А если инфекцию занесет? Дура, идиотка несчастная! Шахов снова взял телефон и набрал номер Ксюши.
– Так я и знала, что ты передумаешь, – радостно прощебетала Сю. – Я тебя обожаю, Шахов. Когда начнем?
– Я не передумал, – буркнул Сергей. – Операция пройдет в клинике.
– Но…
– Не перебивай! У меня есть идея, как все организовать, чтобы об этом никто не узнал.
– Серый, ты прелесть! – мурлыкнула Сю. – Какая у тебя идея?
– Скажу, если ты просветишь меня, зачем целовалась со шкафом.
– С каким шкафом? – растерялась Ксюша.
– С тем, который стоял у тебя в комнате на старой квартире, на Дубнинской. Я за тобой подглядывал пару раз в телескоп. Каждый вечер ты подходила к шкафу, разговаривала с ним и нежно чмокала. Колись, подруга, чем шкаф был лучше меня?
– Дурак, что ли, совсем! Ни с каким шкафом я не целовалась. У меня зеркало было в шкафу, во весь рост. Я подходила к нему, собою любовалась и прыщи на лбу давила. Мама меня за это ругала сильно. Или рожи строила своему отражению, – Сю расхохоталась.
– Невероятно! – Шахов потрясенно вздохнул. – Позвоню, как только все улажу, – пообещал он, отключился и озадаченно потер трубкой лоб. – Невероятно! – повторил он, не в силах переосмыслить то, что сообщила ему Ксюша. Оказывается, у нее еще и прыщи были! – М-да… Любовь слепа, – вздохнул Сергей, хлебнул виски и поплелся в кабинет, к компьютеру, чтобы выйти в Интернет.
ГЛАВА 2. ГЕНИЙ
О режиссере Иване Аркадьевиче Варламове Шахов узнал от пациентки, известной актрисы Марины Гольц. Актриса с жаром поведала ему историю о том, как Варламов устроил судьбу одной вертихвостки и ее папаши, придумав оригинальный сценарий реалити-шоу, который воплотил в жизнь [1] .
В шоу были вовлечены профессиональные актеры и обычные люди, которые и не подозревали о своем участии. Марина уверяла, что Варламов – гений и просто творит чудеса. В финале, дескать, все персонажи истории получили то, о чем мечтали. Сергей рассказу не придал особого значения, развлечения других людей его мало интересовали, но вчера вдруг вспомнил о режиссере и решил встретиться с этим уникальным человеком. Звонить Марине он не стал, слишком болтлива и любопытна была эта женщина, умучила бы его потом вопросами и начала бы трепать языком, а дело, с которым он собирался обратиться к Варламову, носило сугубо конфиденциальный характер.
Выйти на режиссера оказалось просто, стоило лишь забить его имя в поисковике. Из информационных источников Сергей узнал, что знаменитый режиссер находится в данный момент в Москве, а не в Дании, где в последние годы живет, и остановился в гостинице «Метрополь». Это была настоящая удача. С номером режиссера его соединили без проблем, Сергей представился хорошим знакомым Марины Гольц и тактично попросил о встрече. Варламов охотно согласился.
Договорились пересечься на Патриарших Прудах, в гламурном ресторанчике «Павильон». Сергей выбрал это место, чтобы произвести впечатление на Ивана Аркадьевича, предположив, что Варламов непременно должен вписаться в интерьер заведения и остаться доволен. Творческая богема все– таки. И она, богема, очень привередлива в выборе мест для жрачки и бесед. Сам Сергей предпочитал что-то более неформальное, где кормили не понтами, а нормальной едой. «Елки-палки» или «Белое солнце пустыни». А в заведениях такого рода он немного комплексовал. Хотя вроде бы с чего ему, одному из лучших пластических хирургов Москвы, комплексовать? Опыт у него был впечатляющий. Сашка протаскала его по всем пафосным заведениям столицы, куда вход для простых смертных был закрыт. Но Сергей так и не смог привыкнуть к пафосу. Детство в Бескудникове оставило свой отпечаток. Однако, когда Шахов приехал в «Павильон», дискомфорта он не ощутил. В ресторане было уютно и стильно: мягкие красные диванчики, лепнина на потолке, огромные окна-витрины с видом на пруд, приятная аура старины.
Посетителей в ресторанчике почти не было: воркующая на диванчике парочка влюбленных, задумчивый бизнесмен, явно завсегдатай, скучающая гламурная блондиночка и двое тихих стильных молодых людей. Атмосфера располагала к неторопливой беседе.
К сожалению, с выбором места он в итоге просчитался. Варламов ресторан не оценил, о чем заявил Шахову в лоб. Ивану Аркадьевичу, видите ли, не понравилось, как на него посмотрели при входе секьюрити.
Явился режиссер без опоздания, в меню даже не взглянул, заказал себе кофе и уставился на Сергея пристальным взглядом, от которого кровь в венах застыла. Сергей на мгновенье даже забыл, зачем приперся в это заведение. Совсем не таким он представлял себе этого человека, вернее, он вовсе его себе не представлял, но все равно удивился. Гений оказался неприятным типом преклонного возраста, щуплым, с длинными седыми волосами, собранными в хвост. Одет он был довольно скромно, в черную кожаную куртку, подбитую мехом, молодежные джинсы и серый облегающий свитер под горло, но обувь и аксессуары ясно говорили о его материальном достатке. На орлином носу поблескивали очки в тонкой золотой оправе, а на запястье Сергей заметил скромные с виду, но очень дорогие швейцарские часы «Breguet».
Почему-то захотелось встать и уйти. Ощущение возникло, что он влез туда, куда лезть совсем не следует. Варламов уловил его настроение и улыбнулся. Лучше бы не улыбался, от этой улыбки у Сергея мороз по коже пошел. Да что с ним такое? Вроде он никогда не страдал идолопоклонничеством. Спокойно знаменитостям морды и сиськи правил, и ничего. И вдруг оробел ни с того ни с сего. Подумаешь, известный режиссер! Подумаешь – гений. Шахов внутренне выдохнул, чтобы успокоиться.
– У меня мало времени, молодой человек, – не выдержал Иван Аркадьевич. – Что Марина вам про меня натрепала? Наверняка, что я вершитель чужих судеб? И вы явились, чтобы попросить меня о конфиденциальной услуге. Хотите, чтобы я влез в вашу жизнь и решил все ваши проблемы? – Варламов прикурил сигарету и насмешливо на него посмотрел. – Идите лучше домой, молодой человек. Не слушайте глупых баб. Вечно они болтают всякую ерунду.
Шахов молчал, разглядывая сухие, но ухоженные пальцы Ивана Аркадьевича, в которых тлела сигарета. Варламов явно затеял какую-то игру и проверял его. Нет, Марина говорила о нем чистую правду, даже, возможно, недооценивала его. Этот человек был способен на многое и на встречу согласился неспроста, но открываться перед Сергеем не торопился, за своего не признал. Пока не признал. Надо было что-то предпринять, чтобы дело сдвинулось с места. Но что? Любая ошибка, и он пойдет домой ни с чем, а возвращаться ему отчего– то резко расхотелось. Шахова даже охватил азарт. Деньги режиссера явно не интересуют, размышлял хирург, поэтому предлагать ему презренный металл бессмысленно. Уговаривать его тоже бесполезно. Сергей твердо посмотрел в глаза режиссеру и сухо улыбнулся.
– А я ведь в какой-то мере ваш коллега, Иван Аркадьевич. Тоже судьбы меняю, – сказал он, и в глазах Варламова вспыхнул жадный огонек.
– И как вам? – спросил Иван Аркадьевич, глубоко затянулся и выпустил струйку дыма к потолку.
– Страшно, – признался Сергей, он понял, что юлить перед этим человеком нельзя.
– Рассказывайте, – попросил Варламов. Рассказ занял немного времени. Сергей наблюдал, как менялось выражение лица режиссера, жадный огонек в его глазах потух, и Варламов скукожил такую скучную физиономию, что Сергей понял – заинтересовать режиссера у него не получилось. – Из-за этой ерунды вы меня побеспокоили? – подтвердил его предположения Иван Аркадьевич, когда Шахов посветил его в суть дела. Сергей напрягся, но Варламов поспешил его успокоить: – Вы мне симпатичны, поэтому я помогу вам. Это дело не стоит и выведенного яйца. Даже скучно. Фото вашей одноклассницы у вас с собой? И адресок ее мне черкните.
Шахов кивнул, достал портмоне, извлек оттуда фотографию Сю и положил на стол перед Варламовым.
– А адрес вам зачем?
– Хочу посмотреть на нее воочию, на походку, мимику и характерные жесты, – объяснил Иван Аркадьевич, с интересом взглянул на карточку, некоторое время разглядывал ее внимательно и морщил лоб. – Дело дрянь, – сказал режиссер, снял очки, протер их салфеткой, нацепил на нос и снова уставился на фото. Шахов вновь напрягся, сожалея всем сердцем, что приехал в ресторан на машине. Порция вискаря бы ему сейчас не помешала. Варламов своими заявлениями его нервировал.
– Почему дело дрянь? – раздраженно спросил Сергей: режиссер, похоже, не собирался ничего ему объяснять.
– Внешность у вашей одноклассницы нестандартная. Я не знаю актрис с такими внешними данными и сомневаюсь, что мы найдем похожий типаж.
– Отказываетесь? – спросил Сергей. Варламов посмотрел на него так, словно он спросил абсолютную глупость. И Шахову захотелось режиссера придушить или сделать ему принудительную пластику морды, чтобы навсегда стереть со лба Ивана Аркадьевича эту идиотскую мимическую морщину на лбу, выражающую усталость от несовершенного мира, неспособного его, гения, понять.
– Раз я обещал помочь, обещание выполню, – отчеканил Варламов. – Это вы, молодежь, распоясались – дальше некуда. Ответа за свои слова не несете. Слова для вас – пустой звук. Пообещать и не сдержать свое слово для вас в порядке вещей. Эгоисты! Живете только для себя, лишь бы хапнуть от жизни побольше благ и устроить свою задницу покомфортнее. Ни морали, ни принципов, ни креатива. Даже кумиры у вас полуфабрикатные.
– Ну, знаете ли! Попрошу не обобщать! – возмутился Сергей и отчего-то покраснел. В чем-то Варламов был, конечно, прав, но какого хрена он морали ему читает и еще оскорбляет, называя молодежью! Нашел мальчика, старпер несчастный, заносчивый сноб. Ему сорок три года, у него своя клиника, у него клиентура из высшего света, и он добился всего сам.
– Ладно, не злитесь и извините меня, – словно прочитав его мысли, проворчал Варламов. – Старею и становлюсь невыносимым, сам знаю. Сегодня еще и не с той ноги встал, – пожаловался Иван Аркадьевич. – Не люблю гостиницы, а приходится в них останавливаться, когда приезжаю в Москву по делам. Свою квартиру я по горячности продал, когда отбыл в Данию, новой все никак не обзаведусь. Да и смысла не вижу, в Копенгагене у меня вилла, и умереть хочу там, на родине Андерсена. Съемные квартиры и вовсе ненавижу, в них нездоровая энергетика, а я к этому делу, признаться, довольно чувствителен. Я периодически у своей знакомой останавливаюсь, но, как назло, ее сын с женой поссорился и к ней переехал. Друзья…
– Переезжайте ко мне, у меня дом из кедра, – неожиданно для себя брякнул Шахов и ужаснулся. Не дай бог, режиссер согласится! Тогда капут придет его спокойной жизни, запарит нравоучениями.
– Спасибо за приглашение, – улыбнулся Иван Аркадьевич, Сергей собрался было вздохнуть с облегчением, но… – С удовольствием воспользуюсь вашим гостеприимством, – «обрадовал» его Варламов. – Полагаю, так будет удобнее для нашего совместного предприятия.
– Э-э-э… – сказал Шахов.
– А банька у вас есть? – поинтересовался режиссер.
– Угу, – криво улыбнулся Сергей.
– Русская?
– Русская, – сказал Шахов обреченно.
– Отлично, – Иван Аркадьевич заметно оживился, – тогда поехали. Я только по дороге заберу вещи из гостиницы. Кастинг тоже у вас будем проводить, так безопаснее, и вам не придется мотаться по киностудиям.
– Кастинг? – пискнул Шахов. – Какой кастинг?
– Кастинг на роль вашей одноклассницы. Без вашей помощи мне не обойтись. Нам ведь после отбора придется с актрисой поработать и обучить ее характерным манерам вашей Сю. Вы мне в этом деле подсобите. Да, не вздумайте со своей бизнес– леди на людях светиться, завалите все дело. Вас наверняка конкуренты засекли вместе в ресторане и сейчас наблюдают за ней с удвоенной силой.
– В таком случае, кастинг у меня в доме опасно делать, – предпринял еще одну попытку отвертеться от мероприятия Сергей.
– Вы им без надобности, – утешил его Варламов. – Не исключено, что они клинику проверяют, но какой им резон следить за вашим домом? Уверен, информацию о том, что дома вы не практикуете, они уже получили и на этом успокоились.
– Вы думаете, что все так серьезно? – спросил Шахов. – Мне казалось, что Сю несколько преувеличивает.
– Судя по тому, что ваша Сю – владелица не овощной палатки, а концерна, лидирующего на рынке, то серьезнее не бывает. На кону огромные деньги. Ваша одноклассница не зря волнуется. Если информация об операции просочится в прессу, репутации ее придет конец, и ситуацию ничем уже не поправишь. Поэтому надо действовать крайне осторожно. Попросите вашу Сю забронировать путевку на горнолыжный курорт, на свое имя. Пусть сообщит, что едет отдыхать, как можно большему количеству человек. Желательно интервью в прессе дать. Наверняка у нее знакомые журналисты есть из светской хроники, достаточно черкнуть небольшую заметку из серии, как проводят отдых и встречают Новый год российские бизнес-леди.
– Курорт?
– Иначе не получится. Я постараюсь типаж похожий подобрать, но вряд ли удастся найти актрису со стопроцентным сходством, поэтому двойника придется сильно гримировать. Чтобы не случилось провала, – вдруг она с кем-нибудь из знакомых в Москве столкнется, – отправим двойника за границу на время операции, – Варламов хихикнул, – и послеоперационного периода. Подменим женщин в аэропорту. Потом Сю отправится к вам в клинику, а ее двойник поедет на горнолыжный курорт. Завтра я на студию отправлюсь, картотеку просмотрю, найду похожий типаж и привезу девушку к вам. Медлить нельзя. Время больно подходящее, отъезд в период новогодних праздников не вызовет подозрений, и слежка будет минимальной, скорее, для проформы.
– Да, Новый год… – вздохнул Шахов и почему-то загрустил. – А почему горнолыжный курорт? А не Тунис, допустим?
– Дополнительные меры предосторожности не помешают. Двойник периодически должен показываться на людях, не можем же мы запереть актрису в номере. Очки, шапка, горнолыжный костюм сгладят непохожесть, а еду она может в номер заказывать, и видеть ее будут только официанты и горничные.
1 2 3 4 5