Андрей Дышев
Ненужное зачеркнуть



«Эксмо»
«Ненужное зачеркнуть»: Эксмо; Москва; 2007
ISBN 978-5-699-24820-9
Аннотация

Частный детектив Кирилл Вацура в отпуске. Он нежится на пляже. Он не хочет думать о преступниках и их жертвах. Но в одно мгновение все меняется. Какой-то артист перед публикой летнего театра выдал себя за частного детектива Вацуру и такого наплел со сцены, что у зрителей волосы дыбом встали! И теперь Кирилл должен отвечать за чужой базар. Ему бы спрятаться на несколько дней, затаиться, пока недоразумение не прояснится, но такое поведение не в его духе. Этого экстремала не остановит ни мчащийся без тормозов грузовик, ни пуля, ни яд. Горе тем, кто разбудил в Вацуре зверя, – и незадачливому артисту-самозванцу, и всплывшей на волне скандала мафии…

Андрей Дышев
Ненужное зачеркнуть

Глава 1
Отпуск, который пропал

Знаете, что такое отпуск?
Ах, отпуск! Это то золотое время, когда твои сотрудники не знают, где ты находишься, когда твой мобильный телефон отключен, когда ты не смотришь телевизор, не читаешь газет и целыми днями напролет лежишь на закрытом пляже, куда не ходят твои знакомые.
– Не шевелись, – сказала Ирина. – Еще немного осталось… Последний штрих…
Она выкладывала на моей спине слово из морской гальки. Я лежал неподвижно, балансируя на тонкой грани между сном и бодрствованием, и пытался угадать, каким словом решила заклеймить меня моя подруга. Через полуприкрытые веки я видел ее смуглую ногу со следами крема для загара и кусочек пляжа, над которым дрожал разогретый солнцем воздух. Был июльский полдень. Пик курортного сезона.
– «Дурак», – предположил я.
– Не отгадал, – ответила Ирина и пристроила горячий, как печеный картофель, камешек у основания моей шеи.
– «Бездельник».
– Слишком длинное, не вошло бы… И вообще это слово тебя никак не характеризует… Не дергайся, последний штрих!
Я задумался. Какое слово, не характеризующее меня, может написать на моей спине влюбленная в меня женщина? «Солнце»? «Море»? «Радость»? «Счастье»? Ладно, зачем гадать. Потом посмотрю в зеркале.
– Вот теперь все, – сказала Ирина, опуская мне на поясницу последний камешек. Было такое ощущение, словно она держала надо мной горящую свечу, с которой одна за другой срывались парафиновые капли. – Готово! В течение часа ты не должен шевелиться.
– Я столько не выдержу, – признался я.
– Выдержишь. Это полезно для здоровья. Точечная термотерапия. Китайская методика.
– А на пляже прилично будет появляться после этой термотерапии? – поинтересовался я. – Детям можно будет смотреть на мою спину?
Рядом зашуршала галька, и одним глазом я увидел перед своим лицом огромную сандалию с рваным и расслоившимся ремешком.
– Ты с ума сошел, столько жариться на солнце! – услышал я знакомый голос. – Позвонки уже наружу выступили… А что это тут написано?.. О-о-о! Очень волнительно!
Ирина мигом сгребла гальку, разрушая свое творение. Я не без усилий приподнялся на руках. От спины отвалились последние камешки, и задуманное Ириной слово превратилось в недоступную мне тайну. Передо мной стоял Максим Сарбай в шортах ниже колен и расстегнутой полосатой рубахе. Под мышкой он держал черную папку из кожзаменителя. Выпуклый, как у статуи Будды, животик Макса был точно поделен пополам загаром: верхняя половина была малиновой, а нижняя – зеленовато-белой. Я подумал, что этот замечательный живот можно показывать школьникам в качестве наглядного пособия. Вот, дети, северное полушарие, вот южное, а граница красного и белого – экватор…
– Пиво принес? – спросил я, снимая со щеки налипшую веточку засохших водорослей.
– Какое пиво! – воскликнул Макс. – Тебя в морозильную камеру вместе с бараньими тушами поместить надо!
– Кирилл не любит баранину, – за меня ответила Ирина.
Я сел, растирая лицо ладонями. Толстый мальчуган с черным ежиком на голове обстреливал всех подряд пляжников из водяного пистолета. Несколько рваных струй досталось и мне. Я поежился. Макс опустился на корточки передо мной, с плутовской улыбкой заглядывая мне в лицо.
– Я говорю, что вредно так долго находиться на солнце.
Наверное, он был прав, меня здорово разморило. Но Макс пришел сюда вовсе не для того, чтобы сообщить мне о вреде чрезмерной инсоляции. Наверняка будет просить о каком-нибудь пустяковом одолжении. Позавчера я ездил в аэропорт и встречал его родню. Еще раньше, на прошлой неделе, я достал через своих знакомых на Ялтинской киностудии несколько исторических костюмов для проведения КВН. Так я расплачивался за право отдыхать на этом маленьком, недоступном для моих знакомых пляже дома отдыха «Изумруд».
– Вам пора отдохнуть от солнца, – постепенно подводил меня к своей просьбе Макс. – Хотите с Ириной недельные абонементы в сауну и на массаж?
Макс мог достать любые пропуска и абонементы, поскольку работал помощником директора дома отдыха по культурной части. Эту должность он ненавидел, потому что, когда все нормальные люди отдыхали, он работал и наоборот.
– Что надо? – сразу перешел я к делу.
– Ты у нас человек знаменитый, так ведь? – издалека начал Макс.
Ирина занялась журналом и абрикосами. Так она демонстрировала свое полное невмешательство в мои дела, хотя это была именно демонстрация. Я знал, что она с необыкновенным вниманием прислушивается к нашему разговору. Интересная у нее была позиция: она не вмешивалась в мою личную и деловую жизнь, но знала о ней практически все.
– Знаменитый – не то слово, – поправил я и зевнул.
– Мэр города души в тебе не чает, – продолжал мазать елеем Макс.
– Это потому, что я никогда и ничего у него не просил.
– О тебе писали газеты…
– Под рубрикой «А теперь о грустном».
Макс на некоторое время замолчал, рассматривая меня. У него был небольшой жизнерадостный ротик, темные внимательные глаза, обозначенные короткими, густыми, темными бровями. Лоб был высоким, гладким, чистым – настолько, что это свободное место хотелось заполнить рекламой. Прическа у Макса была идеальной, с безупречным контуром и совершенными границами. Короткие и сильные волосы напоминали черную, раскатанную по голове капу – ни порывистый бриз, ни купание в прибое не портили и не размывали очертания прически. Макс выглядел ухоженной куклой, этаким «бойфрендом Барби».
– Я хочу, чтобы ты выступил в нашем летнем театре.
Предложение оказалось настолько неожиданным, что даже Ирина отреагировала, чем выдала свое замаскированное любопытство.
– Где?! – в один голос воскликнули мы с ней.
– В летнем театре «Изумруда».
– А в качестве кого? – спросил я, почему-то представляя себя пляшущим по сцене в длинной цветастой юбке и с платком на голове.
– В качестве частного детектива. Расскажешь отдыхающим, как помог мэру выиграть выборы.
Я на мгновение потерял дар речи и переглянулся с Ириной. Мне никогда не предлагали ничего подобного. Род моих занятий требовал от меня известной доли мимикрии; свои намерения, поступки, мысли и пристрастия я привык скрывать от окружающих, так как это помогало мне в моей работе. Да и вообще по своей натуре я был человеком тени, не привыкшим выставлять себя напоказ. Со сцены перед зрителями я еще не выступал никогда.
– Нет, – сразу отказался я. – В театре выступать не буду.
Ирина незаметно ущипнула меня за локоть. Этот сигнал в зависимости от ситуации имел множество значений. В данном случае его можно было расшифровать так: «Не торопись, отказаться всегда успеешь!»
– Погоди! – взмахнул ребром ладони Макс. – Тебя от этого не убудет. Ты человек интересный, даже, можно сказать, легендарный. Ты знаешь сотни увлекательных историй. А отдыхающие по вечерам от скуки пухнут! Они с удовольствием тебя послушают!
– Максим! Ну кто я такой? – не соглашался я. – Артист? Космонавт? Политик?
– Ты круче политика и артиста, – как бы невзначай заметила Ирина и приняла расчесывать свои пепельные кудри.
– Правильно! – поддержал ее Макс. – Не скромничай, Кирилл! Ну что тебе стоит часик потрепать языком со сцены? А я тебе за это что-нибудь приятное сделаю. Хочешь прогулку на яхте?
– Не хочу!
– И чего ты упрямишься? Разве это так трудно?
– Я не знаю, о чем рассказывать, Максим!
– Да обо всем подряд: о своей работе, об увлечениях, о любимых блюдах… Ты по телевизору всякие шоу смотришь? Там люди часами молотят языком ни о чем!
– Да что ж ты так пристал! – рассердился я. – Кому я интересен? Ты лучше какую-нибудь эстрадную звезду пригласи. Петросяна или Дубовицкую. Вот на кого народ повалит!
– У звезд уже все расписано по часам, – печальным голосом ответил Макс. – А директор с меня мероприятие требует.
– Помоги человеку, трудно тебе, что ли? – Ирина вдруг перешла на сторону Макса.
Я подкидывал камешки на ладони и хмурился. Попросил бы Макс, чтобы я взобрался глубокой ночью и в грозу на вершину Ай-Петри – мне легче было бы сделать это, чем развлекать со сцены разомлевшую и одуревшую от солнца и портвейна публику.
– Ты человек пять от силы соберешь, – уже без прежней категоричности сказал я. – Я никому не интересен.
– Пять так пять! Тебе какая разница? Представь, что ты сидишь в пустой комнате и разговариваешь сам с собой.
– Не могу, – признался я. – Так только пациенты психиатрических лечебниц делают.
– Выступит он, выступит, – заверила Макса Ирина и погладила меня по спине.
– Договорились! – обрадовался Макс. – С меня абонементы в сауну.
– И прогулка на яхте! – напомнила Ирина.
Я тихо застонал. Надо было брать палатку и идти на дикие пляжи. Нигде отдохнуть не дадут! Ирина тоже молодец! Предательница! На яхте захотела покататься! Будто я не могу арендовать яхту!
– Учти, – предупредил я Макса. – Я буду пересказывать протокольным языком криминальную хронику. И все! Бегать по сцене, изображая погоню за преступником, я не буду.
– И не надо! – согласился Макс, боясь, как бы я не передумал. – Ладушки! Что хочешь, то и говори! Значит, решено. Послезавтра, в девятнадцать ноль-ноль! – Он поднялся на ноги. Прижимая папку к груди и кивая, попятился. – Тогда я немедленно доложу директору и закажу афиши!
– Еще и афиши будут?! – ужаснулся я.
– А как же! Положено!
– Ты меня на все Побережье опозорить хочешь.
– Прославить, – поправил Макс и наступил на ногу лежащей рядом дамы. Дама пискнула. Макс подпрыгнул, словно наступил на ядовитую змею. Ирина, прикрывая лицо панамой, смеялась. Я качал головой и шевелил выгоревшими бровями. Пропал отпуск!

Глава 2
Выступление

Накануне выступления я решил заночевать на верхней даче, до которой от Ирины было ближе, чем до дома. Верхней дачей я называл небольшой сарай из ракушечника, овитый виноградником и опутанный вишнями, который я приобрел в качестве конспиративной квартиры, ибо про эту дачу не знал никто из моих знакомых, кроме Ирины. Оформил же я ее на своего сослуживца, который уже семь лет жил в Италии. По вечерам, сидя во дворике под тусклой лампочкой, можно было оглохнуть от пиликанья цикад, а от терпкого запаха можжевельника сводило зубы. Зато с крыши в ясную погоду открывался захватывающий вид на побережье и пронзительно синее море. Иногда я сдавал домик приезжим, как правило, бедным и неприхотливым студентам, которым спускаться к морю сорок минут было не в тягость. С постояльцев деньги не брал, но обязывал их поддерживать на даче относительный порядок и кормить моего бессменного сторожа – рыжего кота Степана.
Сейчас дача пустовала, и я с удовольствием покачивался на ржавой панцирной койке, потягивал через соломинку марочный массандровский портвейн со льдом и лимонным соком (рекомендую!) и слушал многоголосый ор цикад. Из влажного леса стекала сырая, настоянная на буковой зелени прохлада. Степан, собравшись в рыжий комок рядом с миской, доедал отварной куриный окорок, который я прихватил в кулинарии… Завтрашнее мероприятие уже представлялось мне неким забавным приключением, а последующее катание на яхте – его логическим продолжением.
Сквозь пение цикад прорвался звонок мобильного телефона. Это меня несколько обескуражило. Ирина звонила мне на мобильный в исключительных случаях, только по служебной необходимости, и это правило, которому она следовала неукоснительно, демонстрировало ее трепетное отношение к моей свободе. Сотрудники, зная, что я в отпуске, не смели меня беспокоить. Дальние родственники, старые друзья, сослуживцы и сокурсники, раскиданные по всему миру, номер моего мобильного телефона не знали. Выходит, позвонить мог только Максим. Надоедливый, неудобный, как тесные ботинки, Макс. А для чего он звонит так поздно? Разумеется, для того, чтобы сообщить об отмене завтрашнего мероприятия.
Отнюдь не облегчение принесла эта догадка. Я человек инерционный, как железнодорожный состав с нефтью. Если на что-то настроился – меня уже тяжело остановить, лязг и скрип будет такой, что никому мало не покажется. И потому я встал с койки и направился к столу за телефоном, преисполненный небольшой, емкой, но горячей агрессии.
Как ни странно, это был не Макс. На дисплее отобразился некий замысловатый номер, который не значился в адресной книжке моего телефона.
– Кирилл Андреевич? – поинтересовался глухой, будто простуженный, мужской голос. – Скажите… Я хотел… э-э-э…
– С кем имею честь? – перебил я. По давно наработанной привычке я никогда не разговаривал с людьми, которые не представлялись мне.
– Да-да, – усмехнулся незнакомец. – Конечно, я представлюсь, хотя моя фамилия вам, наверное, ни о чем не скажет… Я Константин Григорьевич Батуркин…
1 2 3 4