Один оборот — за двадцать восемь часов, наклон оси к плоскости орбиты — двенадцать градусов. Средняя температура — чуть выше земной, полярных шапок нет, поверхность суши несколько меньше, климат мягкий. Короче, если не считать зон повышенной остаточной радиации, идеальное местечко.
— Возможны экологические осложнения, — заметил ридонит.
Тревельян вздрогнул.
— Черт, могли бы не напоминать об этом, — нахмурившись, он откинулся в кресле. — Что делать с Мердоком, вот в чем вопрос? Пока закон не нарушен, если не считать того, что Мердок не зарегистрировал найденную планету. Но мы, вероятно, не сможем доказать, что он бывал здесь раньше, а не появился случайно, изменив курс звездолета. Кроме того, подобное правонарушение весьма тривиально.
— Разве нет способов заставить человека говорить правду?
— Разумеется, есть. Электронное зондирование мозга. Но для этого требуется согласие индивидуума. Поэтому способ применяется лишь для подтверждения честности свидетелей обвинения. Получается, что он ни в чем не виновен.
— Давайте доложим Службе. Сюда пошлют специальную экспедицию.
— Служба слишком далеко. А что он успеет здесь натворить? Разумеется… гм… если Мердок не подозревает о нашем присутствии, он может действовать не спеша, тем самым предоставив нам…
— Наблюдаемый объект выключил двигатели.
— Что? — Тревельян выпрыгнул из кресла.
Поток нейтрино в космосе довольно велик, но компьютер «Джинджи» позволял выделить из общего фона долю частиц, истекающих из двигателя. Теперь приборы показывали, что эта доля равнялась нулю.
— Он садится на аккумуляторах, планирует в атмосфере! — воскликнул Тревельян. — К тому времени, когда мы войдем в пределы чувствительности других средств поиска, он может оказаться где угодно.
Тон Дымокура не изменился, но рубку заполнил едкий запах, а лепестки под бочкообразным туловищем зашевелились.
— Вероятно, он уверен, что на поверхности планеты мы его не найдем. Мы не обнаружили источника атомной энергии, а значит, засечь его невозможно. Получается, он стремится сбить со следа именно нас.
— Да, — Тревельян прошелся по крохотной рубке. — Мы предполагали, что он заметит нас, тем более что мое появление в космопорте не могло не насторожить его. Но почему он так недвусмысленно сообщает нам об этом?
— У моего народа послание прежде всего говорит о характере отправителя.
— Совершенно согласен с вами, — Тревельян продолжал кружить по рубке.
— Но чего добивается от нас Мердок? Выбор наш невелик. Мы можем сразу вернуться или сначала приземлиться и осмотреть планету.
— Второй вариант ненамного увеличит временной интервал до нашего возвращения.
— В этом-то вся загвоздка, мой друг! Ближайшая база Службы, где мы могли бы подготовить поисковую экспедицию, расположена, если я не ошибаюсь, на Лире, а они, скорее всего, полностью поглощены делом Королевы Штормов. Колонизованные же планеты находятся гораздо ближе. И на них полно людей, которые с радостью кинутся сюда в надежде разбогатеть. Тем более что при этом у них появится шанс насолить корди.
— К тому же, — добавил Дымокур, — у нас нет достаточных аргументов, чтобы обосновать необходимость экспедиции. Сверхновая — да. Это научная сенсация. Но мы предлагаем лететь к вроде бы необитаемой планете. С какой стати командир базы, которому неизвестно прошлое Мердока, особенно если командир базы не человек, согласится с тем, что Мердок намерен нарушить закон? Он может не уловить взаимосвязи прошлых деяний Мердока с происходящим. Скорее он решит, что Мердок вот-вот попросит послать инспекционный патруль, чтобы затем подать документы для оформления права первооткрывателя.
Тревельян кивнул. Нас очень мало, нас, хранителей Великого Договора. И сколь часто нам приходится не обращать внимания на улики, возможно указывающие на злой умысел, лишь потому, что мы идем по верному следу другого чудовища. Или мы узнаем о дурном деле, которое следовало пресечь в самом зародыше, но по прошествии времени наше вмешательство может лишь усугубить беду. Мы всегда помним о планете Норт, где высадились и начали успешно строить новую жизнь колонисты с Земли. А потом на Норте обнаружили разумных существ. Нам повезло, что в том случае, пусть и ценой неимоверных усилий, удалось найти взаимоприемлемое решение.
— Хочет ли Мердок, чтобы мы вернулись и подняли тревогу, не имея доказательств для немедленного принятия ответных мер? — осведомился Дымокур и сам же ответил: — Это правдоподобно. Надо учитывать, что до прилета на Землю он побывал в Федерации Миров Скорпиона и знает, как обстоят дела там. Он наверняка уверен в том, что мы не получим помощи на Лире.
— Мы можем. — Мы даже можем реквизировать гражданские звездолеты с экипажем… если на этой планете окажутся разумные обитатели. На основании закона о недопустимости территориальных захватов. Или Мердок может просто ограбить их.
— Маловероятно, что там кто-нибудь выжил.
— Согласен. Но если они мертвы…
Тревельян не договорил. Он смотрел на обзорный экран. Планета светилась ласковой голубизной. Она росла с каждой минутой. «Кампесино» мог легко затеряться в ее необъятных просторах. Его команда готовилась к приему незваных гостей. У Мердока было больше людей, лучшее вооружение. Но Тревельяну не хотелось верить, что тот замыслил убийство. С другой стороны, от Фаустины можно было ожидать чего угодно, и на звездолете она была единственной женщиной…
Решение созрело.
— Будем садиться, — сказал Тревельян.
Они приближались осторожно, не упуская из виду ни одной мелочи, готовые к любой неожиданности. Облетая планету по низкой орбите, они убедились, что их догадка верна.
Это был обитаемый мир. Но все жители его погибли. Свидетельств того, что кто-то пережил катастрофу, они не обнаружили. Цивилизация могла рухнуть под напором массовой смерти, паники, анархии, голода. Но тогда одичавшие потомки горожан могли бы селиться в деревнях. Детекторы «Джинджи» зарегистрировали бы тепло, поднимающееся от их костров. Кроме того, могло начаться возрождение цивилизации. Космическая радиация не причинила вреда домам, инструментам, машинам, книгам. Она уничтожила лишь живое.
На обзорном экране в просвете между облаками проступили высокие здания, построенные на берегу озера.
— Густонаселенная зона, — заметил Тревельян. — Значит, у них были развитые сельское хозяйство и транспортная сеть — по крайней мере в наиболее развитых регионах. Я вижу железнодорожные пути и остатки автострад. Полагаю, начальная стадия технического развития, двигатели внутреннего сгорания, возможно, ограниченное использование электричества… В отличие от большинства цивилизаций, достигших аналогичного уровня техники, они сохранили в себе чувство прекрасного, — Тревельян старался отогнать эти мысли. Лишь оставаясь бесстрастным, он мог сдержать слезы.
— Только ли радиация вызвала их гибель? — спросил Дымокур. Он-то без труда сохранял невозмутимость. — Они могли найти укрытие.
— Возможно, они ничего не знали о радиоактивности. Или выживших осталось слишком мало, их разбросало по планете, а мутации довершили дело. Так или иначе, они погибли… Стойте!
Пальцы Тревельяна заплясали по пульту управления. «Джинджи» дернулся, подался назад, замер.
Наличие атмосферы затрудняло визуальные наблюдения, но лазеры, радары и компьютерная обработка информации позволяли получить полную картину. Город находился на острове, посреди широкой реки, и, связанный с материком лишь несколькими мостами, не утонул в океане растительности. Те же деревья и кустарники, что успели-таки вырасти на улицах, были в основном срублены, и срублены недавно. Работы выполняли машины, две из которых раскорячились на центральной площади. По внешнему виду Тревельян безошибочно определил, что их изготовили на Земле. С десяток готовых рухнуть зданий взорвали, обломки сгребли в большие кучи. Сильный электрический фон указывал на то, что в городе монтировали мощную энергетическую установку.
— Мердок! — словно ругательство, выкрикнул Тревельян.
— Вы можете определить местонахождение его корабля? — спросил ридонит.
— Нет. Заметив наше приближение, он, должно быть, как следует замаскировал его. Возможно, Мердок надеется, что мы не обнаружим следов его деятельности, или еще раз решил посмеяться над нами. Как я погляжу, после приземления он не терял даром ни минуты. А место для посадки он нашел, когда прилетал сюда в первый раз.
«Джинджи» вновь поплыл над планетой. Ридонит молчал. Облака, моря, закаты, рассветы занимали половину обзорного экрана, на другой сияли звезды.
— Жителей не осталось, — промолвил наконец Дымокур. — Реликты их цивилизации имеют ограниченный научный интерес. Достаточно ли у нас оснований срочно направить сюда вооруженный звездолет, которого наверняка с нетерпением ждут где-то еще, с тем чтобы остановить Мердока?
— Допустим, достаточно… я так же, как и вы, еще не уверен в этом, но, допустим, достаточно… Смогут ли они остановить его? — Тревельян склонился над пультом управления. Загудели двигатели. — Приготовьтесь к посадке, — предупредил он.

Тревельян выбрал город, где только занималась заря, чтобы максимально использовать световой день. От набережной в изумрудно-бирюзовую бухту выдавалась длинная дамба, построенная, судя по показаниям сонара, из напряженного бетона, такая же прочная, как и четыреста лет назад. Он приземлился на дамбе и, выйдя из корабля, направился к берегу. Гравитележка доставила бы его гораздо быстрее, но ему хотелось вжиться в роль тех, кто ходил здесь до него. «Джинджи», готовый к немедленному взлету, остался позади, возвышаясь, словно медный обелиск.
Безопасность окружающей среды не волновала его. Мердок наверняка провел все анализы. Оставалось лишь уточнить некоторые детали. К примеру, какие из привезенных злаков будут расти здесь лучше всего.
«Наверно, любые», — решил Тревельян. Планета щедра и плодородна. Без сомнения, до катастрофы она была еще прекраснее, но и теперь радовала глаз. А природа быстро залечивала нанесенные ей раны.
Бухта блестела и плескалась меж золотисто-зеленых холмов.
За бухтой открывался океан. Спускаясь вниз, Тревельян заметил обширные мелководья, густо заселенные растениями и морской живностью. Но воздух не рассекали крылья птиц. Большинство, если не все, позвоночные животные погибли. Зато низшие формы пережили катастрофу. Насекомые или им подобные парили на тончайших радужных мембранах. Серебристые рыбы выпрыгивали из воды. Ветер нес запах соли, йода, жизни.
Над головой проплывали редкие облака, голубоватые в пронзительной синеве неба. Где-то далеко, невидимая днем, находилась сверхновая. «Роковая звезда», — подумал Тревельян содрогнувшись. Как мало знали астрономы древности о бедах, которые несет названное ими явление!
Но Тревельян опустился на планету в солнечный, мирный, прохладный день. Вздохнув, он двинулся к берегу, оглядываясь по сторонам. Суда затонули или уплыли, сорвавшись с прогнивших канатов. Сквозь прозрачную воду виднелись те, что лежали на небольшой глубине. Благородные обводы парусников не удивляли его, обитатели планеты не могли сделать их иными. Носовую часть кораблей украшали бронзовые фигуры, в позеленевших изъеденных коррозией остатках которых угадывались цветы, крылья, языки пламени, свободные и парящие формы. Большое судно выкинуло на берег. У него был железный корпус и, судя по трубе, паровой двигатель. Но строители позаботились о том, чтобы на волнах оно напоминало танцовщицу.
Тревельян приблизился к пристани. Деревянные складские помещения разрушились, кое-где заросли лианами. Но он мог себе представить, как некогда вздымались к небу их куполообразные крыши. Стрелу проржавевшего механизма, по всей видимости — подъемного крана, украшала голова смешного зверька.
Их искусство не смотрелось бы на фотографиях. Свобода линий и легкость форм — вот что вызывало учащенное биение сердца. Никогда раньше не видел Тревельян ничего подобного. И двуногие обитатели планеты с тонкими изящными шестипалыми руками, длинными шеями и большеклювыми головами казались ему живыми. Он чуть ли не слышал, как шуршат на ветру их каменные плащи.
По пути в город он находил их кости.
Пожиратели падали почти не потревожили тел. Пыль, принесенная ветром, осела на мостовой, стала почвой. В нее упали семена, выбросили хрупкие корни, в конце концов сокрушившие бетон и кирпич. Кусты и лианы устлали мостовую и полезли вверх по стенам. Но растительность наступала медленно. Спешить ей было некуда. Она заняла прибрежные кварталы города и продвигалась дальше, выбросив вперед, как с грустной улыбкой подумал Тревельян, своих разведчиков и саперов.
Вдоль улиц выстроились гранитные, мраморные и каменные здания, исхлестанные дождями, выжженные солнцем, иссеченные ветром. Лишь редкие побеги затеняли их силуэты. Как и горельеф на стенах, здания взмывали ввысь, буквально рвались к небесам. Украшенные колоннами, балюстрадами, широкими окнами, некоторые из них еще сохранили окраску, смягчавшую строгость линий.
Тревельяна озадачило отсутствие парков и садов. Судя по всему, обитатели планеты любили и берегли природу. В отделке зданий преобладал растительный орнамент. Но в то же время обитатели этих жилищ не были людьми, и требовалось немало времени, чтобы постичь их психологию. Возможно, они наслаждались контрастом произведений искусства и открытых пространств. В таком городе жизнь была в радость. Даже в ущерб экономике местные жители стремились уберечь воздух и воду от шума, грязи, ядовитых выбросов. Им, конечно, повезло, что дома не требовали обогрева. Насколько уяснил Тревельян, заводы располагались вне городских пределов, соединенные железными дорогами.
1 2 3 4 5