Ты и представить себе не можешь, насколько замшелый народ наши корабельщики, столяры, парусные мастера. Им хоть кол на голове теши! Будет много ошибок, непредвиденных трудностей. И мореходы не уступают ремесленникам в косности. Их не переучишь. Лучше набрать команду из молодежи, которая ищет приключений. Таких в городе много, особенно сейчас, когда торговля замирает. Но их учить — тоже время нужно…
— Время-то у меня есть, — сказал Рейд.
Лидра не собиралась отпускать его. Возможно, она права, требуя доказательств его добрых намерений. Его план она приняла лишь после мучительных колебаний.
Он добавил:
— Губернатор и не требует от тебя оценки моего проекта, Сарпедон. Он просто хочет знать, не затонет ли такой корабль при спуске и можно ли его будет в случае чего использовать для других целей. Ведь это ты сможешь определить?
— Пожалуй, смогу, — пробормотал мастер. — Смогу. Нужно обсудить некоторые детали, например, этот балласт на носу. Мне понадобится модель, чтобы посмотреть, как он пойдет против ветра. Но это все выполнимо.
— Отлично. Значит, мы договоримся.
— О, прекрасно! — Эрисса потянула Рейда за руку.
«Не так уж прекрасно, — подумал он. — Но, по крайней мере, у меня будет занятие и помимо тебя, моя красавица. Это необходимо мне, иначе можно спятить. У меня появится авторитет, станет больше свободы… и, возможно, мне удастся убедить Миноса спасти хоть что-нибудь. А самое главное — это корабль, который никак не соответствует данной эпохе, заметят путешественники во времени, когда прибудут сюда».
Приближалось Рождество. Но здесь это был праздник равноденствия. Бритомартис-Дева рождает Астериона, который умрет и воскреснет весной, и будет царствовать со своей супругой Реей все лето и осень, а потом увянет перед лицом Старухи-Диктинны. В Атлантиде середина зимы не значила так много, как у народов Севера. Но эти люди жили поблизости от своих богов. Этот день отмечался здесь шествиями, музыкой, танцами — в том числе и танцами с быками на городской арене, люди желали друг другу всяческих благ и дарили подарки, а потом устраивали пиры, переходящие в оргии. Подготовка к празднику начиналась обычно за месяц.
Эрисса проводила с Рейдом столько времени, сколько позволяли ее обязанности и его занятия. Они вместе ходили набирать команду. В это праздное время года их повсюду угощали вином, приглашали к столу и заводили многочасовые разговоры. И не только потому, что ее приход делал честь дому, а Дункан был знаменитостью. Атланты всегда радовались новым лицам, необычным речам. Это был открытый народ.
Но их веселье не радовало его. Нужно что-то предпринять для их спасения. И, выпив несколько ритонов вина, выслушав повествование старого моряка о том, как он ходил в Колхиду, на Оловянные острова, в Янтарное море, был занесен штормом в Америку, три года строил там корабль с помощью раскрашенных людей и вернулся по реке Океан, рейд расслаблялся и начинал рассказ о своей стране — в тех пределах, в каких слушатели могли его понять. А потом, направляясь к лодке, и сам не помнил, о чем шел разговор.

Первый день после равноденствия выдался ясным и тихим. Горожане отсыпались после праздника. Рейд поднялся рано. Спустившись по мокрой от росы тропинке в сад, он увидел, что Эрисса его поджидает.
— Я знала, что ты придешь, — голос ее был едва слышен. — Сейчас все отдыхают. Я тут… взяла еды и подумала, не отправиться ли нам…
Они сели в лодку и поплыли не к городу, а туда, куда указывала Эрисса. Путь их пролегал в тени вулкана, но в этот день и вулкан успокоился. Маленькие серебристые рыбки выскакивали из воды. Причалив к берегу и привязав лодку, они перешли через гору и вышли на берег к открытому морю. Эриссе эти холмы были знакомы так же, как пасущиеся здесь быки. Они видели этих быков, которые величественно дремали возле яслей, наполненных сеном. Тропа привела их к небольшой бухте на южном берегу. Бухту окружали утесы, лишь в одном месте голубизна уходила к горизонту. Вода, золотисто-зеленая, была здесь такой чистой, что видно было камни на дне во многих ярдах от берега. Мягко плескались волны, ветра не было. Темные утесы впитывали солнечное тепло и отдавали его в воздух.
— Эрисса расстелила плащ, разложила на нем хлеб, сыр и яблоки, поставила кувшин с вином и два кубка.
— Как прекрасен мир, — сказала она.
Рейд подавил вздох.
— О чем ты печалишься, Дункан? О том, что никогда не вернешься домой? Но ведь… — она покраснела и стала без надобности перебирать яблоки. — Но ведь ты можешь обрести новый дом.
— Нет, — сказал он.
Она взглянула на него с испугом:
— Почему? У тебя кто-то есть?
— И он вспомнил, что никогда не говорил ей о Памеле.
— Я не сказал тебе, — начал он. — Ариадна мне не велела. Но… Я нахожусь здесь по важной причине.
— Конечно, — выдохнула она. — Ведь не зря ты так чудесно был перенесен из своей земли.
Он не мог сказать ей всю правду, смотрел на нее, а она на него. Все это очень объяснимо. Эта девушка созрела для мужчины, а тут является загадочный чужестранец. Но я-то помню ее сорокалетней и люблю ее! Вот и еще одна цель: спасти эту девушку от того, что пришлось перенести Эриссе.
Эти глаза, эти полуоткрытые губы… Она хочет, чтобы я поцеловал ее, и думает, что я тоже этого хочу. И она права. Но открыть ей всю правду я не смею. Пока. Хотя Эрисса-старшая и говорила, что мы будем… Но я слишком много размышляю, а времени остается совсем мало…
Он наклонился над ней. В небе кричала чайка. Солнце блестело на ее крыльях.

14

— Да, твои друзья живут неплохо, — сказал Диор. — Они шлют тебе свои приветы.
Рейд старался не показать своей неприязни. Они сидели вдвоем во внешнем помещении храма, куда американец увел афинянина после того, как тот долго беседовал с Лидрой. Диор продолжал невозмутимо улыбаться, откинувшись на спинку каменной скамьи.
— Чем они занимаются? — спросил Рейд.
— Ульдин объезжает лошадей и готовит всадников для своей кавалерии. Дело у него идет медленно. В том числе и потому, что у него только одно седло, и он никак не может найти кожевника, чтобы изготовить другие. Олег… он строит корабль, так и ты, я слыхал. Очень интересно было бы взглянуть.
— Боюсь, что тебя не пустят, — ответил Рейд. — Это государственная тайна.
На самом-то деле нет, надо будет связаться с губернатором и добиться запрета. Зачем давать врагу ценную информацию? А Тезей враг. И он уничтожит солнечный мир Эриссы, если только история не будет изменена.
Сохранятся ли в прежнем виде легенды и находки археологов три-четыре тысячи лет спустя, если минойский Крит просуществует чуть дольше? Ненамного — хотя бы на одну жизнь одной девушки? Почему бы не попросить об этом богов?
— Зачем ты здесь? — спросил он. — Да еще с такой командой?
Он слышал, что это не простые моряки, а воины из царского окружения: держатся особняком и не вступают в разговоры с атлантами.
— Ну, что до этого, — тянул Диор, — то где ты найдешь нормального моряка, чтобы согласился выйти в море зимой? Слишком опасно, — как бы в подтверждение его слов завыл ветер и забарабанил дождь по стене. — Олег говорит, что может построить корабль, что будет плавать круглый год, а мы пока и своими обходимся…
— Ты так и не сказал, что привело тебя сюда.
— Прости, друг, не могу. Привез тайное послание. Да мы с тобой не раз еще увидимся. Послушай-ка. Твой оракул повелел Афинам и Кноссу объединиться. Прекрасно. Но как? На каких условиях? Зачем Миносу возвышать своих данников? На зависть другим царствам? И многое другое. Все это нужно обсудить: государственные дела творятся втайне. А поскольку Ариадна друг Тезея, разве не следовало поговорить с ней в первую очередь? Ведь их тянет друг к другу, — Диор заржал. — Она еще не настолько стара, чтобы ее не тянуло к мужчине, — продолжал он. — Кстати, я слышал, что ты завел себе славную подружку?
Рейд одернул его:
— Эрисса танцует с быками.
— То же имя, что у твоей любовницы в Афинах. Похоже, в этом что-то кроется. Кстати, о ней ты меня не спросил.
«Неужели я боюсь?», — подумал Рейд и спросил:
— Ну и как она?
— У нее тоже все в порядке. Сначала тосковала, а потом — помнишь Пенелеоса? — Диор толкнул его локтем и подмигнул. — Вот он ее и утешает. Но тебе ведь все равно?
— Да, — тихо ответил Рейд.
— Эрисса-старшая прошла через множество рук. Девушку Эриссу он обязан уберечь.
— Нет, — сказала Лидра. — Я не собираюсь беседовать с тобой о моих переговорах с Тезеем. Нагло с твоей стороны об этом спрашивать.
— Его следует опасаться, — возразил рейд.
— Она глядела на него с высоты своего трона. За ее спиной вершил свой суд Гриффин — Судья Мертвых.
— Откуда ты знаешь?
— От своего оракула.
— Почему же тогда оракул приказал заключить союз? Или ты солгал?
Лампы мерцали в холодном зале. Они были одни, если не считать теней на стенах. Но за дверью ожидали стражники. Они без оружия: его запрещено носить на священном острове. Однако четверо сильных воинов живо скрутят Дункана Рейда.
— Преступников на Крите отправляют в каменоломни, — сказала Лидра. — Долго там не живут. Да и не хотят жить.
— Я не… Госпожа моя… Я просил принять меня до отъезда Диора, потому что подозреваю его и его хозяина…
— На каком основании? Эгей бунтовал, но теперь это выживший из ума старик. Тезей убил своих двоюродных братьев, воспитанных на Крите, но теперь это покорный наследник престола. И станет покорным царем.
— Я слышал, что они, ахейцы, говорят…
— О да. Они ворчат, злятся, кое-что устраивает заговоры, но что с того? Тезей справится с ними, потому что надеется заслужить в Талассократии достойное место для себя и своего царства, — Лидра направила палец на рейда. — Ты хочешь посеять раздор, чужеземец? Кому ты служишь?
— Он подумал, что придется сказать ей всю правду, как бы это ни было опасно. Но выбора нет.
— Госпожа моя, — медленно начал он. — Я никогда не лгал тебе, но не говорил всего, что знаю. Помни, что меня тут никто не знает. Мне нужно было разобраться во всем, узнать, что к чему. Поверишь ли ты моему рассказу? Этого я до сих пор не знаю. Выслушаешь ли ты меня?
Она кивнула.
— Мой пророческий дар оттого, — сказал он, — что я пришел из будущего.
— Откуда? — она наморщила лоб. Язык кефту не включал в себя такое понятие.
Но суть она уловила быстрее, чем он ожидал. Она сделала охранительный знак и поцеловала талисман, но была на удивление спокойна. Должно быть, ей, живущей в мире мифов и загадок, это представлялось еще одним чудом.
— Да, — прошептала она. — Это многое объясняет. Значит, Кносс действительно падет? Талассократия станет легендой? — она обернулась и стала рассматривать изображение Судьи. — Ну что ж, — сказала она наконец.
— Все в мире преходяще.
Рейд продолжил свой рассказ. Он умолчал лишь о том, что существуют две Эриссы: боялся за девушку. Лучше сделать несколько; неясных намеков о времени, из которого явилась эрисса-старшая. Такое имя здесь не редкость, да у Лидры и так есть над чем поразмыслить. Умолчал он и о том, что, по легенде, она, предавшая Миноса, была предана сама. Это могло смертельно оскорбить ее.
— Ты говоришь, — ровным голосом сказала она, — что боги отдадут предпочтение Тезею, и он разрушит морскую империю?
— Не так, госпожа моя. Единственное, в чем я уверен, так это в том, что через несколько месяцев вулкан уничтожит Атлантиду, Крит будет завоеван и в легендах станут рассказывать о Тезее, который победил в Кноссе чудовище. Но легенда не может быть верна во всем — я даже знаю, что она во многом неверна. Афинских юношей и девушек не убивают — наоборот, обращаются с ними хорошо. Лабиринт — не обиталище Минотавра, а главный дворец вашего царя, Дом Двойной Секиры. Я мог бы долго говорить, но пойми мою мысль: почему бы талассократии не пережить гибель острова — может быть, на много поколений?
— Если святая святых будет разрушена вышней волей, значит, боги гневаются на народ Миноса, — спокойно сказала Лидра.
— Конечно, народ перепугается, — согласился Рейд. — Но, госпожа моя, клянусь, что причина тут естественная, как… как камень, упавший на голову.
— Но разве и камень падает не по воле богов?
«Перестань спорить, — сказал себе Рейд, — она видит мир совсем по-другому». — И продолжил:
— Мы не знаем, что суждено Криту. Астерион желает, чтобы его народ сражался до конца. Эвакуация населения — вот наш способ борьбы.
Лидра молчала; она казалась высеченной из того же мрамора, что и ее трон.
— Жители материка могут воспользоваться возможностью захватить ваши города, — говорил рейд. — Мы должны помешать этому. Но все — и легенда, и то, что я видел и слышал здесь, — заставляет меня сомневаться в Тезее, — он помолчал. — Потому я и спрашивал, госпожа моя, что за послание он тебе отправил.
Лидра сохраняла неподвижность, и Рейд подумал, не случилось ли с ней чего, но она сказала:
— Я поклялась хранить тайну. Ариадна не может нарушить клятву. Но ты и сам мог бы догадаться, что он… заинтересован в более тесных контактах с Лабиринтом и надеется на мою помощь.
— Диор говорил мне, госпожа. На этом и нужно сыграть. Затяни переговоры и задержи его, пока не минует кризис.
— Лидра выслушала тебя, Дункан. Но решать будет Ариадна. Я не скоро приму тебя вновь.
Вдруг плечи Лидры опустились. Она провела рукой по глазам и прошептала:
— Нелегко быть Ариадной. Я думала… Я верила, что быть жрицей — высшее счастье, а верховная жрица живет в вечном сиянии Астериона. А на деле — бесконечные обряды, одни и те же склоки и интриги, да старухи, которые живут бесконечно, а девушки приходят и уходят, чтобы стать невестами…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22