«Эксмо»
Аннотация
Миллион долларов – такова ставка в хитроумной и опасной игре, которую затеял опытный горноспасатель Стас Ворохин…
Андрей Дышев
Темная лошадка
Предисловие
Эта мрачная и запутанная история, в общем, закончилась для меня вполне благополучно, хотя в кругу друзей я стараюсь не распространяться о всех деталях, потому как меня однозначно сочтут полным и неисправимым идиотом.
Думаю, что все мои беды начались с того теплого осеннего дня, когда я любовался собственным отражением в гигантском зеркальном окне ультрасовременного здания, коих расплодилось в Москве великое множество. Подо мной натужно гремел нескончаемый поток автомобилей, над головой светило еще теплое солнце.
Словом, в тот теплый осенний день я любовался своим отражением в чисто вымытом тонированном окне на высоте пятьдесят метров над уровнем асфальта, как вдруг окно дрогнуло, повернулось на шарнирах, и в образовавшемся проеме показались две девушки.
Девушки прикурили тонкие сигареты, выпустили по облачку дыма и лишь потом заметили меня.
– А это кто у нас за окном повесился? – грубо пошутила носатенькая, которую, как позже выяснилось, звали Нинель.
– Вам чем-нибудь помочь, молодой человек? – спросила вторая, опустила локти на край оконного проема, и я уставился на ее грудь, делая вид, что рассматриваю тонкую цепочку на ее шее. – Закурить хотите?
– Я не курю, – признался я. – Но от чашки кофе не отказался бы.
Осторожно упираясь ногами в стыки между стекол, я приблизился к окну.
– Вас как зовут? – спросила незнакомка.
– Стас, – ответил я, принимая чашечку и проливая вниз несколько капель кофе.
– А меня Лариса.
– Красивое имя, – сказал я, а сам подумал: грудь красивее.
– Значит, вы работаете мойщиком стекол?
Носатенькая Нинель заскучала. Мойщики окон ее не интересовали. К тому же на столе вдруг замурлыкал телефон, и она отошла от окна.
– А вы, наверное, крупная бизнесменша? – в свою очередь спросил я.
– Нет, я просто деловая женщина.
– Наверное, замужем? – нагло пошел я в атаку. – А чем вы заняты сегодня вечером? – совсем осмелел я.
– Сегодня занята, – ответила Лариса, повернулась ко мне спиной и отошла к столу. Я подумал, что на этом наш разговор закончился, но она вскоре вернулась.
– Извини, пришла информация по факсу… Позвонишь мне завтра после шести, – сказала она, неожиданно перейдя на «ты». – А лучше, сразу заходи ко мне в кабинет. Номер четырнадцать – шестьдесят пять. Запомнишь?
Я даже рот открыл от столь стремительного развития отношений.
– Но… меня пропустят к вам… к тебе?
– Пропуск я тебе закажу. Все! Чао, милый, до завтра!
Она свела меня с ума сразу и надолго. Я приперся к ней в кабинет в костюме с галстуком и цветами. Лариса усадила меня рядом с окном, которое я позавчера так тщательно мыл, долго смотрела мне в глаза, словно читала мои мысли, а потом как-то очень просто и по-свойски спросила:
– Хочешь хорошо заработать?
Я готовился к другому предложению и, как минимум, рассчитывал на вечер в баре и жаркие поцелуи. Лариса заметила мой конфуз.
– Ты не предполагал, что между мужчиной и женщиной могут быть деловые отношения? – усмехнулась она.
– Я предполагал, но…
– Но рассчитывал на постель? – добавила Лариса.
– Нет, – сказал я и почему-то кивнул.
Она еще раз смерила меня долгим взглядом, потом решительно встала из-за стола и сказала:
– Ну, тогда поедем ко мне.
У нее была трехкомнатная квартира в Лианозово, отделанная в стиле русских народных сказок. И все в ней напоминало сказку, в том числе и сама хозяйка, похожая на добрую фею. Она была несколько старше меня, наверняка умнее, и теплая аура заботы и нежности, окружавшая ее, чем-то напоминала материнскую ауру. Я откровенно балдел и отдыхал так, как никогда и нигде. Лариса кормила меня домашними деликатесами, мягко расспрашивала о моей жизни, о родных и знакомых и дарила книги по искусству. Мне было так хорошо и просто с ней.
Она встала рано, часов в шесть, приняла душ, приготовила мне кофе с горячими бутербродами и уехала в офис. Когда я встал и заглянул на кухню, то нашел короткую записку:
«НЕ ЗАБУДЬ ЗАХЛОПНУТЬ ДВЕРЬ. ТЫ БЫЛ ХОРОШИЙ МАЛЬЧИК. ПРОЩАЙ!»
Я быстро оделся и поехал к ней на работу. Как ни странно, в бюро пропусков, откуда я хотел позвонить, воспользоваться телефоном не разрешили, но сказали, что на меня снова заказан пропуск.
Лариса, как только я зашел к ней, сразу перешла к делу:
– Ты фотографировать умеешь?
– В каком смысле?
– Смотреть в объектив, наводить резкость и нажимать спуск.
– Это умею.
Она удовлетворенно кивнула и вынула из стола фотоаппарат, вооруженный мощным объективом-телевиком.
– На этой неделе, – сказала она, ты получишь заказ от одной фирмы. Офис – на Юго-Западе. Будешь мыть окна восточного крыла. Когда к тебе привыкнут, перекинешь свои веревочки на северную сторону, опустишься до двадцать третьего этажа и через стекло крупным планом отснимешь всю пленку.
– А что я должен снимать? – не понял я.
– Стол, милый мой! Рабочий стол. Все бумажки, календарь, блокноты, мусор в корзине.
Я усмехнулся и покачал головой.
– Ах, вот оно что! Короче, шпионские страсти!
Лариса не сводила с меня глаз.
– Боишься?
Лишь одно подозрение в трусости вывело меня из себя.
– Было бы чего бояться. Отсниму.
* * *
Я сделал все, как она просила. Шикарный кабинет, наполовину скрытый от моих глаз шторкой жалюзи, был освещен слабо, но я рассчитывал, что высокочувствительная пленка все равно вытянет. На большом овальном столе было полно всяких бумаг, и я, метр за метром, заснял все, что могло представлять интерес. Когда я уже закончил работу и заталкивал фотоаппарат в кофр, в кабинет вошел пожилой мужчина. Он тотчас увидел меня, глянул на стол и снова на меня. Шагнул к окну, но перед столом остановился и нажал кнопку селекторной связи.
Я понял, что сейчас мной займется служба безопасности офиса, и поспешил подняться наверх, но на крыше меня уже поджидали два крепких парня в малиновых пиджаках. Ни слова не говоря, они подтолкнули меня к стене машинного отделения, обыскали, растегнули кофр, вытащили из фотоаппарата пленку и засветили ее. Потом они меня били – очень больно, но без крови и синяков. Потом отвезли на первый этаж и сдали дежурному милиционеру.
Мне было неясно, какой, по большому счету, криминал я совершил. Четыре следователя, меняя друг друга, больше недели вели со мной пространные беседы, но ни в чем конкретно не обвиняли, подолгу расспрашивали о моем увлечении альпинизмом, о Кавказском хребте, о работе в спасательном отряде, а потом подписывали повестку и отпускали домой.
Адрес очередного вызова поменялся. Следующая повестка пришла с Лубянки.
– Это уже серьезней, – сказала Лариса, рассматривая повестку. – Органы госбезопасности так просто не вызывают…
Меня допрашивал странного вида мужчина, мало похожий на следователя. Голова его была сплюснута с боков, словно ему часто приходилось пролезать через узкую ограду с железными прутьями. Он был хил и много курил.
– Знаешь, как это называется?.. Молчишь?
Я молчал.
– А называется это коммерческим шпионажем.
– И что теперь делать? – спросил я.
Мужчина с приплюснутой головой сел напротив меня и, как Змей Горыныч, стал выпускать изо рта дым.
– Мы хотим предложить тебе сотрудничество, – сказал он.
Это было настолько неожиданно, что я подумал, не смеется ли он надо мной.
– Я гарантирую тебе безопасность и хорошую работу на ближайший год, – продолжал следователь.
– А где я должен работать?
– В Приэльбрусье. Начальником контрольно-спасательного отряда.
– Начальником меня никто не поставит.
– Я поставлю! – жестко сказал следователь.
– И что я должен буду делать?
– То, что обязан делать горный спасатель. И вместе с нашими сотрудниками искать в горах секретную базу боевиков.
– А если я откажусь? – спросил я.
– Тогда с тобой будет разбираться служба безопасности фирмы. Оч-ч-чень не советую попадать в их лапы. Через суд разденут, как липку. Всю свою оставшуюся жизнь будешь отрабатывать ту фотопленку.
Я подумал и сказал:
– Хорошо. Я согласен.
С этого, наверное, все и началось.
Глава 1
– КАК ВЫ МНЕ ВСЕ НАДОЕЛИ!
Я снял с вешалки пуховик, накинул его себе на плечи и вышел из вагончика.
– Гельмут! – крикнул я, подходя к двери. – В котором часу Илона должна приехать?
Гельмут Хагемайстер – личность почти экзотическая. Семидесятилетний немец в сорок третьем штурмовал Эльбрус в составе горной роты дивизии «Эдельвейс» и лично долбил темечко Западной вершины древком гитлеровского штандарта. Полвека спустя старый вояка решил вспомнить молодость. Осенью он прикатил в Приэльбрусье с группой таких же сухих, седых и пронзительно белозубых стариков-ветеранов с «миссией примирения», да еще прихватил с собой свою излишне эмансипированную внучку Илону, которую я фамильярно называл Мэдхен или просто Мэд. Всю эту странную толпу бывших врагов мне как начальнику контрольно-спасательного отряда пришлось сопровождать на вершину.
– Когда должна приехать Илона? – повторил я. – Ин вифиль ур фарен зи?
Я украшал общение с Гельмутом своим бульварным немецким, а он, в свою очередь, подкидывал мне совершенно невероятные русские обороты. Но мы понимали друг друга, как два разнопородных пса, состоящих в одной упряжке.
Первого марта его внучка, жертва акселерации, вылетела из Штутгарта в Берлин, второго она была уже в Москве, а четвертого, то есть сегодня, последним рейсом прибыла в Минеральные Воды. Гельмут не подвергал сомнению то, что каждый раз надо встречать Илону в Терсколе.
– Илона не может долго ждать. Зи муст лернт… Учиться надо, понимаешь? Только три дней. Восьмой март, зи коммт ауф флюгцойг. Айн, цвай, драй – и все, надо лететь… Сейчас я буду показать билет.
Глава 2
Я ВЫНЕС ИЗ ВАГОНЧИКА ЛЫЖИ, кинул их на снег, сел на скамейку и принялся натягивать на ноги тяжелые, как колодки, горнолыжные ботинки.
Крепления с привычным щелчком намертво захватили ботинки, словно я угодил ногами в капканы. Опустил на глаза защитные очки с желтыми фильтрами, надел перчатки, просунул руки в петли лыжных палок. Легко оттолкнулся, и весь хрустально-прозрачный мир с белоснежными пиками Кавказского хребта поплыл на меня.
Гася скорость, я сделал на поляне Азау «круг почета» и медленно покатил к стартовой станции канатной дороги, от которой вниз спускалось шоссе. Зубами стянул с рук перчатки, очки сдвинул на лоб – они уже не были нужны. В сравнении с высотой, к которой я уже привык, здесь дышалось легко, а воздух, насыщенный запахом хвои и смолы, казался густым, как кисель.
Я схватился рукой за ветку ели, останавливая движение. Спереди, из-за поворота, медленно выкатил желтый милицейский «уазик» с включенными передними фарами, следом за ним – белого цвета «Жигули», затем – рейсовый «Икарус» с табличкой «Минеральные Воды – Терскол» на лобовом стекле. Двигатели машин гудели в унисон, к тому же «уазик» постоянно сигналил. Эскорт выруливал на площадку перед корпусом станции. «Уазик» часто моргал фарами, словно подавал мне сигнал, но свет на фоне ослепительных снегов казался блеклым и терялся, и я заметил его не сразу.
– Ты что, дурной, здесь стоишь?! – прошипел кто-то за моей спиной и схватил меня за руку.
Я обернулся. Малорослый, кучерявый балкарец Боря, работающий техником на подъемнике, оттаскивал меня от сосны, как от своей жены.
– Бегим, бегим!! – бормотал он, пятясь задом к дверям станции канатной дороги.
Боря норовил затолкать меня в уборную.
– Сюда! Здесь лучше! – громко шептал он, не поясняя, почему в темном старом туалете должно быть лучше, чем в вестибюле.
Через стеклянные двери было видно, как из «уазика« выскочил милиционер без фуражки и кинулся к автобусу. Передняя дверь автобуса открылась, но оттуда никто не вышел. Милиционер встал перед дверью навытяжку, словно готовился встретить генерала.
– Ай, беда будет! – заскулил Боря.
– Чего ты так испугался, малыш?
– Мне по телефону звонили!! Это террористы! В Минводах автобус захватили! Там заложники, бензин, тротил, сейчас стрелять будут!
Боре не удалось нагнать на меня страху и вовлечь в состояние паники. Собственно, пока ничего страшного не происходило.
Мое спокойствие передалось Боре, и он затих под моей рукой, как голубок в теплых и неподвижных ладонях. Стоя перед распахнутой дверью, помеченной двумя нолями, мы смотрели на милиционера, майора Гаджиметова, начальника местного отделения, который круто повернулся на месте и бегом устремился к стеклянным дверям станции.
– Начальника станции сюда! Быстро!! – орал милиционер, ни к кому из нас конкретно не обращаясь.
– Уже поздно, – ответил я подчеркнуто спокойно. – И начальник ушел домой.
– Ты кто?! – крикнул он, резко остановившись и ткнув пальцем Борю в живот.
– Техник, – едва слышно прошептал Боря, словно сознавался в каком-то преступлении.
– Так какого черта!! Запускай подъемник!
Здесь Боря явно дал маху. Он стал пожимать плечами и, заикаясь, бормотать:
– Без разрешения… Не имею права без разрешения. Начальник должен лично позвонить…
Мне показалось, что милиционер сейчас задушит кого-нибудь из нас.
– Ты кто?! – повторил милиционер, револьвером наставляя на меня палец.
– Начальник каэсэс.
Не думаю, чтобы он правильно понял, начальником чего я являюсь. Снова покрутил головой, кидая быстрые взгляды то на дверь, то на меня, то на лестницу, по которой ретировался Боря.
– В общем, так, начальник, – с искусственной хрипотцой сказал милиционер, нагоняя морщины на лицо. – Дело гнилое. Приказано крови не допустить, все требования террористов выполнить. Бабки я уже им передал. Они обещали отпустить здесь всех, кроме десятерых, если мы без задержек отправим вагон наверх.
– Послушай, – сказал я милиционеру, – я здесь, вообще-то, оказался случайно. Мне надо в Терскол. Я встречаю одну важную персону.
Кто во гневе, тому лучше не перечить. Милиционер даже побагровел.
– Да я, – произнес он, – да я… Я тебе сейчас такую персону покажу…
Он замолчал, повернулся к двери и неуверенным шагом пошел к ней, махая мне рукой, чтобы я освободил проход.
1 2 3 4 5