А я отказалась. Веришь, сто пятьдесят рябчиков за них просила. Спекулянтка. Но красивые… И как раз мой размер.Сергей остановился. Достал деньги:– Сразу надо было сказать, ворона, – отсчитал сто пятьдесят рублей и сунул в руку Джульетте. – Дуй за штанами, пока другой кто не перехватил.– Может, не надо? И так столько потратил на меня сегодня. Чем рассчитываться буду?– Натурой, – пошутил Сергей и подтолкнул Джульетту: – Ступай за брюками. Потом разберемся с расчетом.Поздно ночью, когда они пешком возвращались из кинотеатра, Джульетта, одной рукой прижимая сверток с брюками, другой обнимая за талию своего кавалера, сказала тихо-тихо, так тихо, что Сергей скорее догадался, чем расслышал ее слова:– Кошатушко мой, – и потерлась щекой о его плечо.– Ты че, тетка? Что за слово такое? – удивился он.– Так в нашем селе девушки любимых парней называют. – Джульетта вновь ткнулась носом в Сергеево плечо: – Если бы сейчас молодость вернуть! – и вздохнула.– Ну ты даешь! Тебе сколько лет? Старуха, что ль?Он остановился и поцеловал ее в губы. Нежно поцеловал, осторожно обнимая, помня об ушибленной почке. Ему было хорошо. Почему бы и не жениться ему на Джульетте? Ведь недаром, видать, говорят, что из послушных баб хорошие жены получаются. Наплевать, что Жилку каждая собака знает в Ново-Листенецком районе, что каждый второй ханурик переспал с ней, – можно же уехать в другой город, завербоваться куда-нибудь на стройку. Да мало ли куда можно спрятаться, чтоб начать новую жизнь. «А на какую жену я могу рассчитывать, – думал Сергей, – если и росточком не вышел, и лопоух, а сейчас еще и калека…»Года два тому назад ходил Сергей к вдовушке: баба на десять лет старше него, имевшая двух взрослых дочерей-старшеклассниц. Как-то принес он с получки гостинец – три шоколадки. Десятиклассница-дочь возьми и поцелуй Сергея на глазах у матери. И не просто так чмокнула в щеку, а с долгим объятием и в губы. Затем всхлипнула и убежала на улицу. Вечером, как обычно бывало в такие дни, выпили с вдовушкой бутылку водки, закусили. Захмелевшая хозяйка нервным движением вытерла жирные от подливы губы газетой и спросила: «Спишь с моей старшенькой?» – «Ты о чем?» – удивился Сергей, еще не понимая причин злости, которую разглядел в сморщенном лице женщины. «Султаном решил заделаться?» – «Дак она пацанка еще, – догадался он. – Что я – долбанутый?» – «А я тебя в дом пускаю, – запричитала она. – Тряпье твое вонючее стираю, носки штопаю. Доверила козлу капусту!» И выскочила из-за стола. Рыдая и матерясь, вытащила сонную дочь из-под одеяла и за волосы приволокла на кухню… Сергей, проклиная свою несчастную звезду, ушел. И никогда больше не заходил в эту квартиру. Никогда.– А ты согласилась бы рвануть насовсем из паршивого, провонявшего бензином Листенца? – спросил Сергей у Джульетты, прижавшейся к нему и затихшей. – Например, на стройку, в Сибирь?– Да хоть сейчас. Чего я тут не видела? Ждать, пока вторую почку отшибут?.. Решать должен мужчина.Даже голос у Джульетты изменился. Всего несколько часов назад он был с легкой хрипотцой, а сейчас – мелодичность появилась, нежность.– Завтра понесем заявление в загс, – сказал Сергей. – А пока суть да дело, надо разузнать о хорошем местечке. Объявления в газетах почитаем, поспрашиваем. Авось и отыщем подходящую нору. Сантехники везде требуются. У тебя какая специальность? Кончала какое-нибудь заведение?– Токарем работала два года после училища, потом – на бетономешалке. Сторожем сейчас… Зря мы брюки купили, – вздохнула она. – Если ты действительно хочешь уехать. Обошлась бы и без обновок. Денег на переезд, наверное, много надо.– Да у меня еще на десяток таких штанов деньги найдутся, – прихвастнул Сергей, прижимая Джульетту.– Ты тихонько руками, – прошептала она. – Больно… Напрасно мы мою старую одежду выкинули и ботинки. Они еще крепкие. Пригодились бы на стройке. Завтра утром смотаюсь на вокзал. Может, не сопрут за ночь. Бутылку вина отдала за ботинки. Совсем новые…– Нашла чего жалеть. На стройке спецуру выдают. – Он бережно взял Джульетту за локоток. – Ты правда согласна ехать со мной? Я не шучу.– Хорошо, что не шутишь. Надо мной всю жизнь подшучивали. Согласна, конечно. Чего мне терять-то?Он проводил Джульетту. На ночь оставаться не собирался, но вошел в вагончик, чтобы не торопясь полюбоваться похорошевшей неожиданно приобретенной подругой. А подруга отчего-то застеснялась. Все старалась отворотиться. Суетливо поправляя кусок парусины на топчане, переставляя стоящие на столе банки с пищей, что-то напевала тоненьким голоском. Однако то и дело поглядывала на стенку, где висело маленькое зеркальце, и улыбалась загадочно.– Домой пора. – Сергей встал.– Домой?.. Может… У меня уже ничего не болит, честное слово. И простыня есть совсем чистая. Останься, а?– Успеем… Вся жизнь впереди, – по-доброму сказал Сергей, восторженно разглядывая стройную блондинку с красивыми голубыми глазами. Ему очень хотелось остаться с ней на ночь, но перед его мысленным взором все еще стоял кровоподтечный бок, совсем не вязавшийся со стоящей перед Сергеем женщиной. – Куда торопиться?– Боюсь, завтра ты не придешь. Боюсь оставаться одна. Боюсь, боюсь, боюсь… Оставайся просто так: спи на кровати, а я на полу. – Она вытащила из-под матраца побитое молью пальто с цигейковым воротником, постелила на полу. – Оставайся, Сережа. Мне никогда не было так хорошо, как сегодня.– Поздно уже. – Он притворно нахмурился. – Поцелуй меня.Она торопливо ткнулась носом в щеку Сергея, стерла ладонью губную помаду и еще раз поцеловала.– Твою маковину, – выдохнул Сергей и погладил Джульетту по худенькому плечу. – Стою перед тобой, как телок… Но… ты на принцессу похожа! Тебе бы только корону золотую на голову. Куда я денусь от тебя? Где такую красивую найду?– Сережа, оставайся. Сердцем чувствую, тебе не надо уходить. Оставайся, кошатушко, – шепотом в самое ухо.Но он ушел.На следующее утро, в пятницу, Сергей выпил в заводском буфете два стакана кипяченого молока и с радостью ощутил: дурного вкуса во рту нет. Да и под лопаткой перестало болеть. А тут еще воспоминания о вчерашнем вечере будоражили кровь: решение уехать куда-нибудь с Джульеттой радовало. Он не передумал, а, напротив, укрепился в своем желании жениться. В обеденный перерыв отыскался приятель, давно уговаривавший Сергея продать гараж. Довольно быстро столковались о цене, в которую входил и разбитый в аварии мотоцикл. Потом заглянул в комитет комсомола, где навел справки о молодежных стройках. Жизнь закипела и наполнилась смыслом. Вновь Сергея стали интересовать букашки, зеленые деревья и голубое небо.– Это же чудо, если разобраться, – сказал он напарнику, увидев в углу бойлерной комнаты мышь. – Поди догадайся, о чем она сейчас думает. Ведь у ней есть кусок мозгов. А?– Крыша у тебя поехала, Серый. – Напарник швырнул в мышь рукавицу. – Лерка нужна, резьбу нарезать… Схожу я, а ты пока болты наживи на одну нитку, чтоб не искать потом.Сергей даже отпустил комплимент вечно хмурой нормировщице из соседнего цеха.– Первый раз тебя таким веселым вижу, – удивилась худая некрасивая нормировщица, услыхав доброе слово о своих тонких бескровных ногах. – Шесть номеров в спортлото угадал?.. Жениться тебе надо, а не на ноги чужих баб глазеть.– Кто ж меня возьмет, лопоухого, – сказал Сергей, продолжая скалиться.– Ду-урак. Да за тебя сейчас любая пойдет, за непьющего. А хочешь, с умной женщиной познакомлю? И симпатичная, и хозяйственная. Хочешь?– Сам как-нибудь. Тем паче, умную хочешь подсунуть.– Нет, в самом деле, Сережа. Ты ж и зарабатываешь хорошо. – Нормировщица глянула на Сергея заинтересованно. – Она учительницей работает. Говорит, только за непьющего пойдет.– Хорошая из тебя сводня получится! Только за меня стараться не надо. У меня такая красотуля есть! Че мне твоя грамотная? Пусть умного себе ищет.Как бы там ни было, а разговор с нормировщицей придал настроения. И день выдался солнечный, ясный. А тут еще и шабашка подвернулась: надо остаться на часок после работы, затащить в помещение привезенный утром санфаянс; на понедельник можно взять отгул.С работы поехал домой. Переоделся в темный в мелкую зеленую полоску костюм, бежевую рубашку. Новых туфель не было, но старые надраил до зеркального блеска сапожным кремом. Глянул на себя в зеркало – франт франтом.У автобусной остановки купил у бородатого мужика три красные розы. Но, сделав несколько шагов – и так цветы пристраивая, и эдак, – остановился и, матюгнувшись, бросил букет в урну и бегом к своей принцессе.Джульетта встретила его у порога. Она отложила кастрюльку, поправила выбившийся из-под косынки белокурый локон, холодно поздоровалась, отворачивая лицо.– А я гараж удачно продал и мотоцикл. Деньжат подсобралось. Если экономить будем, надолго хватит, – сказал он, присаживаясь рядом. Мельком глянул на испачканную песком кастрюльку и сверток из газеты, лежащий у самой двери. – А ты, значит, на вокзал ездила?.. Скинь ты эти шаровары и драный свитер. Пусть бы и лежали себе в урне. Чего кислая такая? – Он толкнул подругу локтем. Легонько толкнул, осторожно.– Костик сегодня утром приходил прощения просить, – сказала она, глядя в белый песок под ногами.– Какой Костик? – удивился Сергей, повернув Джульетту к себе лицом. – Что случилось? – спросил, неотрывно глядя в глаза. – Какой такой Костик?– Он трезвый приходил. Сказал, какой-то гадостью друзья напоили и что не помнит, как бил меня, – прошептала она, отводя взгляд. – На коленях просил прощения.– А-а-а… – Сергей удивился еще больше, когда понял, о ком речь. – Бог его простит. Забудь все, забудь… Сейчас, говорят, под Орлом кооперативы открываются, сельскохозяйственные объединения. Можно подписать договор – и сразу дом в деревне. Берут всех, у кого детей нет. И подъемных – тысячу рябчиков.– Он на коленях передо мной стоял, – перебила Джульетта.– Уже слышал – стоял. Ну и что? Чего расстраиваться из-за этого? Дала бы ему пинкаря в морду!.. Забудь все. Сейчас надо место искать. Зима на носу. Если не хочешь в деревню, можно другие точки найти.Джульетта сняла руки Сергея со своих плеч и встала. Ткнула носком ботинка в кучу песка и сказала:– Никуда я не поеду. – Глянула в небо: – Костик поклялся, пальцем меня не тронет. Сегодня вечером он поведет меня к своей матери. У них трехкомнатная квартира.Только сейчас до Сергея дошел истинный смысл слов Джульетты. Первые секунды как-то в голове не укладывалось: отбитая почка, фингал – и совместная жизнь с Сергеем за пределами Листенца. Разве здесь есть выбор для умного человека?– И потом, я тебя совсем не знаю. А Костик – добрый.– Добрый?.. Он – добрый?!«Сумасшедшая, – подумал он, – вставая с порожка. Разве может нормальная женщина переносить побои, называя остервеневшего пьянчугу добрым? Может, ей в тот злополучный день и по голове досталось? Может, в ней сдвинулось что-то?»– Возьми. – Она сунула в руки растерявшегося Сергея газетный сверток. – Только раз надеванное. Продашь кому-нибудь. Не серчай на меня.Он сделал несколько шагов, удаляясь от вагончика, остановился. Пальцы сами разорвали газету. Под ноги упали голубые туфельки, юбка… Автоматически повертел в руках фирменную бирку, подвязанную ниткой к пуговице на кармане брюк.– Я заскочу через недельку? – спросил, обернувшись.Джульетта отрицательно покачала головой.Сергей осторожно положил на белый песок брюки и, не оглядываясь, пошел прочь от вагончика. Он совсем не думал о деньгах, потраченных на подарки. Чего стоят для человека деньги, когда здоровье не позволяет ему пить? Гораздо жальче Сергею было самого себя. Он никак не мог понять, чем же он хуже какого-то Костика. Почему Джульетта отдала предпочтение тому, кто без всякой жалости мог сделать ее инвалидом, если, конечно, уже не сделал?* В теперешнем положении Сергею бы напиться до пустоты в мозгах, чтоб ни единая мысль в них не мельтешила. Однако травма, будь она неладна. Даже крамольная мысль возникла: «Уж лучше бы до смерти разбиться на мотоцикле…»На улице было полно людей, но все они были далекими, чужими. У каждого свои проблемы, радости и печали. Вот если бы завтра надо было идти на работу, Сергею стало бы легче, покойнее. На работе время летит быстро. Там можно перекинуться словцом с коллегой: порассуждать о политике, поболтать о женщинах, о садовых участках.Однако выходные дни пролетели. В понедельник в обеденный перерыв его окликнула тонконогая нормировщица:– Ну как? Не надумал жениться? – спросила она.– А пойдешь за меня? – Сергей саркастически хмыкнул, ошаривая взглядом тощую фигуру стоящей перед ним женщины.– Я тебя в пятницу в Ново-Листенецком районе видела. Ничего, приятный такой мужичок: костюмчик, рубашечка, побритый. Только смурной… Познакомить с учительницей?– И о чем я с ней разговаривать буду? О том, как правильно пользоваться вантузом? Или как унитаз отремонтировать?– А ты не умничай. Знай помалкивай, когда ходить с ней станешь. Пусть она тебя разговорами развлекает. И не матерись, и не харкай куда попало – обзаведись носовым платком.– На морду она как? – спросил Сергей. Ему вдруг интересно стало: и чего эта тонконогая нормировщица так сильно хлопочет, сватая ему женщину? Может, учительница – дева застарелая, лет под сорок? – Симпатичная, говорю, невеста-то?– Тебе подойдет. Сам не Бог весть какой. Завтра карточку ее принесу. Принести?– Тащи. Только предупреждаю: я поджарых люблю, вроде тебя, – баба обжигать должна.– Где ж на всех поджарых набраться? – Она кокетливо склонила голову набок, улыбнулась.И пошла, повиливая тощим задком. Сергей посмотрел ей вслед и направился в слесарку, рассчитывая вздремнуть до конца обеденного перерыва. Но поспать не удалось, и не потому, что мешали работяги, играющие рядом в домино, – не давала покоя мысль о безвестной одинокой учительнице, желавшей познакомиться с непьющим, кем бы он ни был – работягой, инженером. «Все ж таки учительница», – подумал он. И ему захотелось узнать о ней побольше.На следующий день нормировщица принесла Сергею фотографию хмурой женщины с тонким аристократическим носом и пухлыми губами.
1 2 3 4