Бензин полыхнул со звуком - бум! - волна жара заставила его отшатнуться. Из ямы не донеслось крика, в пламени не шевельнулось ничто - и он был благодарен за это. Только смотреть не мог. Отвернулся, отошел, прислонился к дереву. Отчасти ему хотелось плакать, отчасти тошнило, но весь он был разбит, иссушен, опустошен. Просто кожа, натянутая на скелет.
Осталась одна злость.
То, что произошло с Дэнни, не какая-то там космическая случайность. С ним это сделали. И тот, кто это сделал, все еще где-то существует. Билл сдерживался, чтобы не выкричать свою злость в ночь; ее надо хранить при себе, подкреплять, приберечь для того, кто отвечает за это. Он поклялся его найти.
И заставить за все заплатить.
Ренни стоял над ямой, пока огонь не угас, лишь изредка вспыхивая языками. Подошел отец Билл, встал позади него, когда он направлял луч фонаря на светящийся пепел. Взглянул в лицо священнику. Что-то болезненное мелькало в голубых глазах.
- Все кончено? - спросил священник.
- Да, - сказал Ренни. - Должно быть кончено.
Ничто не шевелилось. Дэнни Гордон наконец успокоился. Остались одни косточки. Истлевшая плоть, налипшая на них, обуглилась и исчезла. Ренни видел голый череп, но глаз не было. Он умер.
- Покойся с миром, малыш, - произнес он. - Упокойся же наконец.
Он поднял лопату.
Хотите сказать что-нибудь?
Прости меня, Дэнни, - сказал священник. - Я так виноват. - И замолк.
- Молитвы не будет?
Отец Билл покачал головой.
- Я уже прошел через все молитвы. Давай закопаем его.
Они быстро забросали яму, потом пошли назад к стене.
- Наверно, теперь ты меня заберешь, - сказал отец Билл.
Ренни думал об этом. За прошедший час весь мир его перевернулся. Он поставил на карту карьеру, чтобы отдать этого человека в руки правосудия, а теперь даже не может себе представить, какое отношение имеет правосудие к тому, что он только что видел. Отец Уильям Райан вовсе не был чудовищем, каким привык считать его Ренни на протяжении последних пяти лет. Но он так долго копил к нему ненависть, что нелегко сразу от нее отказаться. И все же придется. Ибо все теперь по-другому. И что значит карьера - что значит правосудие - после всего случившегося с Дэнни Гордоном?
- Не знаю, - сказал Ренни. - У вас есть идея получше?
- Есть. Вернуться в Северную Каролину, взять Рафа Лосмару, привезти ко мне в дом и держать там до тех пор, пока он не скажет нам все, что мы хотим знать.
- А что мы хотим знать?
- Что за дьявольщина произошла с этим мальчиком!
- Может, нам и не надо ехать в Северную Каролину, чтобы это узнать. Там в машине сидит тип, у которого могут найтись кое-какие ответы.
Священник споткнулся и посмотрел на него.
- Кто?
- Не знаю. Только это он принес бензин.
Отец Билл вдруг бегом кинулся к дереву. Он вскарабкался по стволу и был уже с другой стороны, прежде чем Ренни успел сделать пару шагов.
Билл осторожно подкрадывался к автомобилю, почти боясь увидеть того, кто там сидел, - может быть, даже самого Рафа Лосмару. Заглянув в заиндевевшее окно, с облегчением увидел, что человек на заднем сиденье намного крупнее и старше Рафа. Открыл переднюю дверцу и при свете заметил, что незнакомец очень стар. Лет восемьдесят, не меньше. Может, все восемьдесят пять.
- Вы принесли бензин?
Старик кивнул.
- Я подумал, что он вам понадобится. - Голос у него был сухой, шуршащий.
- Но кто вы такой? И как вы узнали, что мы здесь? Мы сами не знали, что будем сегодня здесь.
- Меня зовут Вейер. Остальное трудно объяснить.
Билл сгорбился под тяжестью всего, совершенного нынче ночью. Его начинала одолевать усталость.
- Не труднее того, через что мы прошли несколько минут назад.
- Нет. Думаю, что нет. Но вы сделали единственно возможное. Теперь он покоится с миром.
Надеюсь, - сказал Билл, а на переднее сиденье свалился детектив.
- Это так. Могу точно сказать.
Билл внимательно всмотрелся в морщинистое лицо и понял, что верит старику.
- Но почему? - спросил Билл. - Почему это случилось с маленьким мальчиком? Он никогда никому не причинил зла. Почему его ввергли в такой ад?
- Теперь это не имеет значения, - вмешался Аугустино, закуривая сигарету. - Я хочу знать, кто его туда вверг.
- Почему, я не знаю, - сказал старик. - Но, возможно, могу помочь узнать, кто.
Билл крутнулся на сиденье, и Аугустино сделал то же самое. В один голос они крикнули:
- Кто?
- Сначала отвезите меня домой. А по пути расскажите мне, что вам известно о том, кто лежит на кладбище, и что вновь привело вас сегодня к нему.
Глава 26
Пендлтон, Северная Каролина
Было уже почти время закрытия, когда она нашла его.
Ноги отказывались служить Лизл. Она провела всю ночь в бегах вверх и вниз по Конвей-стрит, а заодно и по некоторым близлежащим улицам. К концу так отчаялась, что принялась за поиски в таких местах, мимо которых ей даже не следовало проходить, не то что заглядывать внутрь. Она не обращала внимания на кошачье мяуканье, грязные замечания, дешевые приставания. Если речь идет о ней, она всего этого вполне заслуживает.
Но куда подевался Уилл? Он сказал, что начнет с южного конца и они встретятся посередине, однако Лизл не видела его с тех пор, как он посадил ее в машину. Она снова села в автомобиль и принялась кружить вокруг, высматривая его, но он, похоже, исчез. Остается надеяться, что с ним ничего не случилось.
Где-то после полуночи, проезжая мимо дома Эва, она взглянула на третий этаж и в одном из его окон увидела свет.
Он дома! Слава Богу, он дома!
Ну и ну! Она рыщет по всему городу в поисках, а он спокойно сидит себе дома!
Вот только спокойно ли он сидит? Или мертвецки пьян? В голове промелькнула картина - Эв валяется на полу в ванной в луже собственной рвоты.
Один способ выяснить - позвонить. Она проехала пару кварталов по улице вниз в поисках телефона. Приметила на углу будку, остановилась рядом у тротуара. Дрожащей рукой опустила в прорезь автомата монетку. Сейчас ей нужно только одно - услышать, как Эв берет трубку и абсолютно трезвым голосом спрашивает, чего ради она звонит ему в такой час. Как это было бы замечательно! Ей так хочется знать, что с Эвом все в полном порядке и что она зря провела ночь в тревоге и самобичевании.
Ну, не зря. Сегодня она получила ужасный урок, и заглянула к себе в душу, и обнаружила там такое, от чего ей стало стыдно, такое, что следует немедленно изменить.
Но сначала надо поговорить с Эвом, убедиться, что он в полном порядке. Это сейчас самое главное.
Телефон молчал. Автомат проглотил монетку и не дал гудка. В поисках другого она проехала мимо бара под названием "Рафтери". Раньше Лизл уже заглядывала сюда, ища Эва. Может, у них есть телефон.
В "Рафтери" было темно, накурено, пахло спиртным, как и во всех других местах, где она побывала нынче ночью. Помнится, она очень надеялась на это место, отправляясь обыскивать его раньше, потому что оно было ближе всего к дому Эва. Несколько часов назад таверна была набита битком, теперь толпа существенно поредела.
Она заметила телефон-автомат на задней стене возле уборной и направилась к нему. Проходя мимо стойки бара, все еще окруженного пьяницами, обратила внимание на одинокую фигуру, скорчившуюся в распахнутой угловой кабинке туалета. Редеющие волосы, тонкий силуэт, очки~
- Эв!
Она почти выкрикнула это имя. Люди глазели на нее, пока она прокладывала себе путь среди массы загораживающих дорогу столиков. Нашла! Но первая радость поблекла, когда она сообразила, где нашла, и осознала, в каком он состоянии.
- Эв! - сказала она, протискиваясь с другой стороны в кабинку. - Эв, с вами все в порядке?
Мутные глаза за стеклами очков сосредоточились на ней. Казалось, он на секунду сконфузился, потом расплылся в улыбке.
- Лизл! Лизл, какой сюрприз! - Голос громкий, слова неразборчивые; имя ее прозвучало как "Ли-и-зел". - До чего же я рад вас видеть! Давайте, позвольте мне предложить вам выпить!
- Нет, Эв, спасибо, я в самом деле~
- Да ладно, Лизл! Расслабьтесь немножко! Сегодня пятница! Время гулять в компании!
Лизл присмотрелась поближе, чтобы убедиться, что этот развязный завсегдатай питейных заведений действительно Эверетт Сандерс. Это был он.
"Пьян в стельку - и по моей вине".
Отложим самобичевание. Потом для этого будет полно времени. Сейчас надо постараться хотя бы частично исправить то, что она наделала.
- Мне на сегодня достаточно, Эв. И вам тоже. Пойдемте, я отвезу вас домой.
- Я домой не хочу, - сказал он.
- Нет, хотите. Придете и ляжете спать, проспитесь.
- Домой не хочу. Мне там не нравится.
- Тогда пойдем еще куда-нибудь.
- Пошли. Куда-нибудь, где есть музыка. А то дома, будто на кладбище.
- Ладно.
"Куда-нибудь, где есть кофе, чтобы можно было тебя напоить".
Она взяла его под руку, помогла выбраться из кабинки. Встав, он покачнулся, и она на миг испугалась, что он вот-вот рухнет. Но Эв навалился на нее всем телом и устоял. Он едва мог идти, и все-таки вместе они вышли на свежий холодный воздух.
- Куда мы? - спросил он, когда она запихивала его на переднее сиденье своей машины.
Она быстренько обежала вокруг и села с другой стороны за руль.
- Кофе пить.
- Не хочу кофе.
- Эв, мне надо, чтоб вы протрезвели. Я должна рассказать вам о некоторых вещах, но не могу, когда вы так нагрузились.
Он неуверенно взглянул на нее.
- Вы что-то хотите мне рассказать? Раньше вы мне ни когда ничего не рассказывали.
Эти простые слова застали Лизл врасплох. Их справедливость задела ее глубоко, до пронзительной боли. Она улыбнулась ему.
- А сегодня все изменилось, вместе со многими другими вещами.
- Тогда ладно. Давайте пить кофе.
Она поехала в кофейню на Гринсборо-стрит и заскочила внутрь, оставив Эва ждать в машине. Купила две большие порции кофе, поспешила назад, а когда вернулась к машине, Эв храпел. Попробовала растолкать его, но он отключился намертво.
Ну, что теперь?
Можно отвезти его домой, но втащить по лестнице не удастся. То же самое и с ее домом. Хорошо бы, Уилл был здесь.
Она открыла свою картонку с кофе и отхлебнула немножко. Внутри разлилось приятное тепло. Становится холодно, она слишком легко одета. Так же, как Эв. Единственное, что остается, - ездить по кругу с включенным обогревателем, чтобы он не замерз, пока не проснется.
Этого момента она боялась. Потому что придется решать, много ли следует рассказывать Эву. А до тех пор надо вести машину.
Она включила мотор и направилась к скоростному шоссе.
Глава 27
Манхэттен
Билл с нетерпением ждал, когда старик выйдет из спальни жены. Она явно очень больна. Так больна, что ей требуется круглосуточная сиделка. Вейер, кажется, достаточно состоятелен, чтобы позволить себе это. Билл не знал ничего о нынешнем положении с недвижимостью в Манхэттене, но сообразил, что квартира на верхнем этаже с видом на Центральный парк, вроде этой, стоит недешево.
По дороге из Куинса Билл поведал Аугустино и Вейеру все - начиная с того, что он делал в канун Нового года, и кончая тем, как Раф Лосмара сказал, что Дэнни все еще жив в могиле.
Детектив подошел к стоящему у окна Биллу, который смотрел вниз на пустынные, украшенные иллюминацией дорожки, извивающиеся в темноте Центрального парка.
- Знаете, отец, я, наверно, все время на ваш счет ошибался.
- Не называй меня "отец", - сказал Билл. - Я больше не священник. Меня зовут Билл.
- Ладно, Билл. Называй меня Ренни. - Он вздохнул. - Я столько лет думал про тебя всякие жуткие гадости.
- Вполне понятно.
- Угу. А теперь думаю всякие жуткие вещи насчет этого типа Лосмары и того, что я сделал бы с ним и с его сестрицей - потому что, по-моему, правосудию тут делать нечего.
Билл оглянулся на спальню, услышав высокий визгливый голос, произнесший несколько английских слов вперемешку с фразами на каком-то другом языке, похожем на восточноевропейский.
- Прямо как миссис Дракула, - заметил Ренни, - в ночном кошмаре.
И тут в гостиную вернулся Вейер. Устроился в кресле и указал Биллу с детективом на стоящий перед ними диван.
- Прошу прощения за задержку, - извинился он, - прежде чем начинать разговор, я хотел убедиться, что сиделка в своей комнате, а моя жена спокойно устроена на ночь.
- Она плохо спит? - спросил Билл, больше из вежливости, чем из подлинного интереса.
- Да. Она путает день и ночь.
Билл вздрогнул, заметив у своего локтя телефон.
- Он больше не будет вас беспокоить, - заверил Вейер. - Но давайте вернемся к нашему молодому человеку из Северной Каролины. Вы говорите, он называет себя Лосмарой?
- Да. И это анаграмма Сары Лом, женщины, которую, как я вам рассказывал, я встречал пять лет назад.
- И оба - анаграммы другого имени. - Он устало улыбнулся и покачал головой. - Все в игрушки играет.
- Какого другого? - спросил Аугустино, сидевший на диване справа от Билла.
- Расалом.
- Что это за имя такое?
- Очень древнее.
- Это что, их фамилия? - спросил Билл.
- Чья? - Старик выглядел удивленным.
- Рафа и его сестры.
- Нет никакой сестры. Только один Расалом. В определенных рамках он может принимать разное обличье. Та, что называла себя Сарой, и тот, что называет себя Рафом, - одно и то же лицо.
- Нет, - сказал Билл, закрывая глаза и откидывая назад голову. - Этого быть не может.
- Но почему этого не может быть? После всего, что случилось с пустым насквозь Гербертом Ломом, с Дэнни, почему не поверить в этот нехитрый трюк?
Он открыл глаза и посмотрел на Вейера.
- Это лежит за пределами нашего понимания, да?
- Это лежит за пределами всякого понимания, - сказал Вейер.
- С кем мы имеем дело?
- С Расаломом.
- А кто это, черт его подери? - вмешался Аугустино.
Вейер вздохнул.
- После того, что вы оба видели нынче ночью, я полагаю, вы готовы поверить. Это история очень длинная, а я очень устал, так что изложу ее вам покороче. Расалом некогда был человеком. Рожденным много веков назад. Расалом даже не настоящее его имя, но он принял его и использует с тех пор в разных своих воплощениях. Столетия назад, будучи юношей, он отдал себя во власть силы, враждебной всему, что мы считаем добрым, достойным, разумным. Он стал средоточием запредельного зла, всего темного и враждебного человечеству.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47