Это сейчас демократы брешут, что хорошо при царе жили. А дедушка говорил - плохо. Антесемитизм страшный. Дедушка хотел в Москву или в Санкт-Петербург, а ему не давали. Черта оседлости. Думал в православие перейти, но боялся соседей. Ещё, говорил, подкараулят ночью... Ну её, с Москвой. У них, в этом городе был случай: еврея одного православного хасиды местные, бритвой... А потом - суд. Их оправдали - все газеты были за хасидов... Анаконда залпом опрокинула полстакана. - Как только революция началась, дедушка - сразу в Москву. В ЧК пошёл. Говорит им, хочу уничтожать врагов трудового народа. Это сейчас, - она налила ещё полстакана, - брешут демократы, что ЧК невинных людей убивала... Врагов было полно. На каждом шагу - враг. Дедушка говорил счастливое время. Получил кожанку и наган. И каждый день - человек по пятнадцать-двадцать. Дедушка очень любил в рот из пистолета. Это он при мне болтал друзьям своим, когда в упад нажирался. Много раз болтал. Говорит, любил, чтобы юноши были - длинноногие, стройные, голубоглазые, высокие, блондины чтобы... Говорит, вкладываю пистолет в рот, а сам чувствую - в штанах шевелится. Один раз попробовал: одной рукой за пистолет, а другой - в штаны... Здорово, говорит! Засекли один раз. Взыскание сделали. Недостойно, сказали, ведёшь себя для бойца революции. Попросили, чтобы больше не делал так. Опрокинув стакан, Анаконда захрустела его огурцом. Потом перевела дух. И продолжала опять. - А когда закончилась революция, дедушке скучно стало. Он застрелиться хотел, но не решился. Повесился тогда. Верёвка не выдержала. А потом ему говорят: надо товарища Троцкого и генеральные, Сталин нам не годится. Дедушка так обрадовался... Даже пить бросил, побрился, помыл голову и костюм новый купил. Ему дали наган. Дедушка должен был председателя горкома грохнуть. Но тут кто-то донёс. В самый последний момент... Анаконда приподняла стакан и сделала несколько глотков. Сунула в рот огурец. - К дедушке пришли ночью. Увезли в воронке. В НКВД ему половину зубов выбили. Иголки горячие загоняли под ногти. Яйца табуреткой отдавливали. Дедушка им всех своих перечислил. Кого знал. А заодно соседей и родственников. Ему повезло тогда. Двадцать пять дали. А остальным: через одного - расстрел. Дедушка просидел на Севере до пятьдесят шестого, пока Хрущёв не освободил. Реабилитировали, как незаконно репрессированного... Когда его хоронили, ордена несли на подушечках, - она сладко заулыбалась, - речи читали, пионеры отдавали салют, улицу назвали дедушкиным именем... Сейчас переименовать хотят. Демократы... - Максимова выругалась по мужски и с такой неподдельной искренней злобой, что Андрей испытал к ней даже какое-то уважение. Хотя весь остальной рассказ вызвал только мурашки. Максимова допила водку и начала оседать. Язык её как то резко сделался заплетающимся. Максимовой, явно хотелось рассказать что-то ещё из своего архива, но она сама уже не знала - что. Водка вылилась мимо тарелки на скатерть, огурец полетел вниз. Спустя пару минут Анаконда уже сладко дремала, расположившись между стульями. Газель видела, что услышанное произвело на Андрея неслабое впечатление. - Мы это всё в сто первый раз послушали. - Спокойно сказала она. - Лена слишком быстро пила. Обычно Анаконда наша успевает рассказать ещё, как дед этот мертвецов трахал и как пробовал мертвечину есть. - Газель отхлебнула кофе и повертела в пальцах пирожное. И тут взгляды всех обратились опять к Масксимовой. Анаконда неподвижно лежала на полу, а вокруг неё расплывалась теперь неприятно пахнущее пятно. - Безобразие. - Громко сказала Диана. - Настя, тварь! Где ты, скотина, шляешься? Настя появилась, не глядя ни на кого. - Унеси это. - Приказала Диана, ткнув указательным пальцем. То, что последовало дальше, заставило Андрея сморщиться. Ничего более позорного, ничего более унизительного для женщины-самки видеть ему не приходилось. Настя, тяжело упираясь, волочила безжизненную Анаконду за ноги - так, как если бы та была вещью, предметом. Андрей подумал, что, вот, сейчас Настя, пожалуй, сполна расчиталась с Максимовой за вчерашнее.
Газель ласково и очень-очень осторожно потрогала Андрея за ногу, поползла вверх. - Ты знаешь, что когда женщина хочет мужчину, она потеет? Газель вытерла пальцами лоб, потом медленно облизнула губы. Андрей поёжился. Пошли. - Тихо сказала Газель. Почти прошептала. Андрей покорно поднялся. - Знаешь, некоторые люди брезгуют целоваться. Они говорят, что неприятно брать в рот чью-то слюну. - Газель разговаривала, когда они поднимались наверх. - Я не понимаю таких людей. Очень люблю слюну. У каждого человека - свой вкус, и это - вкус его слюны. Андрей осторожно и с интересом посмотрел на Газель. У меня есть большая коллекция. Газель толкнула дверь и первой вошла в комнату. - Пузырьки. В каждом - слюна мужчины или женщины. Всех, с кем я когда-то спала. - Она сентиментально пожала плечами. - С человеком когда-нибудь расстаёшься... А потом хочется вспомнить его. Пузырьки эти я замораживаю. Хранятся они долго. Иногда открываю коллекцию... Полижу кого-нибудь. Газель достала из сумочки пузырёк. - Пожалуйста, Андрей. Сделай немножко. Андрей внимательно смотрел ей в глаза, потом также внимательно - на пузырёк. Он вдруг почувствовал тошноту: представилось, как спустя много лет стареющая Газель станет надлизывать пузырёк с его замороженной... Андрей быстро взял шклянку. Несколько раз сплюнул. Потом отодвинул пузырёк в сторону - чтобы на глаза не попадался. И тут он увидел свёрток, который Газель достала из сумочки. Она развернула всё и положила на кровать. Это была школьная форма. Девчоночья. Газель скромно улыбнулась и облизнула губы. - Я хочу, чтобы ты это надел. - Сказала она. Андрей отошёл назад. - Зачем? - Ты не хочешь? ...Не хочет? Андрей вспомнил пачку купюр, которую сегодня утром ему дала Надя. Сколько там было?.. Андрей ещё раз оглядел наряд... Конечно, он хочет. Деньги дают благополучие, сытость, независимость, власть над себе подобными... Хочет, конечно. Андрей натянул колготки, пролез в платье. Газель помогла ему завязать фартук. Потом отошла назад. Придирчиво оглядела. - Красавица ты моя... Можно, я буду называть тебя Светой? Конечно, можно. Газель достала из сумочки помаду, тушь, гель и ещё что-то. Полчаса у неё заняло на всё. Газель больше не интересовалась мнением Андрея насчёт происходящего. Перед собой она видела только куклу. Газель, когда закончила, взяла зеркальце и дала Андрею полюбоваться. Тот не узнал себя: на кровати сидела густонакрашенная девчонка, на морде у которой ясно читалось: сейчас ей займутся. Газель облизала губы. - Светочка. - Прошептала она, наклонившись. - Хорошая моя. Андрей закрыл глаза.
Когда всё кончилось, Андрей приподнялся. - Можно мне переодеться? - Спросил он спокойно. - Подожди. - Газель аккуратно погладила Андрея по руке. - Подожди, Светочка. Подожди, мой котёночек. Дверь открылась. Андрей увидел Настю. Та остановилась, оглядела его. Губы Насти искривила жёсткая злая усмешка. Андрей поперхнулся от ярости. Настя почувствовала это. Она усмехнулась. - Дверью ошиблась. - Бросила Настя, выходя. - Скотина подлая. - Это подала голос Газель. - Другой раз ошибёшься мордой по полу проедешься. Настя не ответила, тихо вышла. Андрею стало чуть легче. Он ждал, когда разрешат, наконец, переодеться. "А почему Света? - Вдруг подумал он. - Не Таня. Не Лена... Наверное, старая Газелина подружка. Вместе в школе учились. Газель хотела её, но стыдилась признаться, что лесбиянка. Скорей всего, так и было." - Света - это кто? - Спросил Андрей, вдруг, сам не зная зачем. Он, обернувшись, увидел, как Газель заулыбалась стеснительно - так, словно её поймали на чём-то глубоко интимном. - Света - это я. - Сказала Газель тихонько. - Я сама. Андрей продолжал, не понимая, смотреть на неё. И Газель-Света начала объяснять: - Видишь ли, я всегда считала, что очень сексуальна. И у меня была фантазия - переспать с самой собою. Странная фантазия, правда? В школе ещё я любила одеваться по сексуальнее или раздеваться совсем, а потом смотреть на себя в зеркало. Как тот мальчик, Нарцисс. Читал про него? Андрей покачал головой. - Есть такая книжка. Называется "Метаморфозы". Её написал Овидий, древний римлянин. Там несколько разных историй. Одна - про Нарцисса. Он был очень красивый. Многие девочки и многие мальчики хотели Нарцисса. Но тот был гордый. Считал, что никто из них не достоин. Одна богиня влюбилась в этого красавчика. Но Нарцисс её тоже отверг. Тогда богиня сказала: "И ты полюбишь того, кто отвергнет твою любовь". Так и случилось. Нарцисс увидел своё отражение в речке. Сначала не понял, что это - он сам. Признался в любви красивому мальчику. Хотел его поцеловать... и поцеловал воду. От горя Нарцисс умер. А богиня превратила его в цветок, который так и называется - нарцисс... Я тоже, как он. Всегда мечтала встретить девочку копия похожую на меня... и переспать с ней. Вот. Газель смущённо посмотрела в пол. - Очень жалела всегда, что родители не родили мне двойняшку. Очень жалела. Она посмотрела на Андрея: - Ты всё поняла, Светочка?
Андрею нравилась Пушкинская улица. Он и сам не знал - чем. Чтобы успокоиться, собрать в порядок мысли Андрей приходил сюда и часами бродил. Сначала вниз, потом вверх. Бессмысленная каждодневная суета, в которую здесь погружено всё и вся, отвлекала от собственных невесёлых размышлений. Становилась спокойнее. ...Прошло несколько дней. Ничего особенно нового не случилось. Анаконда всё также жрала водку и засыпала в тарелке. Андрея обычно уводила наверх Газель. Он привык уже к девчоночьей школьной форме, колготкам и обращению "Светочка". У Андрея появилось новое хобби. Он считал деньги. Всё то, что заработал. Складывал купюры в одну кучу. Перемешивал. Потом начинал считать. Когда это надоедало, Андрей сортировал их. Бумажкам каждого достоинства он отводил свою кучку. Запоминал, сколько у него десяток, трёшек, пятёрок. Когда приелось и это занятие, Андрей стал заучивать их номера. Но сухие мёртвые цифры не развлекали. Тогда он принялся давать имена купюрам. Васи и лены, гриши и оли, валеры и тани перекладывались из одной кучки в другую, радуясь новичкам, прибывавшим ежевечерне. Андрей разговаривал с ними. Ему казалось: деньги отвечают. Андрею было интересно понять, как купюры относятся друг к другу. Любят? Ненавидят?.. Андрей их любил. Денежные бумажки заменяли ему друзей, родных, девчонку. Он мог сидеть над ними часами, не замечая, как день за окном сменяется глубокой ночью.
Проснувшись как всегда поздно, Андрей без дела слонялся туда и сюда. Он услышал, как вода шумит на кухне. Подойдя ближе, увидел Надю с Настей. - Сделаешь мне чай с ромом. Принесёшь в комнату. Сахару - как обычно, две ложки. Отдав распоряжения, Надя быстро вышла. Она не обратила внимания на Андрея, поднялась на верх. В раковине зажурчала вода. Интересно глянуть, как там эта подлючка хозяиничает. Неслышно ступая, Андрей подошёл ближе... Ему не хотелось лишний раз обращать на себя Настино внимание. Но то, что он увидел, заставило Андрея застыть на месте. Настя тяжело сплюнула в чашку. Тут же взяла ложечку и принялась размешивать, уничтожая следы преступления. На лице у неё Андрей видел сосредоточенно-деловитое выражение: безо всяких сомнений, Настя полностью отдавала себе отчёт в том, что сейчас делает. Он сделал несколько кошачьих шагов. - Ещё раз харкни. - Сказал Андрей очень спокойно. - Главное размешай хорошо. Она не почувствует. ...Если бы мускулистый советский рабочий с плаката на улице зашёл сюда, к Насте на кухню, и сказал бы, что тоже хочет чаю с ромом, на Настю это произвело бы сейчас меньшее впечатление. Она стояла неподвижная, ошарашенная, придавленная. Глазами, застывшими, как у лягушки, Настя смотрела на Андрея. Тот подумал, что, вот, сейчас она уронит чашку. Так это бывает в фильмах. Но - нет, не уронила. Тихо поставила на стол. Андрей подошёл ближе. - И часто ты так делаешь? Для всех или только для Нади? А для меня? Тоже? Настя не отвечала. Неподвижные зрачки её смотрели на Андрея. Она сейчас точно напоминала лягушку в пруду. - Интересно, - Андрей показал деланно-равнодушный вид, - как Надя к этому отнесётся? Сразу тебя убьёт или нет? Он отвернулся. - Ладно, пойду скажу ей. Это будет забавно. А ты тут подожди. Она сама к тебе спустится. - Нет! - Вырвалось у Насти. Ни то короткий выкрик, ни то хрип. - Нет! Не говори ей! Андрей повернулся опять. - Не говорить? Почему? Ты знаешь, что случится? Что? Скажи - мне интересно. - Не говори! Андрей быстро подошёл к Насте. Закрыл дверь на защёлку. - Поднимай юбку, быстро! Лицо у Насти сделалось белым. Андрей улыбнулся ей доброй детской улыбкой. - Ты хочешь, чтобы я сказал? Потом подошёл вплотную. Настя, вдруг, схватила кухонный нож. Взмах - и кровь побежала у Андрея по руке. Он закусил губу. Посмотрел, как несколько капель упало на пол. - Так, значит... Резким движением Андрей перехватил нож. Одной рукой он схватил Настю за волосы. Другой - приложил ей лезвие к горлу. Настя смотрела на него большими квадратными глазами. Андрей с силой сжал пальцы, в которых держал Настины волосы. Потянул на себя. Настя скрипнула зубами. На губах её выступила капля крови. - Ну, что, самочка? Нравится? - Спросил Андрей. Потом аккуратно провёл по коже лезвием. Настя испуганно дёрнулась. Капелька крови сбежала вниз, на воротник сорочки. Андрей улыбнулся. - Теперь мы уже почти в расчёте. Почти. Он развернул Настю, ткнул её лицом в раковину, продолжая держать нож у горла. ...Всё заняло у него четыре минуты. Андрей бросил нож на пол и, удовлетворённо хмыкая, поправил штаны. - Будешь меня знать. Настя, обернувшись, смотрела на него. Такою Андрей её ещё не видел. Волосы разлохматились, лицо покраснело, кровь продолжала стекать из ранки на шее, пачкая белоснежно-белую сорочку... Но не это поразило сейчас Андрея, не это... В глазах у красивой, затравленной, уничтоженной самки, он прочитал такую боль, такую обиду, что понял, вдруг: эту обиду мог нанести только тот человек - единственный, ближе которого уже не бывает. Андрей проглотил слюну. Он сразу всё понял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9