.
- У меня заболела мать, ее увезли в больницу. Я хотел узнать, как ее самочувствие.
- Если вас это интересует, то лучше всего отправиться в больницу "Санта-Эсперанса". Мы ждем вас через час.
Через час Агилар был в больнице. Один из людей Рэнди Уэбба в белом халате и со стетоскопом на шее встретил его у входа и, не сказав ни слова, проводил в палату на третьем этаже, раскрыл дверь - на койке сидел Брэдфорд Уэнделл, рядом, на стуле, чуть наклонившись вперед, застыл в напряжении Хорхе Очоа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12