Свет проникал через маленькое мутное окошко. Было очень душно. Раскаленный на солнце фургон напоминал большую микроволновую печь.
– Если не понравится, то будет уже поздно, – с сомнением произнес Алхаз и, надеясь на поддержку, посмотрел на Ваху. Тот, прижимая платок к глазу, пожал плечами.
– Главное, подойти поближе. И струю прямо в нос. Быка свалит, – заверял седой.
– Нам как раз на быка и надо, – ответил Алхаз и попытался сбросить цену: – Много просишь.
Хозяин баллончика прервал:
– За эту штуку я десять лет тюрьмы получить могу. Бери, пока я не передумал.
– А почему здесь ничего не написано? – придирался Алхаз.
– Слушай, – поморщился толстяк, – какие ты надписи хочешь? Что это очень удобно использовать для похищения людей?
– Тише! Тише! – в один голос зашипели Алхаз и Ваха и замахали на толстяка руками. Тот пожал плечами, взял из ящика помидор, поплевал на него, вытер о рукав и надкусил. Сок брызнул во все стороны.
– Ирландские террористы производят, – сказал он со знанием дела, прикрыв глаза мохнатыми ресницами. – На секретной фабрике в Лондоне. Новейшая технология. Сто долларов – это, можно сказать, бесплатно. Подарок.
Алхаз махнул рукой и полез за деньгами.
Спустя час у элитного дома на набережной остановился старый военный «УАЗ», на борту которого свежей краской был нарисован красный крест. Из машины вышли Алхаз и Ваха в темных очках. Оба были в белых халатах и белых шапочках. Обойдя машину, они открыли задние створки, выволокли оттуда носилки и решительно направились к двери подъезда.
Залитый горячим солнцем двор, еще минуту назад наполненный детскими голосами, онемел. Две старушки, сидящие на скамейке у подъезда, молча перекрестились. Ваха почувствовал, что у него начинают дрожать колени. Капли пота, стекая из-под шапочки на лоб, принялись заползать на стекла очков. Белая фигура Алхаза двоилась и плыла.
Они вошли в прохладный подъезд, но путь им преградила вторая дверь, запертая на домофон. Не успел Алхаз прикоснуться к ручке, как из маленького зарешеченного окошка раздался грозный старушечий голос:
– Кто такие?
– «Скорая помощь», – ответил Алхаз.
Щелкнул электрический замок, дверь открылась. Ваха подумал, что если бы он не держался за носилки, то вряд ли нашел бы в себе силы переступить порог. Они вошли в холл, украшенный цветами и ковровыми дорожками. Крепкая старушка с фиолетовыми волосами, облаченная в спортивный костюм и кроссовки, тотчас встала на их пути.
– Стоять! – приказала она, подбоченив руки. – Какая квартира?
– Сто девяносто девять, – ответил Алхаз.
От такого властного голоса Вахе захотелось поднять руки. Какая страшная бабушка! А как пристально она вглядывается в лица! Не глаза, а лазеры.
– А что случилось? – допытывалась консьержка.
– Человеку плохо стало.
– А почему вы в очках?
– Офтальмологи, – объяснил Алхаз и потянул за собой Ваху.
Ваха подошел к лифту на ватных ногах. Он чувствовал взгляд свирепой бабушки на своей спине. Ему казалось, что ему под лопатку вонзилась раскаленная вилка для гриля. «Совсем нервы плохие стали», – подумал он. Конечно, они запросили очень мало денег у иностранца. За десять тысяч баксов можно похитить бомжа. В крайнем случае – какого-нибудь дохлого правозащитника. А такой бычара, пахнущий крепким потом, тянет как минимум на тридцатник. Еще чего доброго он сам их похитит и станет требовать выкуп у директора рынка.
Раскрылись створки лифта. Торопясь и толкаясь, они зашли в кабину, прислонили носилки к стене и, когда поехали вверх, с облегчением вздохнули.
– Что-то у меня на сердце нехорошо, – признался Ваха.
Алхаз, желая ободрить, стукнул Ваху в плечо.
– Что ты в самом деле! – Он вынул из кармана баллончик и потряс его. – Представь себе, что ты ирландский террорист.
Лифт остановился, створки раскрылись. Десятый этаж. Пустая площадка с кафельным полом. Неприятно гудят лампы дневного света. Ваха почему-то был уверен, что в тюрьме именно так гудят лампы.
Они вышли. Алхаз прислонил носилки к стене, посмотрел на Ваху и поправил на его голове белую шапочку.
– Стой здесь, – шепнул он и медленно зашел за угол. Вот сто девяносто девятая квартира. Дверь обита дорогой кожей, позолоченная ручка сверкает, как солнце. Электрощиток без замка. Это хорошо. Можно сказать, полдела сделано. Алхаз приблизился к щитку, открыл железную дверку и отключил рубильник, подающий электричество в квартиру. Через секунду он уже был у двери лифта.
Они замерли, ожидая, когда хозяин квартиры откроет дверь и подойдет к щитку. Алхаз крепко сжимал в руке баллончик. Ладонь его вспотела, и баллончик все время норовил выскользнуть. Ваха прислонился к стене, снял очки и сунул их в карман.
– Может, его нет дома? – с надеждой спросил Ваха, на что Алхаз сунул ему под нос кулак.
И тотчас они услышали, как клацнул замок в двери. Алхаз приподнял руку с баллончиком и застыл. Послышались шаги. Затем гулко, как барабан, загремела дверца электрощитка. Щелкнул рубильник. Для Алхаза это была команда к действию. Он быстро вышел из-за угла, вытянув руку с баллончиком вперед, словно это был пистолет. Кирилл в банном халате и тапочках, с помятым от сна лицом стоял перед щитком, с удивлением глядя на «офтальмолога». Раздалось шипение. Мощная струя с сильным запахом хвои вырвалась из сопла. Алхаз смело шел вперед, твердо убежденный в том, что Вацура вот-вот рухнет на пол. Но объект похищения лишь слегка отвернул лицо в сторону. Памятуя о необходимости брызнуть ирландским препаратом прямо в нос, Алхаз приблизился к Кириллу едва ли не вплотную.
Странно: запахом хвои уже провоняла вся лестничная площадка, словно события разворачивались где-нибудь в сибирской тайге; ароматная струя уже начала слабеть, а Вацура все еще держался на ногах. Мало того, он не позволил Алхазу пустить струю себе в ноздри и легким ударом выбил баллончик из его руки. После чего Алхаз испытал самые острые и неприятные ощущения в своей жизни. Мощный удар кулака отбросил его к противоположной стене. С опозданием поняв, что продавец террористического оружия подсунул ему обыкновенный хвойный дезодорант, Алхаз попытался укрыться в кабине лифта, но как назло налетел на носилки. Падая вместе с ними, он почувствовал унизительный удар ногой по ягодицам. Ваха уже ломал двери лифта, пытаясь броситься в шахту и покончить с собой. Двери не открывались, и он принялся биться в них головой.
– Ребята, – сказал Вацура, затягивая пояс халата потуже. – Что-то я вас не понимаю. Зачем вы это делаете?
Он приближался, и в его движениях не было никакой агрессии. Тем не менее, как только створки лифта раскрылись, Ваха ввалился в кабину. Алхаз кинулся за ним следом, но снова задел носилки и полетел в кабину головой вперед. Створки закрылись. Загудел мотор.
– Сволочь, – тихо прошептал Алхаз, вытирая кровь с разбитых губ. – «Голову на отсечение»! Сто долларов отдал!
Ваха молчал. Глаза его были наполнены ужасом. Он стянул с головы шапочку и вытер ею лицо.
– Говорил тебе, – произнес он, – к ваххабитам идти надо.
– Я жить хочу, – очень просто и сердечно ответил Алхаз.
– Тогда, может, ну его на фиг? – осторожно предложил Ваха.
Алхаз сплюнул под ноги тягучей кровавой слюной и пробормотал:
– Скажем этому монголу, пусть двадцать тысяч выкладывает.
– А лучше тридцать. Если откажется – нам лучше.
Они вышли из лифта и, глядя под ноги, торопливо прошли через холл.
– Ну? – крикнула им вдогон фиолетовая старушка, не поленившись выйти из своей будки. – Как здоровье пациента?
– Ложный вызов, – не оборачиваясь, ответил Алхаз.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
ИНСТИТУТ ИХТИОФАУНЫ
Уже стемнело, и вода казалась черной, словно смола. Сунув волосатые руки в карманы белых брюк, Линчо вышагивал по резиновому коврику, который словно рамка обрамлял бассейн. Его душу разрывало двоякое чувство. С одной стороны, он чувствовал себя руководителем важного дела, ощущал приятный груз ответственности и был убежден, что последнее слово останется за ним. Но, с другой стороны, он никак не мог набраться храбрости и сказать Мэнгри о новой неудаче, которая постигла торгашей.
Как было условлено, Линчо позвонил похитителям в седьмом часу вечера, чтобы договориться о передаче Вацуры. Но то, что он услышал, повергло его в уныние. Сначала из трубки раздавалось невнятное чавканье, причмокивание, а затем чей-то пьяный голос с ужасным акцентом произнес:
– Мы все сделаем зэ дэй афтер томорров. Понял? Зэ дэй афтер томорров . Врубился, чурка нерусская? Но снова нужны бабки. Мани, мани давай…
Потом из трубки донесся звон стаканов, что-то упало, и послышалась непереводимая ругань. Линчо загрустил, хотя перед Мэнгри старался делать вид, что все идет по плану. Что ему оставалось делать? Искать новых похитителей? А где гарантия, что новые окажутся лучше прежних?
Юля, которой была поручена организация перевозки дельфинов, не в пример похитителям оказалась добросовестной и неутомимой. Источая жизнелюбие и оптимизм, что лишало Линчо рассудка, она с легкостью преодолевала встающие перед ней преграды. Опережая графики, она получила у руководства института пропуска и повела Линчо и Мэнгри выбирать особей.
Мэнгри демонстрировал свою безучастность и с видом дегустатора потягивал местное пиво, в то время как Линчо придирчиво смотрел на аспидную поверхность воды. Время от времени бассейн словно вставал на дыбы, вода взрывалась фонтаном, и к темнеющему небу устремлялась живая торпеда. Блеснув в свете заходящего солнца черной, будто лакированной кожей, дельфин поворачивался в воздухе и с шумом падал в воду.
«Почему Мэнгри ни о чем меня не спрашивает?» – думал Линчо, глядя на свои мокрые брюки.
– Прекрасный экземпляр, – ненавязчиво рекламировал товар грустный бородатый ихтиолог, облаченный в резиновый комбинезон.
Выставив кривую ногу вперед, Линчо в задумчивости чесал щетину, потом теребил шнурок на косичке и, скривив лицо, отрицательно качал головой.
– Какой-то он… кривобокий.
– А мне кажется, очень даже стройный, – возразила Юля. – Ой, смотрите! А вот еще! Ка-а-акой красавец!
Из воды в небо опять взмыл дельфин, сделал сальто, словно позируя, и снова окатил водой Линчо.
Мэнгри все чаще поглядывал на ихтиолога. Жуя соленые орешки, он склонял голову то влево, то вправо, оценивая тонкий силуэт его фигуры.
– Нам нужно, чтобы он был спокойным, – высказал неожиданное требование Линчо, снимая с себя мокрую насквозь рубаху и выжимая ее.
– Спокойный – это еще не признак хорошего здоровья, – перевела Юля слова ихтиолога.
– Очень верная мысль, – попытался поддержать тему Мэнгри, но ихтиолог вдруг прыгнул в воду, несколько раз нырнул и наконец появился на поверхности бассейна вместе с дельфином. Ухватившись за плавник, ихтиолог заскользил по воде со скоростью сторожевого катера.
– Как вам этот экземплярчик? – крикнул он.
– По-моему, он слишком буйный, – с сомнением произнес Линчо и как бы невзначай посмотрел на Мэнгри.
– Вот и хорошо, что буйный, – с мягкой настойчивостью произнес Мэнгри. – Зато можно быть уверенным, что не подохнет по дороге. Не будет проблем с эпидемической службой.
«А ведь он прав, черт подери», – подумал Линчо и махнул рукой: – В загон его!
Ихтиолог выбрался на бордюр бассейна, взял ведро с мелкой рыбой и, подкармливая дельфина, заманил его в мелководный загон, огороженный решеткой.
– Второго выберем завтра, – решил Линчо.
– И полетишь ты, малыш, в далекую Южную Америку, – сказала Юля, присев на корточки у края загона.
Малыш шлепнул мощным хвостом по воде, подняв тучу брызг.
– Как я вам завидую! – мечтательно произнесла Юля, глядя на мокрые брюки Линчо. – У вас удивительная профессия. Вы омолаживаете землю. Вы даете ей дышать. Наверное, для этого нужны огромная воля и терпение?
– В общем, да, – не совсем уверенно ответил Линчо. – Мы заберем его сегодня, как стемнеет, – сказал Мэнгри ихтиологу.
– Сегодня? – попытался возразить Линчо. Он хотел немедленно признаться Мэнгри, что клиент до сих пор не пойман и потому необходимости в дельфине еще нет, но никто уже не ждал от него слов. Мэнгри вместе с ихтиологом поднимался по ступеням к административному корпусу, а Юля пристроилась где-то между ними, помогая мужчинам преодолеть языковой барьер.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
КВАРТИРА КИРИЛЛА
Кирилл сидел в плетеном кресле на широкой лоджии, глядя на темнеющее море. Оно уже утратило лазурную синеву и неумолимо сливалось с фиолетовым небом. Чуть ближе, насколько хватало глаз, протянулась набережная. Днем она была незаметна и молчалива. Зато теперь там бурлила ночная жизнь: сверкали, вспыхивали всеми цветами рекламные огни, перекатывались волны музыки, вращались карусели и медленно, словно туман, поднимался сизый дымок мангалов.
Это уже вошло у него в привычку: сидя на лоджии, он каждый вечер провожал солнце. В эти минуты он мысленно подводил итог минувшему дню. Заложенная природой периодичность смены дня и ночи помогала ему философски осмысливать неудачи и ошибки.
Но сегодня ему никак не удавалось подавить в себе легкое чувство тревоги. Нет, его не испугали эти беспомощные типы, больше похожие на клоунов. Ломать им челюсти, спускать с лестницы или топить в фонтанах Кирилл мог хоть каждый день. В качестве разминки перед тренировкой. Его тревожило другое: он не мог дать какого-либо объяснения их настойчивости. Он не мог понять, зачем, для какой цели они это делали?
Стемнело. Кирилл включил настольную лампу с зеленым абажуром и положил на световое пятно помятую фотографию, выпавшую из кармана одного из «врачей». Снимок был весьма плохого качества, но себя на нем Кирилл все же узнал. Снято было давно, когда щеки у Кирилла были впалые, волосы длинные, а взгляд отчаянно-отважный. Причем, это была плохая, мутная копия, неумело переснятая с оригинала, а затем увеличенная. Сколько Кирилл ни пялился на снимок, он никак не мог узнать, где это было сфотографировано. Задний план весь смазан, сплошное зелено-бурое пятно. А если судить по очертаниям лица…
Кирилл прошел в комнату, затем через холл в кладовку.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5