VadikV


Андрей Константинов Александр Новиков
Тульский Ц Токарев (Том 1)

Тульский Ц Токарев Ц 01


: Leo Ц SpellСheck: Sergius Ц s_sergius@pisem.net
«Константинов А. Тульский Ц Токарев: В 2-х тт. Т.1.»: Издательский Дом "Не
ва"; СПб.; 2003
ISBN 5-7654-2811-8
Аннотация

Как и знаменитый ТТ, роман «Тул
ьский-Токарев» Ц уникальное произведение. Это первый случай в нашей лит
ературе, когда роман с острейшим развитием сюжета нельзя отнести ни к од
ному из остросюжетных жанров. Это не детектив. И не боевик. Это потрясающа
я своим драматизмом и хитросплетениями история судеб двух мужчин, двух с
ильных личностей.
Тульский и Токарев Ц так зовут двух главных героев романа. Один Ц воспи
танник вора, другой Ц сын опера. Их судьбы Ц зеркальны: сын вора становит
ся опером, сын сыщика Ц вором. Героев соединяет таинственное и страшное
«Зло», постоянно преследующее каждого из парней. Победить «Зло» Тульски
й и Токарев смогут только вместе. Цена победы Ц жизнь...



Андрей Константинов
Тульский Ц Токарев
(Том 1. Семидесятые Ц восьмидесятые)

Авторское предисловие

Эта книга, которую Вы, Уважаемый Читатель, держите
сейчас в руках, далась нам нелегко. Нам Ц потому что делал я ее вместе с Ев
гением Вышенковым, моим другом, с которым в 1980 году мы поступили на восточн
ый факультет Ленинградского университета. Я потом стал военным перевод
чиком, а Евгений ушел работать в уголовный розыск. Много чего случилось в
наших жизнях, прежде чем мы стали работать вместе в Агентстве Журналистс
ких расследований Ц я директором, а Евгений Ц заместителем директора.
Приключений разных было много Ц и смешных, и страшных. Всяких. В том числе
и таких, о которых не хочется вспоминать. Если Вы, Уважаемый Читатель, зна
комы с романом "Мент" Ц то Вам, наверное, любопытно будет узнать, что прото
типом Александра Зверева как раз и был Евгений. Он не захотел, чтобы его им
я было вынесено на обложку. Почему Ц думаю, об этом надо спросить его само
го. Я лично объясняю это специфическими особенностями его характера. Име
ет право. Тем более, что у меня характер тоже не сахар.
Нам было интересно работать, и это было честное соавторство. Что из нашей
работы получилось Ц судить Вам, Уважаемый Читатель.
Если кто-то заметит в книге что-то очень знакомое и лично его касающееся
Ц сразу предупреждаю, что книга все-таки художественное произведение, а
стало быть, ее фактура не может быть использована в суде. Заранее прошу пр
ощения за использование грубых и ненормативных выражений Ц но из песни
слова не выкинешь, некоторые фразы иначе просто не построишь. Вернее Ц п
остроить-то можно, но такая "политкорректная" переделка, с моей точки, зрен
ия будет попахивать ханжеством. Некоторые истории можно рассказать тол
ько специфическим языком, особенно если рассказывается мужская истори
я...
Андрей Константинов
15 февраля 2003 года,
Санкт-Петербург

Часть I
СЕМИДЕСЯТЫЕ

...Кажется, что давно это было, очень давно. И не потом
у, что с тех пор прошло много лет, а потому, что тогда была другая цивилизац
ия. Жизнь устраивалась и складывалась совсем по-другому. И Петербург уже
и еще назывался Ленинградом. Это был другой век и совсем другая жизнь... Он
а была настолько другой, что много лет спустя, уже в самом начале следующе
го века, один из героев этой истории в разговоре с приятелем случайно обм
олвился, вспоминая учебу в школе, из которой выпустился в "олимпийском" во
сьмидесятом году: "А я не помню, каким был тогда... Каким-то другим, а каким Ц
не помню... Это ж так давно было Ц еще до войны"... Сказал Ц и осекся, смутился
, потому что ни в Афганистане, ни в Чечне, ни в иных-прочих интернациональн
ых и горячих точках не был. Но собеседник понял: "Все ты правильно сказал. Д
ействительно, Ц до войны... Какая разница, как ее называть Ц гражданская,
бандитская или социальная..."
Да, это было другое время и другая музыка жизни... Но Город все равно был Пит
ером, и Васильевский остров так же называли Васькой. И еще было много того
, что осталось и сохранилось, Ц но спряталось потом до поры, до того момен
та, когда понадобится вспомнить... и увидеть мосты в то время, которое нику
да не исчезло. Главное Ц это выбрать правильный мост и успеть пройти по н
ему в правильном темпе.
Итак, Питер, Васильевский остров, семидесятые...
Жили тогда на Острове (а именно так, кстати говоря, многие жители Васьки и
называли свой район) два мальчика Ц очень не похожие друг на друга, родив
шиеся в разных семьях и по-разному воспитывавшиеся. Но оба они с раннего д
етства не любили, чтобы их называли мальчиками, предпочитая слышать друг
ие слова: ребята, пацаны или еще какие-то Ц не в словах, в общем-то, суть... Они
росли, не зная друг друга, и при всей несхожести жизней детство у обоих бы
ло счастливым, правда, оба они об этом совершенно не задумывались. До поры
... Одного из них звали Артуром Тульским, а второго Ц Артемом Токаревым. И, е
стественно, оба они даже и догадываться не могли, что Судьба свяжет их в не
развязываемый узел.
Тульский Ц Токарев... Если убрать тире, то получится словосочетание, став
шее культовым с конца восьмидесятых и в течение почти всех девяностых не
только в Питере, но и по всей России, потому что именно так звучит полное н
азвание пистолета "ТТ", излюбленного оружия киллеров и братков всех маст
ей, полюбивших в годы Великой Криминальной Войны "тэтэху" за высокую убой
ную силу (бронежилет как иглой прошивался), за дешевизну и доступность. Вс
его этого мальчики знать в начале семидесятых, естественно, не могли. Да и
не только они Ц кто, в каком мистическом бреду мог тогда нафантазироват
ь, что Город сложит две судьбы, чтобы получить необходимое оружие, Ц хотя
бы для одного, но беспощадного выстрела...
Был, правда, и еще один мальчик Ц также ровесник Тульского и Токарева и, н
е появись он на свете, может быть, и не было бы необходимости двум судьбам
сливаться в одно оружие (у Судьбы ведь не только орудия есть, имеется и ору
жие), но... Но не хочется пока называть имени этого третьего. Рассказываема
я история Ц это история Тульского Ц Токарева, а третьему в ней достанет
ся место похожего на тире прочерка...

Тульский

10 апреля 1972 г.
Ленинград, В.О., Галерная гавань.

Обыкновенный питерский двор-колодец жил своей обыкновенной жизнью. Чут
ь ли не треть окон завешано разнотонным, но в целом почему-то бесцветным б
ельем на просушке, пригашивавшим звуки коммунальных кухонь и впитывавш
им вылетавшие оттуда же запахи Ц очень разные, но с преобладанием арома
та жаренной на шипящем сале картошки. В таких дворах почти никогда не быв
ает тихо, хотя шумы смысловые (вроде женского голоса, звавшего Леву домой
немедленно) прорезали фоновый гул-ворчание не так уж и часто. В Питере кли
мат не разрешает кричать долго и много, как на Юге, Ц горло застудить легк
о. В Питере принято разговаривать приглушенно Ц как правило, потому что
бывает, естественно, по-всякому...
Вот и шпанская гаванская ватага, приютившаяся на разжеванных скисшим сн
егом скамейках во дворе, вела себя не шумно. Кто-то забыл, а многие и не знал
и никогда, что питерские шпанские ватаги того времени были почти национа
льностью, Ц с характерными отличительными чертами.
Непередаваемые ухмылки, сопровождаемые неподражаемым сплевыванием че
рез зуб Ц догадайся с двух заходов, сколько раз нужно было без очевидцев
цыкнуть, упражняясь, чтобы потом плевок в обществе получился естественн
ым и уместным? Да при этом нужно было еще ненавязчиво и тактично продемон
стрировать забытые ныне фиксы Ц целая наука... А кепки? Правильно их носит
ь могла только шпана, потому что лишь настоящий матрос умеет, не надрывая
сь, удерживать на затылке бескозырку.
А еще шпана умела говорить глазами, и взгляды их школьницы из приличных с
емей не держали.
Почти на всю скамейку разбушлатился посреди молодых взрослый мужчина
Ц не молодой и не старый, но вряд ли бы кто дал ему уже прожитые сорок пять
Ц а сколько из них он подарил Хозяину, надо было проверять по специальны
м учетам.
Взрослый пользовался многими именами, но звали его Варшавой, и он был нас
тоящим вором, потому что и воры бывают по-настоящему талантливыми в свое
м деле. Легенд о нем ходило много; рассказывали, например, что в ресторанах
умел Варшава перекусывать зубами золотые цепочки с полных шей взопревш
их от волнения торговых дам. Если кто не верит Ц может проэкспериментир
овать, чтобы убедиться Ц умение такое враз не выстрадаешь. А если остави
ть сдачу романтике Ц то был Варшава правильным вором, то есть таким, кото
рый к слову "карман" ну никак не мог добавить прилагательное "чужой", котор
ый если уж вынимал из кармана финку Ц то не для того, чтобы "попужать". Жизн
ь за Варшавой угадывалась страшная, но на широту его души не повлияло (вер
нее Ц повлияло в плюс) то, сколько раз он был бит и проловлен.
Варшава мог легко, с настроения, "отломить" местной бабульке все вот тольк
о сейчас "воткнутые" дензнаки Ц без свидетелей и бубнового будущего инт
ереса. Наворочавшись на нарах, навырывавшись и выковавшись в Личность, В
аршава легко, порой с одного взгляда, делил сотрудников милиции на "цветн
ых" и "легавых", причем к последним, как это ни странно, в глубине души относи
лся с симпатией. Бывалый взгляд мог увидеть за его обтянутыми сухой, слов
но дубленой, кожей скулами несколько этапов в сталинских эшелонах. Сам ж
е Варшава умел смотреть собеседнику сквозь лицо, упираясь в затылок. От т
акого взгляда становилось крайне неуютно, казалось, что он мог видеть ды
рки на носках через ботинки. Разговаривать с ним было непросто, потому чт
о стержень разговора он хватал сразу и потом буквально наматывал на этот
стержень фразы Ц и свои, и собеседника. Интересная у него имелась привыч
ка: в словесном споре Варшава откидывался чуть назад, прикрывал ладонью
глаза, потом раздвигал пальцы, прищуривался-прицеливался в просвет, а по
том, растягивая по-блатному гласные, начинал вдруг швырять (как поленья) к
ороткие и очень емкие мысли.
Несмотря на все прожитое, тело вора оставалось сильным и витым, но без дер
ганой лагерной истеричности, а ростом он вышел выше среднего. Силу давал
а горячая кровь, полная энергии, и нутро, рожденное быть зависимым только
от своей совести. Интересно, что за все лагерные годы, когда холодно было л
ишь летом, а зимой Ц жутко, он не приобрел ни одной чернильной точки под к
ожей. Этим, кстати, несмотря на ортодоксальную воровскую татуировочную т
радицию, заслужил себе Варшава скрытое и не всегда приязненное уважение
своих.
На его мировоззрение сильно повлияли два устных рассказа и одна книга. О
н был восьмилетним беспризорником, когда услышал случайно и запомнил се
тования старого вора: "...раскатали веру, як тесто. Можно политических щеми
ть теперича! И это Ц дошло до того, что блатные святую пайку отбирают у оч
кариков! [По воровскому закону хлебная пайка считается неприкосновенно
й]. Трясина... Если гэпэушники потакают Ц значит, их выгода! А на кону-то: вор
ы исполняют волю власти... Конец идее. Мне Ц скоро в рай. Вам хлебать".
Много позже, на пересылке в Ивдельлаге, зацепил ухом Варшава второй расс
каз Ц и тоже о блатном и об Идее: "...Чилиту расстреляли через несколько мес
яцев, но уже в Ветлаге. Он филонить стал при кочегарке и убил какого-то зэк
а, закопал его в снегу, отрезал по кускам и ел. Вскрыли это случайно. Началь
ник 20-го лагпункта Ветлага с оперуполномоченным Мисиным дали команду ег
о расстрелять. Не судили, вывели прямо за КСП... Ой, как он кричал!"
В Ивдельлаге Варшава еще застал булькающую в крови, отворенной заточкам
и, сучью войну Ц там он окончательно все понял про Воровскую Идею. Измени
ть, однако, он ничего не пытался... Что же касается книги, которая помогла ем
у выстроить внутренний мир, то это был "Морской волк" Джека Лондона. Впервы
е прочитав ее еще в досудимом возрасте, Варшава много раз потом перечиты
вал этот роман в лагерях.
Во дворике, среди молодежи, Варшава оказался не случайно: именно этот дво
р был ему особенно дорог (хотя он сам и не согласился бы с таким утверждени
ем), поэтому инстинктивно он часто назначал серьезные встречи именно зде
сь. Может быть, даже слишком часто Ц но ведь он не был профессиональным ра
зведчиком...
А дожидался Варшава двух жуликов с улицы Шкапина, они днем раньше интере
сно предложились. А от Варшавы зависело решение Ц его прерогативой было
произнести необратимое "ДЕЛАЕМ". Однако что-то в этом предложении Варшав
у настораживало. Хотя предлагали не сберкассу лохматить, а реальное Ц л
омануть дачу известного хирурга профессора медицины Годлевского. Кура
ж-то был, но чуйка беспокоила... А Варшава всегда боялся перепутать чутье с
обычным страхом. Вор что-то говорил, улыбаясь, пацанятам, вившимся вокруг
него, а сам напряженно думал: "За дачу светилы Крошка поет кудряво. И вор Кр
оха хваткий. Что ж сам-то не слазает, зачем в долю позвал? Устал? Это ладно... А
вот в глаза не дает забегать... Надо бы об душе навести справки..."
Вор досадливо встряхнул головой и сказал, как сплюнул:
Ц Докука Ц метнулся!
Юркий паренек прямо с корточек одним движением перевалил через штакетн
ик и побежал за водкой. Варшава улыбнулся и подмигнул самому младшему в в
атажке Ц беленькому пареньку лет десяти, смотревшему на вора широко рас
пахнутыми серыми обожающими глазами. Из-за этого пацаненка, жившего в се
дьмом подъезде на третьем этаже вдвоем с матерью, Варшаву и тянуло именн
о в этот двор.
Взгляд вора, в котором было много невысказанного, перехватил молоденьки
й "крадун" по прозвищу Обоснуй Ц из тех, кто подхватывает на лету и далеко
идет во всем.
Ц Шесть нуль семь, Ц кивнул Обоснуй на новые дорогие часы, украшавшие пр
авое запястье Варшавы.
1 2 3 4 5 6