Эта же зияла, как черная дыра.
Мне стало не по себе. Понятно же, что просто так хозяева не уходят, не закрыв все замки. «Отворенная» – не от слова ли «вор»? Неужели в доме поорудовали жулики, если не кто похуже? Если здесь произошло преступление, я из сборщика подписей рискую превратиться в свидетеля, а то и в подозреваемого. В кармане-то у меня отмычка…
Но делать нечего. Когда перед тобой распахнули дверь, нужно в нее войти. Вообще-то я люблю всякие тайны и загадки. Так что мялась на пороге я больше из приличия, на тот случай, если ответственные квартиросъемщики где-то рядом. Сначала я позвонила, затем постучала в открытую дверь и лишь после этого вошла.
Темный коридор. Но дальше, в комнате горел свет. Я шагнула туда. И замерла. Гнездышко нельзя было назвать уютным: блеклые обои, старая мебель. Ни ковров, ни безделушек. Вид почти не жилой. Но жилец все же имелся. Правда, он был уже не жилец.
Лежал на полу в большой комнате рядом с продавленным диваном и черно-белым телевизором. Я увидела синее лицо, вытаращенные глаза и черную удавку на шее.
О господи, мои худшие опасения подтвердились, я наткнулась на труп!
Мужчину удавили черным шарфом. Так как никакого крючка или балки рядом не имелось, значит, он не сам повесился. Его убили.
Меня обуял ужас. Мне захотелось взвизгнуть и броситься вон. Но я ведь не кисейная барышня, падающая в обморок при виде крысы. Нет, я не дала деру, а подошла поближе. Погибший был невысоким мужчиной не первой молодости, с пропитым лицом, плохой стрижкой, в грязноватой рубашке и мятых брюках. У него на груди лежали паспорт и газетная вырезка.
Я читаю детективы и, конечно, знаю, что на месте преступления ничего трогать нельзя. Но любопытство оказалось сильнее. К тому же я верю, что ничто не делается просто так. Что-то же привело меня в эту квартиру с трупом внутри. Так что я достала из сумочки носовой платок и аккуратно взяла им газетную полоску. Это была не статья, не заметка и не фотография. Крупным шрифтом было выбито всего несколько слов «Я за чистые выборы!». Видимо, лозунг одного из кандидатов. Надо же, труп как-то связан с предвыборной гонкой. Но как?
Я наклонилась за бордовой книжкой с золоченым гербом. Она была открыта на одной из страниц, так что я просто перевернула документ вниз обложкой. Нет сомнений, это удостоверение личности погибшего. Его фотография – все та же неряшливая, грубоватая и простоватая внешность. Я прочитала фамилию, имя и отчество, и у меня потемнело в глазах. «Табуреткин Афанасий Иванович», вот что значилось в паспорте.
От неожиданности я выронила документ. Вот вам и связь, причем прямая, как, извините, кишка. Так зовут моего кандидата! Того самого, за которого я агитирую уже второй час и который должен заплатить мне за это, чтобы хватило на телевизор для родителей. До этого он не должен умирать. Некрасиво отходить в мир иной, не расплатившись.
Так, стоп! Не может будущего мэра найти убитым его собственный сборщик подписей. Да и разве станет депутат и кандидат в мэры, поставивший лавочки в каждый двор, жить в такой убогой квартире? Я уж не говорю о том, что с листовок, свернутых трубочкой и лежащих в моей сумке, улыбается весьма молодой и импозантный мужчина. Совсем не похожий на фото в паспорте и самого покойника.
Что же получается? Он жертва страшной болезни, внезапно изуродовавшей и состарившей лицо, как герой оранжевой революции? Или он сделал пластическую операцию и походил какое-то время во всей красе, а потом швы разошлись, и природа взяла свое? Тут с горя удавишься!
Я терялась в догадках. Одно знала наверняка – здесь творится что-то странное. Мистика, наваждение, колдовство! Дошло до того, что я начала разговаривать сама с собой.
– Да нет, этого не может быть! – воскликнула я.
Мой работодатель жив-здоров и готовится к политическим дебатам. Его ждет победа на выборах, а меня, Ритку и других членов его штаба – большущая премия. Этот мертвец в обшарпанной квартире не может быть кандидатом в мэры. Тогда кто же он такой?
2
Я вылетела из квартиры, как пуля из пистолета. Где-то внизу заурчал лифт, нарушив тишину, стоящую со мной на лестничной клетке. Путаясь в «молнии», кошельке и косметичке, я вытащила из сумочки мобильный телефон и позвонила в милицию. Но связь была не очень:
– Что вы говорите, обнаружили? Трубы? Какие трубы? – проворчал дежурный.
– Да не трубы.
– Трупы?
– Труп. Один. Зато какой! Афанасия Табуреткина. Так зовут одного из главных участников выборов, – попыталась растолковать я.
– Каких выборов?
– Мэрских. Которые скоро будут. Присылайте опергруппу, все очень серьезно…
– И трубы у нас мерзкие, и лифт то и дело отключают, и вообще, – я даже не заметила, как рядом со мной на лестнице остановилась пожилая женщина с кошелками. – Группа тут не поможет. Тут бригада нужна. Очень скорой помощи.
– Извините, я не о мерзких трубах говорила, а о мэрских выборах. Тут другое дело. Вы знаете, кто вон в той квартире живет? – Раз подвернулся случай, нужно навести справки.
– Там-то? Да никто.
– Пустая стоит?
– Зачем пустая. Сдается мне, она сдается… Ой, заговорилась я с вами, – внезапно всполошилась местная жительница. – У меня сериал начинается. Сегодня главное выяснится: от кого у нее ребенок!
И женщина принялась греметь ключами возле двери, соседней с квартирой трупа. Или это не его квартира, а съемная. И фамилия не его… Ладно, пусть милиция разбирается в этой фантасмагории и устанавливает личность и адрес мертвеца. Им за это деньги платят.
Я же позвонила Ритке, которая по долгу службы должна быть в курсе всех последних новостей.
– Марго, у меня ЧП! – заорала я в трубку. – Пять минут назад я наткнулась на труп Афанасия Ивановича Табуреткина.
– Вика, что с тобой? – Я даже по телефону увидела, как округлились ее глаза. – Я сейчас нахожусь в штабе Афанасия Ивановича, пять минут назад я с ним беседовала, и, поверь мне, это был не спиритический сеанс.
– Ритка, приезжай немедленно. Здесь творится что-то странное.
– Господи, где?
Я продиктовала адрес. Она обещала приехать как можно быстрее: «до того, как ты окончательно свихнешься». Так она сказала. Чудесно, лучшая подруга считает, что мой рассудок под угрозой. Но я своими глазами видела труп и своими руками держала документы трупа.
Успокойся, этому должно найтись разумное объяснение, уговаривала я себя. Минут через десять из лифта выгрузилась оперативно-следственная группа в милицейской форме, и поиск объяснения начался.
Меня оттеснили за оцепление, состоящее из участкового. Остальные прошли в квартиру. Топотали там, громыхали, матерились. Потом подъехала вторая порция стражей порядка – на этот раз в штатском. Первой вышагивала дамочка в черном костюме с короткой юбкой и на высоких каблуках, за ней – недоросток, весь в наколках. Вылитый уголовник. Следующий парень нес в руках большую видеокамеру, замыкал шествие пожилой человек с чемоданом, как у экспертов. Хотя почему как? Скорее всего, он и есть эксперт.
Еще через какое-то время подтянулись люди в погонах, причем полковничьих и подполковничьих, – это прибыло начальство из райотдела и областного ГУВД. После них прорвалась Ритка. Но «оцепление» ее дальше меня не пропустило, несмотря на то, что она размахивала журналистским удостоверением и вещала что-то про свободу слова.
Короче, мы стояли с ней возле мусоропровода, и я на ухо сообщала ей все, что знаю. Она лишь недоверчиво качала головой. Через полчаса начальники удалились. А невысокий гражданин в штатском, похожий на зэка, вышел покурить на лестничную площадку. Тут-то Ритка и взяла его тепленьким.
– Привет, Стас! – улыбнулась она ему как родному.
Оказалось, что товарищ вовсе не вчера откинулся с зоны, а уже три года возглавляет убойный отдел Управления уголовного розыска областного ГУВД. Маргарита не раз общалась с ним по поводу раскрытых преступлений. А вот «глухари» он обсуждать не любил. Но и Ритка не вчера родилась.
– Странное убийство, правда? – огорошила она его.
Я отлично видела, что опер уже приготовился хмуро бросить акуле пера: «Без комментариев!», но слова замерли на языке.
– Что ты имеешь в виду? – заинтересовался он.
– Естественно, личность убитого. Если не ошибаюсь, покойника зовут Афанасий Иванович Табуреткин.
– Откуда информация? – Стас зло зыркнул на меня. – Свидетели не должны разглашать тайну следствия.
– Меня об этом никто не предупреждал, – независимо отозвалась я. – Со мной вообще не разговаривали.
– Следователь закончит с осмотром места происшествия и поговорит, – пообещал опер. – Кстати, а как вы, гражданочка, тут оказались?
– Подписи собирала. В поддержку кандидата в мэры Афанасия Табуреткина, – я потрясла у него перед носом подписным листом. – А вы, кстати, не местный? Не хотите ли поддержать оппозицию нынешней, насквозь проворовавшейся власти, и отдать свой голос за нашего кандидата?
Я понимала, что это не совсем уместно. Но так хотелось заработать еще чуть-чуть.
– Если вы подпишетесь за товарища Табуреткина, это не означает, что вы обязательно должны за него потом проголосовать. Вы просто дадите ему шанс заявить о себе в предвыборной борьбе. Окончательное решение примете потом. Главное, не позволить бюрократам протолкнуть везде и всюду своих людей.
Вот я разошлась. Хотя, постойте, если Табуреткин мертв, подписи ему уже не нужны…
– А почему бы нет, – неожиданно согласился опер. – С удовольствием подпишусь.
Я расправила плечи: прямо Цицерон, да и только! Кого угодно на что угодно уговорю. Но долго гордиться собой у меня не получилось.
– Вообще-то, я как раз местный. Мы с Афоней в одном классе учились, – признался Стас. – Он давал мне списывать – я дам ему шанс.
Я вытаращилась на него. На вид нет и сорока, а тот в квартире, который не дышит, лет на 20 старше. Никак не мог сыскарь сидеть за одной партой с покойником.
– Стас, не темни. Что за Табуреткина убили? – настойчиво спросила Ритка.
Опер, не торопясь, вписал в мой лист свои паспортные данные, убрал ручку во внутренний карман черной джинсовой куртки и только после этого ответил:
– Табуреткина Афанасия Ивановича.
– Стас! – простонала моя подруга.
Он, наконец, сжалился, стал более разговорчивым:
– 1948 года рождения, проживающего в деревне Большая Грязь.
Глухомань, километров 30 от райцентра. А наш кандидат вроде не из села. Никогда не слышала, что он в буквальном смысле из Грязи в князи, то есть в мэры.
– В этой квартире погибший не жил, это съемная жилплощадь. У него в кармане нашли визитную карточку Виталия Морозова, – продолжал Стас.
– Того самого, Деда Мороза при мэре?
– Да, этот явно не однофамилец.
– Тогда все ясно, – удовлетворенно заметила Ритка.
Что ясно? Мне ничего не ясно. С каких это пор визитная карточка важнее паспорта? Я хлопала глазами, как ворона крыльями, и ничего не смыслила в происходящем.
– Стас, нужны понятые, – крикнули из квартиры.
Все, интервью закончилось.
– Рит, объясни толком, – взмолилась я.
– Элементарно, Ватсон! – усмехнулась она. – Виталий Морозов, которого прозвали Дед Мороз, возглавляет предвыборный штаб нынешнего мэра Геннадия Костина. Видимо, перед нами наглядный пример черного пиара. Чтобы запутать избирателей, выставляют на выборы однофамильца противника, а желательно полного тезку. Далеко не все разберутся, какой Табуреткин настоящий. Это же надо года рождения сличать, морды лица, биографию читать. Придет к урне для голосования полуслепая старушка, разве ей до этого? Вот и нашли в захолустье «двойника» нашего кандидата. Привезли в город, поселили в съемной квартире, собрались регистрировать, но кто-то угробил многообещающую предвыборную технологию. Да еще и подпись оставил. Ты говоришь, там была газетная вырезка? «Я – за чистые выборы!» Это лозунг Табуреткина. Нашего, настоящего, к счастью, живого и здорового.
Я слушала, открыв рот. Оказывается, выборы покруче любого детектива будут. Хитрости, козни, запрещенные приемчики. Похоже, оказавшись в предвыборном штабе, я заработаю не только на хлеб, но и посмотрю зрелища.
– То есть это настоящий Табуреткин тезку укокошил, чтобы под ногами не путался? – предположила я.
– Вика, ты с ума сошла? – нахмурилась Марго. – Он же политик, а не уголовник. Никого он не убивал. Но, ты права, подозрения на нашего кандидата теперь обязательно падут. И его политические противники рассудят так же, как ты. У нашего штаба будет много работы.
– Подожди, получается, что это преступление живому Табуреткину невыгодно? – продолжала размышлять я. – С одной стороны, оно избавило его от двойника. Вряд ли найдутся еще тезки. Фамилия-то редкая, да и зовут его не Владимир Владимирович. Но, с другой стороны, убийство бросает на него тень. То есть голосов не прибавляет. Тогда кому же это нужно? Кто убил несостоявшегося кандидата в мэры?
Ритка не знала ответа на эти вопросы. И милиция не знала, и прокуратура. Вообще никто не знал. Разве что убийца. Значит, нужно спросить у него, решила про себя я. Но вслух говорить не стала. Почему-то ни Маргарите, ни Юре, ни другим моим родственникам и знакомым не нравится, когда я начинаю поиски жестоких убийц.
Мы проторчали на лестничной клетке больше часа, как незваные гости. Но ведь это я всех позвала. Если бы не я, неизвестно, когда бы обнаружили тело. Людям обычно хватает своих проблем, до соседей дела нет, особенно если на сериал спешишь. Тем более жилец – приезжий, хозяин квартиры пожаловал бы сюда лишь в день внесения платы за аренду. Неизвестно, когда бы штаб Костина забеспокоился. Как я понимаю, от подставного кандидата в основном документы требуются и подпись. Ритка сказала, что регистрация начнется только через неделю. Так что я спасла подъезд от аромата недельного трупа. И что вместо благодарности?
Я начала медленно закипать, как ужин, когда тебе очень хочется есть.
– Ну сколько можно! Хоть бы стульчик дали! – пробурчала я.
– Или интересную информацию, – подхватила Марго. – А то только время тут теряем!
Подруга постоянно куда-то звонила по мобильнику.
1 2 3 4