— Поверил бляди? А?
— Ну ты за базаром-то следи!
— Не, в натуре поверил? Поверил в то, что эта кукла тебе напела?
— Тебе-то чего?
— Мне чего? Ты че, влюбился, что ли? В шлюху?
— А что, шлюха не баба? Да из некоторых блядей жены знаешь какие выходят? Потому как семьей дорожат и в жизни своей повидали через край.
— Подожди, братан, — продолжал своеобразный допрос Малой, — какая, на хер, жена может быть? Ты забыл, зачем мы здесь?
— Да ничего я не забыл. Малой!. — вздохнул Серый. — Все будет как надо! О Ксюхе я на будущее думаю. Если дело выгорит и лаве появятся, не шарахаться же по всему свету до старости лет, чтобы сгнить в конце в камере? Можно и домик свой собственный сообразить где-нибудь в центре. Волки и те в стаи сбиваются, потомство производят, семьи создают.
— Ну-ну, дело твое, конечно, но пока ты эти лаве делать будешь, другие тут будут твою невесту иметь по-всякому. Ништяк! И потом жить с такой? Не знаю, как ты, я не смог бы, как бы ни любил. Скорее убил бы на хрен! — Большаков был категоричен.
— Малой! Кончай базар! Мои дела — это мои дела, договорились?
— Эх, Серый, Серый, черт с тобой, делай что хочешь, лишь бы не во вред делу и себе. Ну че, идем в чипок?
— Пошли! — сразу согласился Серый.
Они зашли в заведение, отчего-то названное «чайной», хотя собственно чая здесь никогда не продавалось.
Водка, пиво — да, но не чай! Однако вывеска «Чайная» гордо висела над одноэтажным серым, как и все вокруг, зданием.
Серый занял крайний столик — в углу у окна. Малой принес два стакана по двести граммов водки каждый и тарелку с бутербродами. Вернулся за кружкой, без намека на пену, пива. Отставил ее в сторону.
Бывшие зэки подняли стаканы, с постоянным тостом «за нее…» в два глотка выпили, закусили хлебом с килькой. Серый закурил, Малой взялся за пиво. Тут же смачно выругался:
— Да что за блядство, в натуре? Ну не твою мать?
— Ты че. Малой?
— Не, в натуре, ну можно разбавить пиво, это понятно, каждый хочет копейку сбить, но не до такой же степени? Это же не пиво, — он поднял кружку, — моча ослиная, не иначе!
— Не пей!
— Чегой-то «не пей»? Это не я «не пей» буду. Это буфетчица у меня сейчас, сука, всю бочку заглотит вместе с пробкой, или удавлю овцу облезлую, бля буду!
Малой не на шутку разозлился, а этого допускать никак было нельзя! Он вполне мог разнести этот кабак на щепы вместе с посетителями. Что уж говорить о женщине-буфетчице? Нет, Малого надо было остановить, пока он не пошел вразнос, круша вместе с чипком и все дело, на которое они подписались.
Тут-то к ним и подошел щуплый с виду человек, мастер соседнего участка. Малой и Серый знали его в лицо.
— Чего ругаешься, хлопчик? — обратился он к Большакову.
— Тебе-то чего надо? — огрызнулся Малой.
— Ничего! Вижу, место рядом с вами свободное, вот и решил спросить, не позволите присесть рядом?
— Садись, место не куплено, — все также грубо ответил Малой.
— Спасибо!
Мастер присел. Кивнул на пивную кружку:
— Насчет пива недовольство проявляете, молодой человек?
— Слушай, мужик! Тебе место нужно было? Место.
Получил? Получил! Так сиди, как сидишь, и в чужой базар не впрягайся. Пей, жри, че хочешь делай, но других не замай, мой тебе совет!
— Да! Хреновые мне соседи попались, — продолжал, не обращая внимания на раздраженный тон Малого, мастер, — никакого понятия о вежливости не имеют. К вам, — обратился он к Серому, — мои слова отношения не имеют.
— Да? — У Малого свело скулы, это было заметно. — Значит, ты конкретно мне предъяву кидаешь, коря?
— Малой! — попытался остановить друга Серый, но тот уже начал заводиться, что было чревато…
— Погодь, Серый! Этот курок сам напрашивается, чтобы ему чухло свернули. А ну, чушкан мышиный, .пошли-ка на улицу, разберемся по теме!
Малой встал, собираясь вытащить из кафе подсевшего так некстати мастера, как тот неожиданно властным голосом, не двигаясь с места, рявкнул:
— Место, щенок!
— Че??? — остолбенел Малой, да и Серый тоже от такого поведения соседа.
— Сядь, сказал! Я от деда Ефима, не помните такого?
Малому понадобилось некоторое время, чтобы въехать в смысл сказанного мастером. Наконец он понял ситуацию, сел, играя желваками на скулах. А мастер в это время повернулся к стойке, крикнул буфетчице:
— Маша, родная, подойди сюда, пожалуйста!
Оставив очередь, грозная буфетчица, приняв кроткий вид, выполнила просьбу мастера беспрекословно:
— Слушаю, Семен Семенович, простите, я в толчее не заметила вас!
— Ничего, все нормально. Сделай-ка нам бутылочку водки, бутербродиков приличных и пару бутылок пива!
Хорошего, Маша, пива!
— Сейчас, Семен Семенович, пару минут только…
— Ну что такое?
— Пиво в бокалы налью, чтобы другие не увидели, а то шуму не миновать.
— Делай, как считаешь нужным, здесь я тебе не советчик!
Народ возле стойки начал волноваться:
— Это че за «шишкари»? Им к столу подносят, а ты стой тут?
Но Марья была не из тех буфетчиц, которые позволяют выходки против себя:
— Кому тут че не нравится? Тебе, прыщавый? Или тебе, хлюпик? Кому?
— Ну а что, на самом деле?..
— Так! — подбоченилась Маша. — Если еще хоть слово услышу — шабаш, чипок закрою. Вы меня знаете!
И не ваше собачье дело, что я делаю, кому сама подношу, а кого на хер посылаю. Не нравится — вперед, в профком. Жалуйтесь. Себе же хуже сделаете!
— Ну ладно, Маш, закончили! Хорош, мужики, лаяться, — выступил стоящий первым в очереди тот, кого буфетчица назвала прыщавым. — Налей сто пятьдесят!
Остальные, переминаясь, стояли молча, держа злость в себе.
— Обождешь! — Мария не обращала никакого внимания на собравшуюся публику. — Заказ выполню, потом всех обслужу!
Она отнесла на столик то, что заказал мастер, после чего вернулась к стойке.
— Ну, давай, погнали! Сто пятьдесят, говоришь?.
Мастер, относившийся ко всему происходящему с невозмутимым равнодушием, словно весь этот шум-гам поднялся не по его прихоти, предложил своим соседям:
— Разливай, Малой!
— А что ты за бугор такой, что буфетчица перед тобой стелется, как проститутка? Насколько мы с корешем знаем, ты из простых мастеров. Или где в аэйиве партейном обретаешься, Семен Семенович?
— Это не важно, ребята. Так будем пить или к делу перейдем?
— Выпьем!
Малой разлил водку по стаканам. Выпили, закусили бутербродами, на этот раз со свежей полукопченой колбасой. Мастер выложил на стол пачку «Явы», мягкой, «явской» Дефицит. Предложил:
— Угощайтесь.
— Блатуешь, мастер?
— Давайте, соколики, договоримся, с этого времени называть меня Семеном Семеновичем. Фамилия — Парфенов. Время нашего общения будет коротким, и все же попрошу уважительного к себе отношения. Хотя бы как к старшему по возрасту. Ясно?
— Ясно!
Фамилия Парфенов объяснила все! Семен Семенович был не простым мастером Он еще являлся членом партбюро и председателем местного комитета народного контроля по совместительству. Оттого и буфетчица ходила перед ним на полусогнутых.
Парфенов продолжал:
— Значит, так! После кафе идите в клуб, на вечерний сеанс. После кино жду вас на Сиреневой; 10, это рядом с ДК. Зайдете, пройдя через второй проулок со стороны сада, есть там калитка. Встречающих не будет, проходите сразу в дом. Усвоили, бродяги?
— Базара нет!
— Вот и ладненько. Пошел я. Вы до сеанса сидите здесь! Ты, Малой, мне вначале совет давал. Помнишь?
Большаков пожал плечами.
— Давал! Чтобы я в чужой базар не влазил. Теперь послушай моего совета, вернее приказа, если угодно. Ни на кого не нарывайся, если не хочешь крупных неприятностей. Мужики здесь злые, агрессивные, могут задраться. В этом случае — молча уйти!
— А нас потом за последних чмырей считать будут? — недовольно проворчал Малой.
— Делать, как я сказал! До встречи!
Парфенов встал, подошел к стойке, рассчитался Спросил у людей, стоящих в очереди:
— Какие будут претензии к обслуживанию, граждане? У руководства есть мнение убрать с территории предприятия питейное заведение, слишком уж шумно здесь, случаются и драки в последнее время. Я лично против закрытия кафе, но если вы не будете вести себя как приличные люди, то для того, чтобы промочить горло после смены, придется вам добираться до города. На самогон не надейтесь, все краны перекроем! Это можете считать предупреждением! А ты, Мария, — обратился он к буфетчице, — если что — сразу же патруль милиции вызывай. А дальше мы разберемся! Все все поняли?
— Да поняли, начальник! Как не понять? Все ништяк будет, не сомневайтесь! — послышалось из очереди.
— Что ж, посмотрим! А пока отдыхайте, до свидания, граждане!
Парфенов вышел, последними словами оградив Малого и Серого от неминуемой разборки из-за внеочередного и особенного обслуживания. Правда, при всей заполненности питейного заведения, к ним на свободные места так никто и не подсел, предпочитая стоя выпить свою порцию, не мараясь общением с людьми администрации, к числу которых сразу же были отнесены и Малой, и Серый. Друзья в одиночестве, под нехорошие взгляды соседей, провели в кафе назначенное им время.
* * *
Еле отсидев скучный фильм и выйдя из клуба, Большаков и Серов направились по указанному Парфеновым адресу. Сделали все, как тот приказал. Прошли переулком, зашли со стороны сада, через калитку. Из двора — в сени, оттуда в комнату. Там их встретил все тот же Семен Семенович:
— Прибыли?
— Как видите…
— Эксцессов в кафе не было после моего ухода?
— Чего? — не понял Малой.
— Эксцессов, ну происшествий, наездов на вас?
— Нет, этого не было. Но я больше не хотел бы просидеть несколько часов под взглядами тех, кто с удовольствием готов порвать тебя, как грелку. Ни за какое угощение не согласился бы, отвечаю!
— Ничего, все уже в прошлом! После фильма за вами никто не шел?
— Нет, — ответил на этот раз Серый, — я смотрел.
Кругом пусто было. Основная толпа через сквер схлынула. Сюда пошли только мы двое.
— Хорошо, присаживайтесь к столу! Я сейчас!
Парфенов вышел, друзья присели к круглому, модному в пятидесятые годы столу, на такие же старые, но еще довольно крепкие стулья. Осмотрелись. Комната как комната. Телевизор на подставке, черно-белый, шифоньер с посудой, шкаф книжный с ворохом журналов на полках, платяной шкаф, трехстворчатый. Выцветшие искусственные ковры на полу и стенах, наглухо зашторенные темными портьерами окна. Вот и весь интерьер.
— Кажись, начинается, Малой! — скорее выдохнул, чем сказал Серов.
— Похоже на то! — согласился Большаков.
— Ну и то дело, быстрее начнем, быстрее закончим.
— Это смотря чего.
— Да какая теперь разница?
— Ты прав, Серый, теперь уже никакой!
В комнату вошел Парфенов.
— О чем воркуете, голубки?
— Мастер, ты хоть и начальник, но за базаром следи.
Что, перед тобой пидоры, что ли, голубками нас называть?
— Ну извините, не так выразился, так о чем вели разговор?
— Да так, о своем!
— Ну-ну, ладно, — он присел на третий стул и очутился как бы посередине.
Мастер вытащил из кармана пиджака свернутую трубкой кальку, развернул ее, закрепив углы кнопками.
На кальке просматривался какой-то план, стрелки, обозначения цветными карандашами.
— Так, други вы мои хорошие. Слушайте теперь внимательно. Через два дня вы должны покинуть Верхотурск.
Малой с Серым переглянулись.
— Так срочно?
— Да! Так срочно!
— Но мы же даже уволиться не успеем при всем нашем желании.
— Успеете. Сценарий таков. Вот тебе. Серый, телеграмма — сын попал в аварию, находится в реанимации, требуется твое срочное присутствие, — Парфенов передал побледневшему вдруг Ивану Серову казенный бланк с печатями и штампами.
— Андрюха, сын, — прошептал Серый, — в аварию?..
Как же…
— Не суетись. Серый! Бумага — лажа. Ничего с твоим сыном не случилось. Но по этой телеграмме тебя завтра же должны отпустить в отпуск по семейным обстоятельствам.
Серый покачал головой:
— Ну ты даешь, начальник! За такие шуточки знаешь что можно получить? Перо под ребро! Без базара! Не шути так больше никогда!
— Ну ладно! Ты же с семьей не живешь, пацана-то, наверное, и не помнишь, кто ж знал, что так воспримешь? Но в любом случае извини!
— Проехали! Что дальше?
— Дальше берешь расчет и билет в кассе до своего родного Бородина. Поезд отправляется в 0.40. Садишься в плацкартный вагон и едешь, ничем к себе внимания не привлекая. А потом, через три с небольшим часа, выйдешь в тамбур..
— Для чего?
— Смотри на план, красным карандашом отмечена железнодорожная ветка, вот Верхотурск, вот Бородино, синим отмечена река Грава, на пересечении ветки с рекой — мост. Сразу за мостом, если двигаться в сторону Бородина, железка делает крутой поворот вправо, а потому машинист перед мостом резко сбрасывает скорость и состав идет медленно, можно свободно сойти с поезда.
Так вот, перед самым мостом выходишь в тамбур и прыгаешь. Откос там пологий, если споткнешься, то скатишься как шар…
— А дверь? Она же будет закрыта.
— Молодец, Серый, вижу, думаешь о деле! На, держи, это стандартный железнодорожный ключ, он ко всем дверям подходит в вагоне, проверено.
Парфенов передал специальный ключ Серову.
— Понял! — пряча ключ, сказал Серый.
— С этим ясно? Как состав уйдет за поворот, пойдешь под мост. Там тебя будет ждать моторная лодка. Лодочник доставит куда надо. С ним разговоров не пытайся заводить. Бесполезно, малый глухонемой! Все уяснил, Серый?
— Все!
— Тогда с утра официально получишь телеграмму, в контору, и.., в путь!
— Ясно!
— Теперь с тобой. Малой! Послезавтра на карьере будут выдавать зарплату. Тебе не закроют несколько нарядов, якобы по ошибке, и начислят копейки. Ты, естественно, возмутишься, наедешь на мастера, пойдешь разбираться в отдел труда и зарплаты конторы. Короче, поднимешь шум. Типа: «на херу я видал горбиться здесь за гроши», обвинишь конторщиков в махинациях, ну и так далее. В результате — заявление об увольнении на стол и в барак. А ночью идешь на станцию, туда, где формируются товарняки. На крайнем пути будет стоять состав с древесиной. В нем и теряешься. Не опоздай, отправление состава в 23.40. А дальше по схеме Серого. Тот же мост, та же лодка, тот же глухонемой и место, где вы встретитесь.
1 2 3 4 5 6 7