— Да. Может быть, вы объясните, наконец, что произошло?
— Садитесь в машину!
Бывший муж Анастасии открыл дверцу заднего сиденья, влез в салон и очутился рядом с еще одним неизвестным мужчиной. Первый поспешил успокоить бельгийца:
— Меня зовут Армен, вашего соседа Степан. Мы друзья Насти.
— Вы так и не сказали, что произошло?
— Анастасия Павловна просила лишь быстрее доставить вас к ней, а о своей проблеме, видимо, предпочитает сообщить вам сама. Но дело, как я понял, весьма серьезное. Это все, что я пока могу вам сказать, Артем Львович.
Григорян повел «Ниссан» по Садовому кольцу.
Остановился «Ниссан» возле кинотеатра.
Ковалев удивился:
— Почему встали? Ведь нас же Настя ждет?
Григорян повернулся:
— Ждет, и мы пойдем к ней! Но сначала поговорим.
Ковалев дернулся:
— Что все это значит?
В бок ему уперся ствол пистолета Лопырева. Бывший муж Насти вздрогнул. Его сковал страх.
Григорян продолжал:
— Уважаемый Артем Львович, ничего с вашей дочерью не произошло, она в порядке. А вот мать ее, Анастасия Павловна, совершила большую ошибку. Дело в том, что она, являясь любовницей одного крупного бизнесмена, банально выкрала у него папку с документами, за которую требует деньги. В общем, шантажирует весьма приличного и достойного человека. Уж не знаю, что это нашло на Настю. Вроде у них все было в порядке. Но она вдруг решилась на такой, мягко говоря, подлый шаг. Бизнесмен, которого она шантажирует, человек добрый и зла никому не желает. Документы, что находятся в папке, для конкурентов никакой ценности не представляют, так что шантаж не имеет смысла. И Настю готовы простить и забыть о ней, если она вернет похищенные бумаги, которые хранит дома. Короче, Артем Львович, мы должны встретиться с вашей бывшей женой и уговорить, я подчеркиваю это слово, уговорить ее вернуть документы. А от вас требуется самая малость. Анастасия Павловна сейчас находится в своей квартире и никому дверь не открывает, как не отвечает и на телефонные звонки. Возможно, она поняла, что совершила глупость, и боится. Вас же она должна впустить! Все же какой-никакой, а свой, родной человек, тем более тот, который может помочь выбраться ей из сложной ситуации. Мы войдем с вами. И вместе попросим вернуть папку! После чего уедем. Вы же можете остаться или уйти, как будет угодно!
Ковалев указал пальцем на пистолет, направленный к его боку:
— А… зачем это?
— Что? Оружие? А это, Артем Львович, не зачем, а почему! Потому, что мы намерены сегодня же вернуть документы нашего босса. Любыми средствами. Лучше — цивилизованно. В общем, не будем терять времени. Сейчас подъедем к дому вашей бывшей супруги, во двор не въезжая. До подъезда дойдем пешком. Поднимемся на тринадцатый этаж. Вы позвоните в квартиру № 76, хотя о чем это я, адрес Анастасии вам известен не хуже меня. А далее, господин Ковалев, скажете Анастасии Павловне буквально следующее: «Дорогая, открой, я попал в неприятную историю с милицией, мне нужно посоветоваться, что делать!» Не думаю, что госпожа Ковалева останется равнодушна к проблемам бывшего мужа, вы же не раздумывая откликнулись на зов о помощи?
Ковалев пожал плечами:
— Ну, не знаю. В моем случае, когда вы выманили меня из гостиницы, речь шла о дочери, здесь же совсем другой коленкор.
— Коленкор тот же. Главное, сказать свою фразу вы должны как можно естественней и жалобней. Можете от себя что-нибудь добавить. Нам надо, чтобы Анастасия Павловна открыла дверь. И вы должны обеспечить это!
Артем Львович спросил:
— А если мне не удастся сделать это?
Григорян укоризненно покачал головой:
— Вы так и не поняли? Вам не напрасно продемонстрировали оружие. Оно, да будет вам известно, иногда имеет свойство стрелять. Так что вы уж постарайтесь, Артем Львович. Вас же ждет благополучная Бельгия, доходный, спокойный бизнес. Если вы решили вернуть семью, то в сложившейся обстановке у вас появляются неплохие шансы на это. Думаю, Анастасия Павловна теперь уже не будет категорична в своем отказе вам.
Теперь подозрительно на незнакомцев посмотрел Ковалев:
— А откуда вам известно, что Настя отказала мне?
— Все же тяжело с вами. А какой еще вывод можно было сделать после того, как вы, встретившись, вместо того чтобы быть вместе, разбежались по разным местам?
Ковалев, слегка задумавшись, проговорил:
— Тогда еще один вопрос.
— Пожалуйста!
— Почему Настя, как вы утверждаете, украв у какого-то там бизнесмена ценные бумаги, вчера свободно разгуливала по городу и лишь с утра закрылась дома? Что-то не вяжется в вашей истории.
Григорян вновь вздохнул:
— Да, действительно, с вами очень тяжело общаться. А между тем ответ на ваш вопрос прост! Вчера вечером Анастасия Павловна и подумать не могла, что шантажиста вычислят, ведь она не напрямую требовала деньги, а пыталась действовать анонимно. Однако ее вычислили и утром сообщили, что боссу известно, кто является шантажистом. После чего она сразу прекратила разговор и закрылась в квартире. Видимо, не ожидала подобного развития событий. Вас удовлетворил ответ?
— Удовлетворил. Но договоримся, в квартиру я войду один. Если она меня впустит, то я постараюсь убедить ее отдать документы. Сам же и папку вынесу.
Григорян нехорошо ухмыльнулся:
— Нет, Ковалев. Ни о чем мы не будем договариваться. Либо вы выполняете поставленную мной задачу, либо Бельгии своей вам больше не видать! Если вам не удастся уговорить бывшую супругу открыть дверь, мы предпримем силовую акцию, и вот тогда я никому и ничего не гарантирую. В смысле здоровья, а возможно, и жизни.
Он повысил голос:
— Мы не пацаны какие-нибудь, чтобы дешевая шлюха играла с нами в кошки-мышки, а ее муженек, пусть и бывший, пытался диктовать свои условия. Дело серьезное, и это ты, Ковалев, должен осознать в полной мере.
Он вновь спросил Ковалева:
— Ну и что, Артем Львович? Вы поможете нам?
— При условии, что ни Насте, ни тем более Лене вы не нанесете никакого вреда!
Капитан усмехнулся:
— Само собой, Артем Львович, мы же люди цивилизованные! Решим все по-хорошему и разойдемся.
— Хорошо. Я помогу вам.
В разговор вступил старший лейтенант Лопырев:
— А куда б ты делся, эмигрант?
Его резко оборвал Григорян:
— Заткнись! Значит так, выходим из машины и следуем к дому Ковалевой. Вы, Артем Львович, впереди, мы — сзади.
Анастасия в это время готовила обед. Самой есть не хотелось, но дочь должна питаться. Ковалева с кухни услышала протяжный звонок. Москвитин запретил ей кого-либо впускать в квартиру, и на это у майора были основания, но посмотреть, кто это пожаловал, следует, хотя бы для того, чтобы потом доложить о визитере тому же Андрею. Лена находилась у себя в комнате, пользуясь нежданно подвернувшимся выходным, надев наушники, слушала своего любимого Юру Шатунова. Она и звонка не слышала. Настя подошла к дверям. Осторожно, без шума открыла внутреннюю, посмотрела в объемный «глазок» второй, закрытой на прочный засов металлической бронированной двери и крайне удивилась, увидев слегка искаженную полусферой «глазка» физиономию бывшего мужа. Этот-то чего приперся. Ведь все решено было вчера! Относительно их дальнейшей жизни. Она сказала Артему, что будущего у них нет и что он может уезжать. Правда, он вполне законно требовал встречи с дочерью. За этим, наверное, и пришел. Вот только выглядел он как-то растерянно и… нервно. Ковалева, несмотря на строжайший запрет Москвитина, все же решила вступить в диалог с ним:
— Артем?
— Слава богу, Настя, ты дома, а я уж подумал, ушла на работу.
— Зачем ты пришел?
— У меня несчастье, Настя! Прошу, открой, я все тебе объясню.
— Что случилось?
— Послушай, я вчера тебя прекрасно понял и смирился со своей участью. В общем, ты права, я заслужил подобное к себе отношение. Но я не могу здесь на площадке кричать, привлекая ненужное внимание соседей. Неужели даже в прихожую ты не можешь меня впустить? На большее я не претендую.
Но Ковалева лишь повторила вопрос:
— Что случилось?
— Ну, хорошо, хорошо! Меня ограбили! Ночью я не мог оставаться в номере, вышел на улицу, прошелся немного. Навстречу двое. Удар — и я потерял сознание. Поднялся без документов и денег. А тут милиция. Забрали! Недавно выпустили, хорошо, что еще паспорт недалеко от места нападения нашли. Но у меня нет ни копейки, а до вылета в Бельгию целых пять дней. Кроме тебя, сейчас мне в Москве и обратиться-то не к кому!
Ковалева задумалась. То, что поведал ей бывший муж, было похоже на правду. И то, что он, растерянный, вполне мог не заснуть и решиться пройтись по улице, и то, что нарвался на грабителей, сейчас не редкость. И то, что милиция могла забрать Ковалева до выяснения личности, и то, что она же, эта самая милиция, осмотрев место происшествия, и паспорт нашла, что никак не мешало ее сотрудникам до утра задержать ограбленного бельгийца. Нашего, своего сразу отпустили бы на все четыре стороны, с иностранцем же поступили иначе. Да, все, что говорил Ковалев, очень смахивало на правду. И с людьми Оболенского он никак не мог быть связан. Оставить его в коридоре? Или впустить? Дать несколько сот долларов, из тех, что собирала на домашний кинотеатр, чтобы хватило Артему перекантоваться эти пять дней до вылета в свой Гент? Решила впустить, нарушая все инструкции профессионального диверсанта-ликвидатора майора Андрея Москвитина.
И как только железная дверь слегка приоткрылась, неведомая мощная сила рванула ее на себя, выбрасывая в коридор саму Ковалеву. И тут же бывшие супруги, получив по удару, были втащены Григоряном и Лопыревым в прихожую.
Капитан отдал команду старшему лейтенанту:
— Быстро нейтрализуй дочь, оборви все телефонные провода и отключи мобильники, что найдешь в квартире.
Лопырев ринулся в квартиру. В зале никого не было, в спальне хозяйки тоже никого и, только войдя в комнату четырнадцатилетней Лены, оборотень увидел девочку, пританцовывающую в наушниках в такт неслышной Лопыреву музыки. Подойдя сзади, предатель без труда захватил жертву, лишив ее на время сознания. Обмякшее тело усадил в кресло у школьного стола, крепко привязал руки и ноги девочки к нему. Не забыв заклеить и рот. Вернулся в прихожую, где Григорян уже обработал обоих Ковалевых. Бывший муж и жена до сих пор оставались без сознания и лишенные малейшей возможности не только переместиться или закричать, но даже шевельнуться, застонав. Впрочем, стонать они смогут. Совсем скоро. Капитан приказал Лопыреву начать обыск, предупредив:
— Но «чисто», Степа! Аккуратно! И не забудь надеть перчатки. Пальцы, что уже оставил, убери сейчас же. Их мы поставим потом, где надо! Обыск по полной программе. Твои — комната дочери и спальня Ковалевой, мое — все остальное. Начни с лоджии, но гляди, чтобы тебя кто из соседей не засек.
Они начали поиск фотографии Оболенского и Астаминова с досье на последнего. И делали это профессионально. Все же офицеры спецслужбы.
В сознание пришли и Настя, и ее Артем и дочь Лена, а обыск ничего не дал. Люди Оболенского осмотрели, казалось бы, все, простучали паркет и потолочные плиты, стены и мебель, проверили туалет с ванной, кухню вместе со шкафами и баночками из-под различных продуктов. Вскрыли аппаратуру и бытовую технику, от видеомагнитофона до холодильника с кондиционером. Документов нигде не нашли. Оставалось одно — работать с Ковалевой в жестком режиме, благо возможностей давления на женщину у Григоряна было предостаточно. Одна дочь чего стоила. Григорян усадил Настю в кресло у журнального столика, отклеил ленту, закрывающую рот, предупредив:
— Не советую вам, госпожа Ковалева, шум поднимать. Сидите спокойно и не дергайтесь, отвечая на мои вопросы, в противном случае мне придется применить силу.
Анастасия как-то спокойно спросила:
— А дальше что? Ведь Оболенский наверняка приказал убить всю семью, мной не ограничиться, тем более что все мои видели вас!
Григорян усмехнулся:
— Ну, зачем же так? Мы не убийцы. И если вы поступите благоразумно, ЧЕМУ станут свидетелями ваш бывший муж и дочь? Вторжения в дом сотрудников спецслужбы, в которой числитесь и вы? Но это внутреннее дело Службы. Так что, Анастасия Павловна, отдайте фотографию, которую вы сделали в кафе, с фотоаппаратом и копию досье на известную вам фигуру — и мы разойдемся. Мужа отправим в Бельгию, ну а вас оставим в покое.
Ковалева проговорила:
— Кому вы сказки рассказываете, Григорян? А то я не знаю, что означает «оставить в покое»! Покой на кладбище. Надежный и вечный.
— Короче, сучка! Прелюдия окончена. Где фотография и досье?
— Вам их не видать, как собственных ушей!
Он с размаху ударил женщину по лицу:
— Как ушей, говоришь, не видать? А вот это мы сейчас проверим. Лопырь, — крикнул Григорян, — а ну кати-ка сюда ее дочь!
И, нагнувшись к Ковалевой, капитан прошипел:
— Сейчас, тварь, ты заговоришь по-другому, клянусь памятью родителей, по-другому. Я жалеть малолетку не буду!
Настя вскрикнула:
— Что вы хотите делать?
— Что? Ты ничего не поняла? Проверить твои слова!
— Подожди, капитан, подожди! Хорошо, я все скажу. В кафе «Каприз» я действительно заметила Оболенского в компании подозрительного кавказца. Фотографию не сделала, не успела, на ходу не получилось, да и официант помешал, но физиономию собеседника генерала запомнила. По приезде домой я вскрыла базу данных главного компьютера и скачала оттуда информацию по главным фигурантам, целям нашей Службы. Но когда увидела досье так называемого Батыра и узнала, что это с ним встречался Оболенский, испугалась, поняв, какую угрозу для меня составляет эта информация. Я тут же уничтожила копию досье, порвала и смыла в туалет, решив сегодня на службу не выходить. Этим я хотела узнать, зафиксирован ли несанкционированный вход в главный компьютер. Думала, что все пройдет незамеченным, ведь сам генерал в кафе на меня даже не посмотрел, а тебя… вас… я не увидела. Так что, говоря, что ни фотографии, ни досье на бандита вам не видать, я подразумевала то, что у меня ничего этого просто нет. А за грубость извините.
Лопырев вкатил кресло на колесиках в зал.
1 2 3 4 5 6