Барковский Вячеслав
Выродок (Время Нергала)
Вячеслав Барковский
Выродок (Время Нергала)
...так скажи им: "мой мизинец толще чресл отца моего". ОН сказал это громко, во весь голос.
Свершалось таинство, культовое действо, обряд. Ритуальное жертвоприношение. И соответствующей была обстановка в логове.
Низкие сводчатые потолки, покрытые непонятными разводами засохшей плесени... два десятка свечей, в беспорядке расставленных по всему подвалу... огромный камень с плоской поверхностью, находящийся в центре...
И установил ОН праздник в седьмой месяц, в десятый день месяца, подобный тому празднику, который был в Иудее, и приносил жертвы на жертвеннике... - и ОН еще повысил голос, чтобы заглушить крики...
Затыкать рот нельзя, это неинтересно. Это может разрушить всю атмосферу события, свести его на нет, придав ритуальному празднику пошлый характер. Это не совокупление, не утоление похоти... не обычное изнасилование... Это праздник, который был, есть и будет, праздник, который продолжается уже тысячи лет... Но который особенно торжественно происходит именно в этот день - каждый год! С тех пор, как ОН стал ощущать себя тем самым ЛЬВОМ! НЕРГАЛОМ!
Гигантский его член, как насос, двигался медленно и ритмично, невзирая на вялые попытки жертвы хоть как-то помешать ему. Анус агнца был разорван сразу, при первом же введении карающего органа. Кровь стекала по ягодицам, по бедрам, растекалась по жертвенному камню... густыми черными каплями падая на пол при каждом движении бедер Нергала. Медленная и неотвратимая мощь его была такова, что и сам жертвенный камень раскачивался в такт этому движению... Тонная глыба базальта с жутким скрежетом понемногу сдвигалась с места при каждом ходе поршня насоса... И каждый ход продвигал этот поршень все глубже и глубже в тело жертвы, все больше раздирая его внутренности... Крики становились слабее, и тогда он усиливал напор. Праздник должен продолжаться!
Наслаждение становилось все острее, но ОН сознательно сдерживал себя, не достигая оргазма. Для него это не составляло труда, он был способен и на более сложные вещи. А это - всему свое время! Важен процесс. важен культ, строгое соблюдение многотысячелетних традиций!
Положив левую руку на поясницу жертве, правой он обхватил его колено и медленно, вздрагивая от наслаждения при каждом хрусте рвущихся тазобедренных связок, вывернул ногу по часовой стрелке. Блеянье священного барашка прекратилось. "Не тороплюсь ли Я?" - подумал ОН. Нет, просто эти жалкие людишки при первой по-настоящему сладостной боли тут же отключаются... Над этим еще надо поработать... надо исследовать порог их чувствительности до конца... Затем то же самое ОН проделал и со второй ногой... Ничего, от этого не умирают... проверено. Впереди еще заключительная фаза - кульминация праздника! Вообще это совершалось не совсем по правилам - были некоторые отступления от первоисточника! По-настоящему все это должно было происходить на горе, на лобном месте, и обязательно при массовом скоплении народа! Праздник - он ведь для каждого праздник! И вся эта мразь, чернь и навоз истории должны видеть, кто они есть и для чего они предназначены в этом мире... Но ничего, всему свое время. Медленно, наслаждаясь, сохраняя в себе предчувствие оргазма, он вынул огромный каменный член из истерзанного тела жертвы. Обошел вокруг камня... подошел к голове. Барашек не должен терять сознания, это неверно с его стороны... Пробежался пальцами по хорошо известным ему точкам, приведя жертву в чувство. Дождался, когда тот откроет глаза... улыбнулся. Наложив руку ему на рот. аккуратно и неотвратимо выдавил все, до последнего, зубы. Еще более аккуратно, ласково, вытащил их все изо рта.
И резко, ударом, вогнал свой член в этот рот. Глаза жертвы начали вылезать из орбит, он все видел и чувствовал... знать бы еще, о чем он думает в этот момент... Глубже, еще глубже, еще сильнее... в глотку, в легкие... куда придется... и вот! ...о-о-о... вот этот миг... миг наибольшего наслаждения... настало это время!
ОН почувствовал - или ему так казалось, - что изменилось его лицо... его тело... Мощный львиный хвост с треском лупил его по бокам, из горла вырывался дикий рык... руки превратились в огромные лапы, которые судорожно начали бить по телу жертвы.... куски кожи... мяса... хруст костей... мощная струя спермы вырвалась из него и покончила с последними остатками жизни в несчастном, забив ему пищевод и трахею.
"Ибо сказано: не ешь хлеба и не пей там воды, и не возвращайся тою дорогою, которою ты шел".
"И встретил его на дороге лев, и умертвил его. И лежало тело его, брошенное на дороге... и лев стоял подле тела".
Время Нергала настало!
ХРОНИКА. ПРЕССА. ФАКТЫ
"...По Мурманску распространяются зловещие слухи об убийце-маньяке, зверски расправляющемся со своими жертвами. Некая гражданка якобы видела "своими глазами", как какой-то человек "страшный, как зверь" набросился на "молодого матросика" и, по словам пресловутой гражданки, "откусил ему голову"..."
"Трудовой Мурманск", октябрь 1986 г.
"...Ленинградская городская прокуратура решительно опротестовала сообщения некоторых средств массовой информации, согласно которым в Ленинграде за последние несколько дней совершен ряд зверских убийств.
В частности, прокуратура утверждает, что труп, показанный в программе "600 секунд", вовсе не является трупом сержанта МВД Николаева В. И., о розыске которого сообщалось в программе ранее. На самом деле ведущий программы показал тело гражданина Овсянкина Н. В., который долгое время нигде не работал и не имел постоянного места жительства.
Овсянкин был убит собутыльниками в пьяной драке, после чего убийцы отрубили ему кисти рук и обезобразили лицо с целью затруднить опознание".
Сообщение газеты "Молодой Ленинград", в котором говорится, что "в мусорном баке в торговом порту найден обезглавленный труп", соответствует действительности. Однако в дальнейшем корреспондент газеты утверждает, будто из тела вырезаны сердце и печень, кусками которых был забит рот убитого. Голова якобы была найдена позднее завернутой в форменный китель жертвы, оказавшейся сотрудником охраны порта.
Прокуратура утверждает, что убитый действительно работал в порту, однако был грузчиком. Все кровавые подробности "вымышлены автором статьи", говорится в заявлении ответственных работников прокуратуры.
"Правда Ленинграда", сентябрь 1987 г
.
"...Доколе мы, граждане страны, в которой наконец-то можно говорить о демократии и гласности, будем терпеть вопиющий произвол бандитских элементов!
В нашем некогда тихом, многими считавшемся "заштатным" городе, ныне совершаются чудовищные преступления. Рыбинск стал ареной безумств неизвестных маньяков-убийц! На протяжении пяти дней было убито шесть жителей города! Тела жертв чудовищно изуродованы! Выколоты глаза, отрезаны уши, носы. У одной жертвы вырезаны полосы кожи... Кровь... Кровь... Неужели становление демократии должно сопровождаться безумным пиршеством бандитов и садистов?!"
"Комсомолец", декабрь 1990 г
.
"...Преступная клика наших правителей пытается запугать нас террором! Хорошо продуманным, дьявольски-изуверским террором! Преступники в костюмах, сшитых в кремлевских мастерских, нанимают маньяков и садистов, выпущенных из тюрем и психиатрических больниц, и направляют их больную, искалеченную дьяволом фантазию на зверские убийства представителей армии и флота - на убийства наших защитников.
Вам нужны факты, господа Хасбулатовы, Руцкие, Ельцины и прочая? Вот вам факты! Они вопиют к небу. Но, увы, небо глухо. Зато мы молчать не можем!
3 сентября сего года в Москве, в Столешниковом переулке был убит майор Т. (Интересующимся и возмущенным читателям редакция может предоставить и фамилии жертв.) Убийца, а может быть, и убийцы, отрезали у жертвы все пальцы на руках и ногах, воткнули пальцы рук в уши и ноздри жертвы, а пальцы ног запихали в рот. Мы просим прощения у наших читателей за столь отвратительные подробности, но без них не обойтись нам, обвинителям временщиков! Кто знает, возможно, пальцы отрезали у живого человека. С них станется!
На следующий день в Питере, а вернее в Ленинграде, святом для нас городе, были убиты сразу двое: подполковник С. и майор В. У этих несчастных были пробиты черепа, и вытряхнуты (!), буквально вытряхнуты мозги, а в отверстия вложены их же половые органы!"
"Полдень", февраль 1992 г
"...Наши правоохранительные органы по-прежнему безмолвствуют. Между тем в городе орудует банда, беззастенчиво попирающая закон и нормы морали. Грабежи и убийства следуют одно за другим. Жители боятся выйти на улицу даже днем, не говоря уж о темноте!
Три дня тому назад наша газета сообщала о зверском убийстве машиниста электровоза городского депо.
И вот вчера новое чудовищное злодейство! Убит Николай Ляпин военнослужащий, приехавший в отпуск, к родителям. У него преступники по локоть отрезали руки, отрубили ноги и искололи тело ножом. Сорок шесть колотых глубоких ран обнаружено на теле!.."
"Огни Иркутска", октябрь 1994 г.
ЖУРНАЛИСТ
- Пятая палата, кто лекарства не принимал? Сейчас всем яйца оторву! А ну быстрее, быстрее! Тимофеев, ты слышал, что заведующая сказала? Не примешь сегодня тетурам, завтра получишь серу. Для первого раза в правую ягодицу, будешь дальше отказываться, сделаем в четыре точки!
- Зачем мне тетурам? Я не алкоголик, я профессионал самоубийца.
- Меня это не касается. Будь ты хоть хрен моржовый, назначил врач - будешь принимать! Ясно? Некогда мне с каждым придурком языком чесать. За мной!
Любомудров, стоя у окна (днем на койку садиться, а тем более ложиться строго запрещалось), привычно с усмешкой прислушивался к перебранке новенького, поступившего в больницу три дня тому назад алкаша, с сестрой, почему-то получившей среди больных кличку Муму. "А, кстати, почему Муму? - мельком подумалось. Нужно расспросить мужиков". Но для начала надо было вразумить новичка, явно впервые оказавшегося в психушке.
- Слышь, Алексей, -- подошел он к новенькому. - Ты с ней не спорь. Не стоит. Здесь вообще не спорят с начальством. А Муму для нас бо-о-льшой начальник!
- Да не буду я тетурам принимать! Во-первых, печень разрушает, во-вторых, я не собираюсь пить бросать. Отлежусь, выйду и по новой...
- Твое дело. Только отсюда еще здоровым выйти надо! А здоровье твое под большим сомнением будет, если станешь спорить. Ты о сере слышал?
- Ну дрянь какая-то. Вроде после укола температура повышается. Любомудров усмехнулся.
- Температура - сорок с хвостиком. Только это цветочки! Как засадят в жопу и под обе лопатки - три дня будешь в лежку лежать и корчиться.. Никогда не думал, что пойму, какая боль, когда на дыбе суставы выворачивают. После серы понял! Прочувствовал! После этого мне лично спорить в здешних местах расхотелось! "Карательная терапия" называется! Ты первые два раза честно проглоти, от двух таблеток ничего с тобой не будет! А потом я тебе покажу, как эту дрянь во рту прятать. - И, обращаясь ко всей палате, Любомудров крикнул: Коммунисты, вперед! Давай, мужики, кто еще не травился, пошли. Не дай Бог, Муму снова явится!
Несколько человек из палаты потянулись к процедурной.
Рядом с туалетом, одновременно служившим курилкой, томились мужики. Открывался он только после того, как все больные примут лекарства.
- Слышь, Валентина, открывай, моча по кишкам вверх пошла! Как до головы дойдет, так приду тебя е...!
- До головы дойдет - глазами поссышь, - тут же отреагировала Муму. - Бугор, держи ключ!
Бугор, он же Михаил Потехин, выбравший на суде принудительное лечение от алкоголизма вместо зоны, был на отделении бригадиром. Руководил он склеиванием коробочек для духов. От него зависело, запишет он работничку норму или нет. Запишет, больной получит полную дневную порцию сигарет - целых десять штук. А на нет и суда нет!
Бугор открыл туалет, но пока он не вернул ключ Муму, никто не двинулся с места. Первым в курилку вошел Бугор, все остальные за ним. Быстренько заняли места получше, что значило сантиметров на тридцать подальше от унитазов. Питание здесь было соответствующим, поэтому курить сразу после обеда рядом с толчком, который спешил занять очередной дурик, обожравшийся полугнилой картошкой, перемешанной с разваренными костями ставриды, по тем временам самой дешевой и презираемой на воле рыбы, было большим испытанием.
Место Бугра никто занять не посмел. Оно было у батареи в дальнем углу.
- Ты давно здесь? - спросил Алексей у Любомудрова. - Тебя как звать, кстати?
- Зовут меня Игорь. А сижу тут восьмой месяц с небольшим перерывом.
- Восьмой! Ну ни хрена себе! А чего так? С чем тебя упрятали?
- Диагноз хороший. На всю жизнь! Параноидальная шизофрения...
В дверь туалета сунулась нянечка, крикнула:
- Любомудров, к врачу!
Журналист выругался: "Покурить не дадут, сволочи!" - отдал недокуренную сигарету дурику, который давно уже стоял в ожидании охнарика, и пошел в кабинет.
Вызывал его не лечащий врач, а психолог. Любомудров подозревал, что Валерий Михайлович Чернышев пишет диссертацию, поэтому и поступил работать в психбольницу.
Чернышев встретил его с показным радушием, усадил в кресло, хотя врачи, как правило, не позволяли больным сидеть в кресле. Это была привилегия самих врачей и гостей отделения.
- Как себя чувствуете? - спросил психолог. - Может, есть какие-нибудь жалобы?
- Абсолютно никаких, - ответил журналист.
- Не очень скучаете? Я имею в виду есть среди больных кто-нибудь, с кем вы общаетесь?
- В основном с алкоголиками и наркоманами.
- Среди них есть достойные люди?
- Есть очень интересные.
- Как вы себя чувствуете в общении? Свободно? Скованно?
- Я журналист. Поэтому в общении почти всегда чувствую себя свободно.
- Вы сами знакомитесь или к вам подходят знакомиться?
- Как когда. Больничная обстановка подсказывает.
- Скажите, пожалуйста, Игорь Дмитриевич, а вы сами относите себя к ведущим или ведомым? Я имею в виду вы считаете себя лидером?
Любомудров замялся. По опыту он знал, что с врачами нужно откровенничать как можно меньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9