Фридрих Евсеевич Незнанский Ренат Гильфанов
Последняя роль


Возвращение Турецкого Ц




«Последняя роль»: АСТ, Олимп; Москва; 2008
ISBN 978-5-17-05100
Аннотация

Некто Митрохин заявляет в «Глорию», что партнер по бизнесу хочет от него избавиться. Он сообщает время и место запланированного покушения и предлагает сыщику Плетневу хороший гонорар, если тот согласится помочь.
А к Александру Борисовичу Турецкому обращается богатый бизнесмен из сибирского городка Лебедянска. Его дочь, актриса местного театра, исчезла. Бизнесмен просит Турецкого помочь ему в поисках дочери. Впрочем, выбирать Александру Борисовичу не придется. Ведь с этого момента жизнь пропавшей актрисы тесно связана с жизнью его жены - Ирины. Чтобы разрубить дьявольский узел и спасти жену от гибели, Александр Борисович отправляется в Лебедянск, где попадает в центр таинственных и зловещих событий.

Фридрих Евсеевич Незнанский, Ренат Гильфанов
Последняя роль


1

Клиент был очень тучен, но аккуратно причесан и опрятен. Он был одет в темно-серый костюм от Пола Смита, на жирном запястье поблескивали золотые часы «Патек Филипп». Маленькие глаза смотрели на сыщиков из-под толстых надбровных дуг сердито и требовательно.
Клиента звали Ильей Ивановичем Митрохиным. Миллионы долларов, хранящиеся на счетах в трех швейцарских банках, давали Митрохину уверенность в том, что весь огромный мир может легко уместиться в кармане его дорогого пиджака, — стоит только ему пожелать. На Плетнева и Турецкого он смотрел, как на свою собственность. Вернее, как на вещи, цена которым давно известна, и цена эта — ломаный грош.
Турецкий и Плетнев давно привыкли к таким взглядам, а потому вели себя спокойно, вежливо и корректно.
— Мне вас порекомендовали как отличного специалиста, — сухо прорычал Митрохин, недовольно глядя на Турецкого.
— Так и есть, — кивнул Александр Борисович.
Митрохин чуть прищурил маленькие, заплывшие глазки.
— Вы, в самом деле, раньше работали в прокуратуре?
— Было дело, — вновь согласился Турецкий. — А что?
— Нет, ничего. — Митрохин обвел сыщиков нахмуренным взглядом и сказал: — Работа, которую я хочу вам предложить, не слишком сложная. По крайней мере, для такого специалиста, как вы. Но заплачу я за нее щедро.
— Приятно слышать, — улыбнулся Александр Борисович. — Оплату мы обсудим чуть позднее. А пока — изложите суть проблемы.
Митрохин помолчал несколько секунд, потом выпалил:
— Меня хотят убить! — Произнеся эту сакраментальную фразу, он покосился сперва на Турецкого, затем на Плетнева, как бы желая удостовериться в том, что фраза произвела на сыщиков должный эффект.
Плетнев едва заметно усмехнулся, Турецкий слегка прищурил серые глаза.
— Вот как, — сказал он. — Кто именно хочет вас убить?
— Симонов. Иван Палыч. Мой партнер по бизнесу. Мы работаем вместе уже шесть лет. Видимо, он решил, что пора от меня избавиться.
Турецкий и Плетнев переглянулись.
— Откуда у вас такая информация? — спросил Плетнев.
— Из достоверного источника, — рыкнул в ответ Митрохин.
— Вы не хотите его называть?
— Нет.
Сыщики помолчали, ожидая, продолжения рассказа, но Митрохин, видимо, решил, что сказал достаточно.
— Чего же вы хотите от нас? — спросил, наконец, Александр Борисович.
— Завтра вечером… — Митрохин выпучил глаза и перешел на хриплый шепот. — …Мой партнер Симонов попытается меня убить. Я хочу, чтобы вы «схватили его за руку». Взяли с поличным.
Плетнев потер пальцами воспаленные после бессонной ночи глаза и вежливо поинтересовался:
— Почему бы вам не обратиться в милицию?
Митрохин поморщился и тряхнул толстыми щеками.
— Никакой милиции! По крайней мере, пока.
— Но…
— Вы хотите заработать или нет? — перебил сыщика сердитый толстяк. — Если хотите, не задавайте глупых вопросов! Если нет, я обращусь в другое агентство! Благо, вашего брата нынче в Москве хватает!
У Александра Борисовича проявилось жгучее желание дать толстяку по морде. «Саня, ты должен научиться сдерживать гнев!» — прозвучал у него в голове мягкий голос жены. Турецкий вздохнул, мысленно досчитал до десяти, чтобы успокоиться и обуздать гнев, и сказал:
— Я думаю, мы с коллегой можем за это взяться.
Толстяк подался вперед, навалившись грудью на стол и рявкнул:
— Сколько?
Александр Борисович подал знак Плетневу, тот взял из стаканчика карандаш, написал на листке бумаги цифру и протянул листок Митрохину.
Тот схватил листок толстыми пальцами, глянул на него и изумленно поднял брови.
— Не дороговато ли вы себя цените?
— Ничуть, — спокойно сказал Турецкий. — Это обычная такса за подобную работу.
— Хорошо. Четверть этой суммы я отсчитаю вам прямо сейчас. Это будет аванс. Остальное получите после выполнения работы.
— Обычно мы берем пятьдесят процентов в качестве аванса, — строго произнес Плетнев.
— А сейчас возьмете двадцать пять! — прорычал Митрохин. — Или я найму других людей. Решайте.
Александр Борисович и Антон Плетнев переглянулись.
— Я думаю, мы можем сделать исключение, — сказал Турецкий.
— Идя вам навстречу, — строго добавил Плетнев.
Митрохин кивнул и полез в карман за бумажником.
— Цены не сложат… — презрительно бормотал он, доставая бумажник. — Всяк пёс за кость удавит…
Внезапно Турецкий быстро наклонился, схватил Митрохина за жирное, волосатое запястье и с силой прижал его к столу.
— А теперь слушайте меня внимательно, Митрохин, — сказал он ледяным голосом, глядя толстяку прямо в глаза. — С того момента, как мы возьмем аванс, вы будете тщательно следить за своей речью. И если вы еще хоть раз позволите себе оскорбить меня или кого-либо из моих коллег, я достану ствол и сам выбью мозги из вашей жирной головы. Вы поняли меня, Митрохин?
Взгляд Турецкого был колючим и ледянным. Митрохин несколько секунд смотрел ему в глаза, затем не выдержал, лицо его обмякло, губы потеряли твердое очертание.
— Ладно, — сказал он тихим голосом. — Ваша взяла. Я постараюсь держать себя в рамках. Я согласен. Заключайте договор, или что там, у вас, положено.
— Вот и хорошо, — сказал Александр Борисович и выпустил запястье Митрохина из своих железных пальцев. Затем откинулся на спинку стула и сказал: — Мое правило: корректность за корректность, хамство за хамство.
— И око за око, — усмехнулся Плетнев.
Митрохин посмотрел сперва на него, потом на Турецкого, нервно облизнул губы и сказал:
— Вы должны меня понять, парни. Не каждый день человека собирается убить его собственный партнер по бизнесу.
— Именно поэтому мы продолжаем этот разговор, — холодно произнес Александр Борисович.
После того, как договор был составлен, а деньги пересчитаны и спрятаны в сейф, Александр Борисович закурил сигарету, пристально посмотрел на Митрохина и сказал:
— Обговорим детали.
Спустя полчаса, когда за Митрохиным закрылась дверь, Антон Плетнев повернулся к Турецкому и сказал:
— Саш, можно вопрос?
— Валяй, — разрешил Турецкий, дымя сигаретой.
— Как ты это делаешь?
— Что именно? — не понял Александр Борисович.
— Да вот это. Один пристальный взгляд, и разъяренный волк тут же превратился в смирного ягненка.
— А, ты про это, — Александр Борисович улыбнулся. — Это называется «взгляд на поражение». Это как у японских самураев. Когда два незнакомых самурая встречались на дороге, они не сразу хватались за мечи. Вернее сказать, они за них вообще не хватались. Они просто стояли и смотрели друг другу в глаза. Кончалось это тем, что один из них отходил в сторону, уступая дорогу сильнейшему.
— Как же они узнавали, кто из них сильней?
— А вот так и узнавали — по взгляду. Помнишь как у Толстого? «Глаза — зеркало души!»
Плетнев задумчиво поскреб в затылке, и Турецкий, видя его замешательство, весело рассмеялся.
— Да ну тебя, — фыркнул Плетнев. — Я серьезно спрашиваю, а ты…
— А я тебе серьезно и отвечаю.
— Ладно, проехали. — Антон улыбнулся. — Лучше скажи, где вы Новый Год праздновать будете? К нам с Васькой не соберетесь?
Александр Борисович покачал головой:
— Нет. Хотим отпраздновать вдвоем.
— Романтично, — заметил Плетнев.
— Будешь зубоскалить, не пригласим на Рождество, — предупредил его Турецкий. — А на Рождество у нас будет огромный жирный гусь. Он уже дожидается своего часа на балконе.
— Ого! Откуда такая экзотика?
— Ирине клиентка приволокла. Плата за счастливое избавление от невроза.
— Везет же некоторым, — вздохнул Плетнев. — А мне мои клиенты только ручки дарят. У меня уже три позолоченных «паркера» в столе. И все фальшивые!
Плетнев засмеялся, однако Турецкий на этот раз остался серьезен.
— Не нравится мне этот Митрохин, — задумчиво проговорил он. — Что-то в нем есть… неискреннее.
Антон пожал плечами:
— Не знаю, Саш. По мне обычный толстосум. А насчет искренности, так они ее еще в школе за пирожок продали. Да и хрен с ним, он ведь к нам не исповедоваться пришел.
Турецкий тряхнул головой.
— Да, Антоша, ты прав. Сегодня праздник, Новый Год. Незачем портить себе настроение из-за обычного хама.

2

В запасе был еще час. Александр Борисович уже готов был спуститься в метро, но в запасе был еще час. Если выпить бокал пива, это займет не больше двадцати минут. А рюмку водки — и того меньше. Потом можно ехать домой. Да, потом можно спокойно ехать домой. Просто странно, как меняется мир после одного-единственного бокала пива. Рюмка водки в этом деле предпочтительнее, но пить водку в одиночестве почему-то считается плохим тоном. Если человек (интеллигентный и прилично одетый человек, уточним для ясности) заказывает себе в баре рюмку водки, окружающие тотчас принимаются смотреть на него с сочувствием. «У парня явно что-то случилось», — думают они.
Никого и никогда не убедишь в том, что пьешь водку… просто потому, что хочешь водки, если на тебе приличный костюм, а на носу у тебя поблескивают очки в золотой оправе. Приличный человек по определению не должен пить водку в одиночестве. Другое дело «неприличный» — этому позволено все. Даже если он запьет водку пивом, на него никто не посмотрит косо. Потому как что же с него взять, с неприличного-то?
— Александр Борисович, вы?
Турецкий отхлебнул пива и покосился на подошедшего человека. Физиономия была отдаленно знакомая. Впрочем, слишком отдаленно, чтобы забивать себе этим голову.
— Нет, вы обознались, — сухо ответил Турецкий.
Мужчина усмехнулся.
— Не валяйте дурака. Я ведь вас узнал.
Турецкий поставил бокал с пивом на стойку бара и повернулся к незнакомцу.
— И что теперь?
— Да ничего, — ответил тот, улыбаясь. — Просто приятно видеть вас в добром здравии.
— Мне приятно, что вам приятно. Всего доброго! — равнодушно проговорил Александр Борисович и снова взялся за свое пиво.
— Эге, да вы меня, я вижу, не узнали. Я Слава Прокофьев. Владелец автомастерской, помните? Вы меня посадили четыре года назад за… Впрочем, уже не важно, за что, поскольку свой срок я оттрубил.
— Я многих посадил. — Турецкий отхлебнул пива и снова покосился на мужчину. — И что теперь? Хотите расквитаться со мной за прошлые обиды?
Мужчина засмеялся.
— Вот еще! Да какие там обиды! Если б не вы, я бы сейчас до сих пор чалился на нарах. Вы меня на два года посадили и от большой беды уберегли. Парни те, с которыми я связался… они ведь через полгода после меня сели. Только уже за вооруженный налет и убийство милиционера.
— Не повезло, — заметил Турецкий.
— Им — нет, — отозвался мужчина. — А мне — да. Не посади вы меня тогда, я бы с ними был. И получил бы на полную катушку. А теперь я вот он — перед вами! Отмотал свою полторашку и вышел за примерное поведение — чистый перед Богом и людьми.
— И готовый к новым подвигам?
Улыбка сошла с лица мужчины.
— Чего? — недоуменно переспроси он.
— Ничего. К слову пришлось.
Мужчина помолчал.
— Вижу, Александр Борисыч, у вас сегодня мрачное настроение. Что-то случилось?
Турецкий нахмурился.
— Слушай, приятель, — нетерпеливо проговорил он, — иди своей дорогой. Я тебя не помню, да признаться, и вспоминать не хочу. За свою жизнь я пересажал полсотни человек. И ни один из них не стоит того, чтобы я заводил с ним дружбу.
— Это не важно, — отрезал мужчина. — Не важно, что вы меня не помните. Главное, что я вас помню. Знаете, Александр Борисыч а я ведь о вас часто думал. Там, на киче… Поначалу думал: выйду, найду вас и убью. Даже представлял себе это. Как я вас темным вечерком, из-за угла… А потом, когда узнал про дружков своих, так Богу за вас молиться стал. Это он меня уберег. Он, но вашими руками.
Турецкий молчал. Всё, что он хотел, это зайти в бар, выпить кружку пива и побыть немного одному — перед тем, как вернуться домой и продолжить изображать из себя счастливого супруга. Но даже этого не получилось. Что же это за жизнь такая?
— Я… — начал было Турецкий, гневно сдвигая брови, но мужчина остановил его жестом.
— Я всё понял. У вас нет настроения, и вы не хотите со мной разговаривать. Что ж, может быть, когда-нибудь. Вот вам моя визитная карточка. — Мужчина достал из кармана пиджака визитку и положил ее на барную стойку. — Я ваш должник, Александр Борисович. И если когда-нибудь понадобится моя помощь, — я к вашим услугам.
— Спасибо, — мрачно сказал Турецкий, даже не глянув на визитку.
— Не за что. С Новым Годом вас! Вас и вашу супругу!
— И вам не хворать, — отозвался Турецкий, по-прежнему не глядя на незнакомца.
1 2 3 4 5