Скоро рассвет, а люди тут встают с восходом солнца. Мысль понял?
— Так точно, командир!
— Удачи тебе, Рустам, и не забывай, кроме официального доклада, нет-нет, да напоминай о себе.
— Хорошо! Тебе тоже удачи, Гончар.
— Давай!
Первое отделение бесшумно спустилось в низину, которая в это время года представляла собой потрескавшийся участок пустыни. Но это только сейчас. Стоит в горах пройти приличному дождю, и вода здесь будет кружить мощным водно-грязевым потоком.
Вадим, как ни старался, не применяя прибор ночного видения, увидеть бойцов Шарипова, но так и не заметил никого в низине. Ребята работали спокойно и профессионально, сразу же, видимо, применив средства маскировки.
Майор повернулся к тем, кто остался с ним:
— Ну что, гвардейцы, приуныли? Курить, наверное, хочется?
Власенко признался:
— Если честно, сил нет!
— Да? Ну, давайте в балку по одному и смотрите, дым по земле и за собой никаких окурков с пеплом.
Прапорщик, так яростно перед выходом атаковавший медсестру медсанбата, первым пополз к склону небольшого оврага. Гончаров остановил его:
— Влас?
Тот обернулся:
— Да?
— С сестричкой попрощаться успел? Я как-то забыл на базе тебя об этом спросить!
Снайпер махнул рукой:
— Не сыпь мне соль на сахар, командир! И так сердце кровью обливается.
— И чего это оно обливается? Вернешься, продолжишь роман!
— Ага! Во-первых, еще надо вернуться, но это ладно, пустяки, вернемся, куда мы денемся, а во-вторых, как представлю, что ее сейчас этот зачуханный начпрод под простыней лапает, выть от бессилия хочется. Удавил бы гниду.
Командир группы улыбнулся:
— Так он вроде раньше тебя к Марине пристроился. И это ты пытаешься отбить у него даму. Какие ж к начпроду претензии?
— Да пошел он, фуцин драный! Но гадом буду, вернусь, узнаю, что капитан нырял в мое отсутствие — жало расшибу.
— Если дама не захочет, попросту делать у нее будет нечего! Так что ты уж лучше уповай на то, что завладел ее сердцем. А то, что получается, и ты по вкусу, и капитан?
— Да когда ей было ко мне прильнуть? Если бы дня два-три еще побыть на базе, тогда другой базар, а так? Но останься мы сегодня ночью в гарнизоне, я б ее так оприходовал, что она не то что о капитане, о любом генерале забыла бы. Но… облом! Вот у меня всегда так! На любовном, я имею в виду, фронте. Только что-то начинает складываться, херак вводная или еще какая напасть. Одно утешение, в Подмосковье к проституткам можно выбраться. Вот там безо всяких проблем. Только «гранды» отстегивай.
— Ладно, Казанова, ползи, куда полз, другие тоже курить хотят!
— Так сам же остановил меня!
— Ползи!
Перекурив, бойцы вновь заняли место возле командира. Гончаров приказал отделению выдвинуться правее, к месту, где арык за крайним домом первой улочки делал поворот, тем самым ограничивая аул с запада. Так, имея перед собой проход к усадьбе Камалова и хорошо видя массивные ворота, Гончаров решил оборудовать скрытную позицию наблюдения. Прапорщики приступили к выполнению задания.
Тем временем рассвело. И тут же пошли доклады бойцов первого отделения. Сначала пулеметчик Дробышев сообщил, что нашел прекрасное местечко, глубокую ложбину, будто специально под него природой оборудованную, из которой прапорщик контролирует саму низину, часть дороги из ущелья, мост и пространство под ним, но здесь только до опор, далее ему хорошо виден склон начинающегося перевала, практически весь аул, и это было важно, а также фронт и правый фланг ограждения усадьбы Камалова с верхним этажом и крышей здания.
Командир группы оценил позицию пулеметчика. Для «РПК» лучшей просто не придумаешь. Одно спросил майор у прапорщика:
— Если возле тебя возникнут посторонние люди, они не обнаружат позицию?
Дробышев ответил уверенно:
— Нет, командир, не обнаружат, слева у меня тут куст, я его передвижным сделал. Если что, засажу на маскировочную сеть, и порядок.
— Ну, смотри, а то прими дополнительные меры страховки.
— Ничего лучшего, Гончар, не придумать, а заняться и помимо наблюдения у меня есть чем?
— Что такое?
— Да скорпионы, я их маму! Этих тварей с загнутыми хвостами, словно что-то манит в мою ложбинку. Может, самку их придавил?
— Все может быть! Но вместо того чтобы отбиваться от них, лучше бы вспомнил о баллончике с аэрозолем.
— А ведь точно! Во, бля, совсем забыл о спецсредствах. Спасибо, командир, что напомнил. Сейчас мы этих членистоногих отгоним так, что дорогу обратно надолго забудут!
— Давай! И все внимание на сектор наблюдения, он у тебя достаточно широк.
Дробышев вздохнул:
— Да уж! А что поделать?
— Наблюдай, конец связи!
— Наблюдаю! Конец!
Следующим вышел на связь Гусаров. Он доложил, что занял позицию на склоне перевала, не видимом со стороны дороги и командира. Гусар взял под контроль выход из «зеленки» по всей ее длине вдоль аула и тыловые подходы к усадьбе.
После непродолжительного эфирного молчания отозвался и капитан Шарипов:
— Гончар! Я — Баскак! Как слышишь?
Майор ответил:
— Слышу нормально! Что у тебя?
— А у меня небольшой сюрприз!
— Надеюсь, не из неприятных?
— Как сказать?! В общем, прямо за усадьбой Камалова, в лесу, начинается вполне приличная грунтовая дорога, уходящая на юго-запад, как раз в сторону Шуни, откуда должен появиться Змеелов.
Командир группы поинтересовался:
— Дорогой пользуются?
— Судя по накату, да, но… до определенного места, а именно до развилки в глубине леса, примерно метрах в пятистах от усадьбы.
— Что еще за развилка?
— Обычная развилка! Одна дорога продолжается прямо, то есть на юго-запад, другая отходит в сторону и уходит в лес почти параллельно аулу. Я прошел метров сто, грунтовка продолжается. Вот по этому участку и машины, и гужевые повозки проходят часто, трава на колее почти вся вытоптана. Та же дорога, что уходит к Шуни, используется значительно реже, можно сказать, почти не используется, заросла травой. Но иногда по ней проходят автомобили, скорее всего «УАЗы», машины больших габаритов посшибали бы ветки деревьев, что растут по обеим сторонам дороги, но они не тронуты.
Гончаров проговорил:
— А на карте ни хрена подобного не обозначено! Ну, ладно, значит, говоришь, прошел сто метров и конца грунтовки не видать?
— Нет!
— Оставь ее! Где ты устроил Корнета?
— У развилки!
— Хорошо! Пусть остается там, а ты окопайся, где остановился. Посмотрим, не воспользуются ли этой трассой местные чабаны в ближайшие сутки!
— Принял, выполняю!
Вадим перевел радиостанцию в режим ожидания, потер руки.
— Ну вот, кажется, и закольцевали усадьбу.
Власенко спросил:
— И теперь что? Будем ждать чурбанов?
— Угадал! Будем ждать чурбанов. Понимаю, это менее приятно, чем ожидать встречи с женщиной, но ничего, Влас, не поделаешь! Работа у нас такая!
— А я что? Я ничего. Мне все до фени. Получил приказ — выполнил, и все дела! Это тебе с Баскаком думать надо, а наше, — Власенко указал на друзей-прапорщиков, устроившихся в камышах, — дело маленькое.
Майор вздохнул:
— Эх, Влас! Чувствует мое сердце, достанешь ты нытьем своим. Надо тебе какую-нибудь конкретную задачу определить.
Прапорщик поднял обе руки вверх:
— Все, командир, молчу!
Но было поздно: Гончаров уже принял решение, как использовать своего не в меру непоседливого подчиненного:
— Вот что, Петя! Ты сейчас давай ложись спать. А ночью, как стемнеет, пойдешь к Шарипову.
— Зачем?
— Я тебе перед отправкой все подробно и популярно объясню.
Власенко сплюнул в траву:
— Ну вот, допиз…ся! Нет, сидел бы молчком, как остальные, теперь шарахайся ночью по этим лесам да взгорьям, чтоб им пусто было!
Гончаров приказал, не намереваясь больше слушать снайпера:
— Отставить разговоры! Спать!
— А если не усну?
— Препарат из аптечки примешь, я разрешаю! Отрубишься как миленький.
— Да, чтобы…
Майор не дал договорить прапорщику:
— Все, Влас, сказал, спать, значит, спать! Чтобы через минуту я тебя не видел и не слышал. Испарился!
— Есть!
Спустя несколько минут, устроив себе камышовое ложе, Власенко уже спал детским, безмятежным сном, не принимая никаких специальных препаратов.
В 12.25 на связь вышел майор Соловьев, доложив, что его группа заняла рубеж наблюдения по южной границе квадрата 50-12, что указывало на удаленность спецназа от чеченского селения в шесть с небольшим километров.
Гончаров, выставив дозор, приказал личному составу организовать сменный отдых, предварительно связавшись с командиром отряда и сообщив полковнику Морозову о выходе подразделения в заданный район и готовности его к выполнению поставленной задачи.
Остаток дня тянулся долго. Гончаров, как ни пытался, уснуть не смог, мешали комары. А вот к ним, в отличие от мух, майор привыкнуть не мог никак. Не помогала и специальная мазь. Один писк этих «бекасов» выводил командира группы из себя. А у арыка и в камышах комаров было много. Очень много. Чтобы отвлечь себя, он занял место дозорного и в который уже раз прокручивал варианты развития событий завтра, двадцать второго числа. Откуда точно появится Змеелов? Прибудет ли он в сопровождении всего отряда из лесного массива или разобьет охранение на части, постепенно вводя его в аул? Где по приходу он планирует разместить бандитов? И что конкретно заставило Камалова посетить родовое гнездо? Вопросов у Гончарова возникло много, а вот ответа на них, практически, ни одного. Вернее, вариантов действий у Змеелова было столько, что просчитать их все не представлялось возможным.
В 21.00 майора вызвал командир отряда:
— Гончар! Я — Первый!
— Слушаю вас, Первый!
— Прими кое-какие уточнения по задаче. Змеелов находится в Шуни.
Командир группы уточнил:
— Один или с бандой наемников?
— А сам-то как думаешь?
— Не знаю! При себе Камалов может держать всего пару человек, остальных оставив в лесу.
— Нет! Банда собрана в одном месте. Отдыхают.
Гончаров поинтересовался:
— А это место и прямо сейчас другими штурмовыми группами обработать в Шуни нельзя? Пока бандиты отдыхают?
— Нельзя! Штурм селения с ходу результатов не даст! В лучшем случае удастся рассеять банду. И в Шуни у Змеелова слишком много путей отхода.
— Понял. Следовательно, ночью он двинется на Аласхан?
Морозов подтвердил:
— Скорее всего, но не обольщай себя мыслью, что он поведет отряд через лес скопом.
— А я не обольщаюсь, иначе не стал бы закольцовывать аул, но на месте удалось выяснить одну интересную деталь.
— Какую именно?
Майор доложил командиру отряда о лесных дорогах с юга от заблокированного селения, пояснив:
— Одна дорога уходит как раз в сторону Шуни! Возможно, она и обрывается где-нибудь в лесу, но думаю, что все же тянется до соседнего населенного пункта. Вторая отходит от первой на небольшом удалении от аула и далее тянется параллельно ему. Кстати, это дорога, учитывая ее внешний вид, нередко используется местными жителями. Вопрос, почему от западной окраины, а не, скажем, откуда-нибудь напрямую? Хотя, может быть, эта грунтовка входит в Аласхан. Тогда в чем ее значение?
— Ты это у меня спрашиваешь?
— Нет, полковник, мысли вслух! Ночью я проверю эту трассу.
— Обязательно проверь. Для чего-то она проложена!
— Несомненно!
— Пока все. Будут новости, свяжемся, я постоянно на приеме.
— Добро, конец связи!
И не успел командир штурмовой группы отключиться от отряда, как его по местной связи вызвал прапорщик Дробышев:
— Командир, по второй от тебя улочке на выход из селения прет арба!
Майор раздвинул камыши, навел на аул бинокль и увидел повозку, состоящую из здорового серого в крапинку осла с телегой на больших колесах. Внутри телеги лежали матерчатые мешки, сверху прикрытые листьями какой-то травы. Погонял осла бородатый и с виду немолодой чеченец. Хотя возраст его определить было трудно. Борода делала местных жителей безвозрастными и похожими друг на друга. И все бы ничего, если бы рядом с погонщиком не лежал автомат «АК-74». Данное обстоятельство уже переводило местного жителя в разряд потенциального врага, хотя оружие могло служить чеченцу и средством самообороны. Только от кого?
Гончаров проговорил в рацию:
— Доклад принял, Дрога! Арба на мне, продолжай наблюдать за всем сектором. Да, тебе удалось отдохнуть?
— Поспал малость, пару часов, больше не смог, комарье, будь оно не ладно, все мозги вы…ло!
— У меня такая же херня! Ладно, все, отбой!
Командир группы переключился на капитана Шарипова:
— Баскак, ответь!
— На связи!
— По ближайшей к лесному массиву улочке к дому Камалова движется арба. Я контролирую ее. Возможно, она останется в селении, но возможно, уйдет в «зеленку». Будь готов к встрече.
— Я всегда готов.
— Вот и хорошо. Предупреди Корнета и жди дополнительной информации.
Отключившись, майор перевел взгляд на повозку.
Та медленно прошла улицу, не задержалась и перед воротами особняка Камалова, за его забором свернула налево и начала медленный подъем. Ее заметил Гусаров, о чем тут же сообщил на временный командный пункт. Арба явно шла в лес.
Гончаров вызвал Шарипова:
— Рустам! Арба идет к тебе. Погонщик вооружен автоматом.
— Принял. Что дальше?
— Пропускай его, отследив направление движения. Но только направление, преследование не проводить!
— Принял!
Арба между тем скрылась в лесу, а Шарипов вскоре доложил, что она свернула на параллельную аулу дорогу.
Майор, получив информацию, задумался. Интересно, куда ведет дорога? То, что она не имела выхода в аул где-нибудь левее, теперь определилось точно. Иначе зачем погонщику проезжать аул, чтобы, выйдя в лес, направиться в обратном направлении. Странная развилка. Но ничего, ночью мы узнаем о ней все! Это все предстояло узнать прапорщику Власенко, которого подняли в десять вечера. Он тут же подполз к Гончарову, отчаянно зевая:
— Ну, как обстановка, командир?
Майор, взглянув на прапорщика, спросил:
— Тебе как, в письменном виде доложить или устный доклад примешь?
— Да что ты все издеваешься, Вадим? Что я тебе, этой медсестрой дорогу, что ли, перешел? Если хочешь, уступлю, я не жадный!
— Медсестра здесь ни при чем.
1 2 3 4 5 6 7