Не пробило спиртное броню внутреннего напряжения, лишь немного смягчив ее.
— Идем! – предложил Дмитрий.
— Куда? В номер?
— На улицу. Воздухом подышим, душно здесь.
— Ага, а Вальтер мне за эти прогулки потом голову оторвет?
— Вальтер твой сутенер?
— И не только мой! Все девочки в округе под ним пашут.
— Идем, не бойся, ничего тебе не сделает этот Вальтер.
— Нет! – с сожалением отказалась Ирина. – И хотела бы, но не могу! Улица не моя территория. Ты уйдешь спокойно, а мне здесь еще работать.
Горелов увидел в ее глазах глубокую тоску.
— Ну тогда на, возьми! – он положил перед ней двести долларов.
— За что? – удивилась Ирина. – Ведь я же ничего для тебя не сделала.
— А так просто человек не может помочь другому человеку? Без ответной услуги?
— Никто раньше так, как ты, не поступал!
— Пусть буду первым! Я бы мог сделать для тебя большее, вырвать из лап сутенера и помочь вернуться домой. Но ты сама не согласишься. Или согласишься?
— Ты что, крутой?
— Круче некуда! Так вытащить тебя из этого болота, пока у меня есть время? И никто тебя пальцем не тронет. Ни сейчас, ни позже и нигде!
— А что взамен? Ты возьмешь меня к себе? Я бы пошла… честное слово!
— Нет, с собой я тебя не возьму, отправлю домой.
— Из одного болота в другое? Ты думаешь, мне в деревне лучше будет?
— Ну что ж! Насильно мил не будешь! Я предложил, ты отказалась. Дело твое.
Дмитрий посмотрел на часы:
— Мне пора.
— Ты еще придешь сюда?
Майор усмехнулся – знать бы самому, вернется он сюда или нет, – но ответил:
— Не знаю! Возможно, когда-нибудь и приду.
— Приходи! И спасибо! А может, возьмешь все же к себе? Я верной буду! Все, что захочешь, сделаю!
— Нет! И это зависит не только от меня. Все, Ирина, удачи тебе! Прощай!
Дмитрий встал, подошел к стойке, расплатился, вышел из кафе на освещенную улицу. Он шел домой и чувствовал на себе взгляд, провожающий его из кафе. Горелов почему-то подумал, что они с этой Ириной еще встретятся. Тогда он даже предположить не мог, какую роль в его судьбе сыграет эта девочка спустя некоторое время.
Чтобы как-то подготовить мать к своему неожиданному визиту, Дмитрий перед домом позвонил ей:
— Здравствуй, мама!
— Дима! Здравствуй, дорогой! Ты из Чечни звонишь?
— Нет, от дома. Готова встретить своего заблудшего сына?
— Господи! Рядом с домом! И он еще спрашивает какую-то глупость? Поднимайся быстрее!
Горелов легко преодолел лестничные пролеты до пятого этажа, где на площадке у раскрытой двери его ждала мать.
Она повисла у сына на шее, как всегда расплакавшись:
— Живой, Дима!
— Живой, мама, не плачь! Все нормально!
Мать отпустила сына, вытерла платком глаза:
— Сколько раз ты уезжаешь, возвращаешься, вновь уезжаешь, а я все привыкнуть не могу. И понимаю, что ничего изменить нельзя, а не могу!
— Пойдем в квартиру. Чего в подъезде стоять?
— Ой, господи, конечно, проходи!
Прошли в прихожую, Дима бросил сумку, достал свой «ПМ», положил его в тумбочку трюмо. Пистолеты бандитов – «ТТ» и два «магнума» – он еще до кафе незаметно выкинул в Москву-реку. Его немного покачивало. Странно, голова была ясная, а ноги слушались плохо. Это заметила мать.
— Ты выпил, Дима?
— Заметно?
— Да.
— Выпил, мама, бутылку водки. Не взяла, как ожидал.
— После встречи с Галиной?
— Да! Только прошу, не спрашивай, как она прошла. Не хочу вспоминать.
— Представляю и понимаю. Тебе помыться надо, а я пока стол накрою.
— Я не хочу есть, мам. Постели лучше, лягу пораньше, завтра рано улетать. Я ведь лишь на сутки в Москву.
— Как на сутки?
— Командировка. Вот в отпуск приеду…
— Об этом можешь не говорить. Сколько ты уже не отдыхал? Года два?
— Что-то около этого, но что поделать? Служба!
— Кстати, ты так ни разу не сказал и не написал мне, чем вы там, в Чечне, занимаетесь?
— Потому не говорил, что не о чем и говорить! Вообще-то ты права, мне просто необходимо принять душ.
Он разделся, взял свежую смену нижнего белья, зашел в ванную. Встал под душ. Струи чуть теплой воды приятно освежали тело. Хмель отступал, одновременно возвращая боевого офицера из иллюзорного состояния, в которое он попытался себя загнать, в жесткую реальность.
Закончив водные процедуры, Горелов вышел в прихожую, где заканчивала с кем-то говорить по телефону мать.
Они прошли на кухню. Там он продолжил прерванную тему:
— Пустяками занимаемся, мама. Охраняем участок нефтепровода в долине. Вот и все дела! Поэтому и в отпуск не отпускают, остальным приходится воевать, а нас заменить некем.
Пожилая женщина недоверчиво и с укором смотрела на сына, как смотрела на него, еще ребенка, уличив в мелкой лжи.
— И давно за охрану нефтепроводов стали звания Героя России присваивать?
— Это, мам, не я решаю. Ты, ради бога, не волнуйся. ТАМ у меня все в порядке! Ты-то как тут? Как тетя Зина? Костик? Ольга?
— Я давно в Хапово не была. Знаю по последней встрече, что Ольга развелась со своим парикмахером, в деревне дома начали скупать или менять на квартиры в райцентре. Какое-то строительство на месте деревни удумали. Костя все такой же замкнутый, режет свои фигурки да песни афганские слушает.
Дима закурил:
— Эх, надо бы заехать, проведать старого друга!
— Да, тебе он был бы рад! Вы, считай, до армии каждое лето неразлучны были. Вот только не повезло Косте. Война проклятая всю жизнь парню исковеркала!
— Что же теперь сделать? Война счастливыми людей не делает, сколько таких изуродованных пацанов по госпиталям да домам инвалидов обретается! Я, как вернусь в часть, обязательно напишу Косте. А ты увидишь тетю Зину, передай, пусть держится старшина, это ему майор приказывает! А Ольга? Не сложилась и у нее жизнь, выходит? Я когда-то, помню, любил ее. Хотя «любил» для того возраста сильно сказано, но ревновал точно, это я помню хорошо!
— Передам.
— Ты мне на диване в гостиной постели.
— Почему в гостиной? Ложись в спальне.
— Отвык уже от мягкой постели, не усну. На диване ловчее будет.
Помывшись, Дима лег спать.
Подумал: странно, что Карэн так легко простил ему свое унижение! Галина адрес знает, мог и «быков» своих прислать. Или милицию направить, у них наверняка между собой все чики-чики! Ан нет, ничего абрек не предпринял. Даже об оружии не вспомнил. Это странно, но кто знает, что у Карэна на уме? Может, и Галина отговорила? Но спасибо он ей за это не скажет! Будет лучше забыть о ней. Одно с утра следует обязательно сделать: запросить индивидуальной защиты матери у группы «Заслон». Не хватает еще, Карэн на мать наедет в его, Дмитрия, отсутствие! А кавказец это может. Так что лучше обезопаситься. Тем более что майор Горелов, как офицер отдельного подразделения спецназа, имел на это полное право. А Косте он напишет, обязательно напишет!
Дима уснул, чтобы ровно в пять утра встать. Безо всякого будильника.
Проводы были скорыми.
Горелов не любил эти минуты прощания и всегда старался свести их к минимуму. Приняв душ, наскоро перекусив, взял сумку, забрал табельный ствол, поцеловал мать:
— До встречи, мама!
— Береги себя, Дима!
— Обязательно!
Вышел из квартиры. На улице, под непрекращающимся, затяжным дождем, закурил. Но сигарета быстро размокла, он выбросил ее.
Перед тем, как свернуть к скверу, оглянулся.
За заплаканным окном квартиры он увидел одинокий силуэт матери. Он поднял руку, выставив вверх большой палец, резко, по-военному развернулся и быстро пошел от места, где осталось все его родное и близкое. Навстречу ветру и дождю, к метро и военному аэродрому. Откуда камуфлированный борт должен будет вернуть его на войну, в очередной раз поставив на грань между жизнью и смертью.

Глава 4

Чечня, отдельный диверсионно-штурмовой отряд особого назначения. Май 2002 г
Как некстати был этот внезапно начавшийся дождь. Такой же мелкий, нудный, как и недавно в Москве.
Дождь, начавшийся сейчас, когда диверсионно-штурмовая группа майора Дмитрия Горелова и так опаздывала к месту встречи с проводником-чеченцем. Опаздывала на двенадцать минут! И вообще эта акция началась спонтанно, неожиданно, внепланово. Экстренное совещание, экстренные сборы, вылет с отклонением в пять минут, а затем попытка пилотов «Ми-8» высадить десант с высоты длины тросов, так как командир «вертушки» все не решался опустить машину до нужной высоты, опасаясь задеть несущим винтом за кроны высоких деревьев, окруживших лужайку – место высадки. Пока не рискнул. Из-за этого было потеряно еще почти пять минут! Ориентирование на местности, построение в походный порядок в четыре двойки, и в результате график нарушен на двенадцать минут. А впереди километров семь неизвестного маршрута. Удастся ли сократить отставание? Или оно еще больше увеличится, сведя на нет все усилия группы Горелова? Майор вызвал по внутренней связи боевые двойки.
Принял доклады о движении, приказал ускорить ход.
Группа доложила о принятии приказа.
Горелов повернулся к своему напарнику, прапорщику Бунину:
— Валера! Прибавить обороты!
— Я за вами. Как вы, так и я.
— Не забывай смотреть по сторонам. И под ноги. Как бы на «сюрприз» не налететь!
— Смотрю, командир! Но еще час пути, и мы вымокнем, как утки на пруду.
— Ничего, высохнем. Об этом ли сейчас думать, Валера? Мы на грани срыва операции!
— Успеем! Главное, не суетись, командир, иди обычным ходом. Будешь торопиться – буксовать начнешь, я знаю!
Прапорщик был старше майора на девять лет и прошел намного больше горных троп, чем его командир, поэтому Дмитрий не стал ничего говорить, а постарался последовать совету Бунина. Идти стало действительно легче, но и усилился дождь, превратив тропу в скользкое и одновременно вязкое месиво.
— Черт бы побрал этот дождь! – выругался Горелов.
— Ничего, командир, успеем! Ты на каблуки надавливай, скользить не будешь.
Дмитрий посмотрел на часы: отставание от графика осталось прежним, двенадцать минут. А пройдено уже более пяти километров. Должны успеть!..
А началось все с того, что после прибытия майора Горелова из командировки всех пятерых командиров групп отдельного отряда особого назначения «Вихрь» в 23-00 вызвал к себе командир отряда подполковник Кириллов Владимир Михайлович. В обиходе просто Михалыч, так как личный состав подчиненного ему подразделения состоял из прошедших огонь и воду отборных профессионалов, офицеров и прапорщиков. Но это только во внеслужебной обстановке отдыха Кириллова называли Михалычем, официально же, как и положено, по званию.
Уже сам по себе факт ночного вызова не сулил ничего хорошего, а уж то, что собирались все командиры боевых групп, говорило о чем-то серьезном, произошедшем в последние часы.
В блиндаж Кириллова прибыли майоры Харламов и Лукин, капитаны Голощекин и Васин и он, Горелов.
Михалыч начал без подготовки:
— Товарищи офицеры, как вы уже поняли, собрал я вас по чрезвычайному случаю, а именно потому, что буквально полчаса назад у меня состоялся телефонный разговор с генералом Петровым. К нему попал один чеченец, лет под пятьдесят, по его описанию, некий Кара Богаев, который в штабе Объединенной группировки войск пытался найти высшего представителя ФСБ. Понятно, что его по инстанции доставили к Петрову. Тот, естественно, спросил, какое у горца дело к ФСБ. На что Богаев ответил… хотя лучше я зачитаю вам шифрограмму, только что прибывшую из штаба, в которой генерал подробно передает свой разговор с чеченцем. Итак:
Генерал. Что вас привело ко мне?
Богаев. Имя Кулан-Бека вам о чем-нибудь говорит?
Офицеры, слушавшие текст шифрограммы, переглянулись.
Генерал. Как и всей Чечне!
Богаев. Я знаю, что за ним и его другом Джумой-Бандитом ваши специалисты давно и безуспешно охотятся. Поэтому и пришел к вам.
Генерал. У вас есть какая-нибудь информация по бандитам?
Богаев Да! Дайте, пожалуйста, карту.
Генерал. Пожалуйста!
Богаев. Если вы хотите схватить или уничтожить Кулана, то к шести утра завтра высылайте небольшой, не более десяти человек, отряд к предгорью Большого Гунинского хребта, в точку пересечения квадратов А-1 и Б-2 по вашей карте.
Генерал. Минуту!.. Это район небольшой рощи?
Богаев. Да! В шесть утра, ну плюс еще двадцать минут, я буду в ней ждать ваших людей, чтобы провести их через перевал одному мне известной тропой. Так как позже, перед прибытием своего главаря, его бандиты уже к обеду перекроют все подступы к аулу.
Генерал. Почему я должен вам верить?
Богаев. Вы вправе не верить мне, тогда я пойду на Кулана сам, мне вряд ли удастся убить его, но я попытаюсь, потому что терять мне нечего. Кулан-Бек убил моего брата, вырезал его семью, это произошло 26 января прошлого года в Аргуне, вы легко можете проверить мои слова, и сделал это за то, что Ваха в свое время пошел за Завгаевым, а не за Дудаевым. Мой младший брат покушался на Кулана, но он переоценил свои силы и был зверски убит, а его молодая жена перешла в собственность бандита. Кулан-Бек решил вырезать весь наш род, и он почти сделал это! Два месяца назад он навестил Арас, мой родной аул, это рядом с Гуни, двух сыновей расстрелял во дворе дома, жену же приказал своим наемникам забросать камнями. Она умерла. У меня не осталось никого, и терять мне нечего. Ваше право не верить мне и не посылать людей, но я все же надеюсь, что разум возобладает над подозрениями и вы уничтожите кровавого зверя!
Генерал. Откуда вам известно, что завтра Кулан точно будет в Гуни?
Богаев. Я слежу за аулом почти месяц! Там, у некоего Кадыра, он оставил на излечение трех своих раненых бандитов, среди которых его племянник Анзор. Там же, в ауле, проживает мой армейский друг Байрам, который не меньше моего ненавидит Кулан-Бека с Джумой-Бандитом, поставивших весь горный юг на колени и подчинивших себе, как рабов, население района.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7