– Твой путь далек и труден. Кто знает, что ждет тебя. Может быть, эти сокровища пригодятся тебе.– Это все, что у тебя есть, Черный Лотос. Зачем же ты отдаешь последнее? Я получил доброго коня из царской конюшни. Ты дала мне с собой еду и воду. Зачем же я буду отбирать у тебя последнее?– Мне это не нужно, Анху. А тебе это поможет. Ведь нам не пристойно просить у бедной, убитой горем великой госпожи что-либо в дорогу. Тем более не пристойно, когда мы сами предложили ей помочь. Настанет день, когда великая госпожа обретет покой и радость, и тогда она вспомнит о нас и вознаградит, не правда ли, Анху? Возьми и ступай! В добрый час!Они простились у ворот, где начиналась дорога в страну хеттов. Черный Лотос была очень печальна. Когда пыльная туча скрыла всадника, умчавшегося с письмом египетской царицы, она почувствовала, что лицо ее мокро от слез.Скоро ли вернется домой благородный Анху? И что она скажет, если Эйе вдруг спросит о нем?– Помоги нам, бог Луны и мудрости Тот, – шептала невольница. – Ведь Анху единственное мое сокровище. У меня никого нет на свете. Сохрани ему жизнь… или… возьми мою!Для великой госпожи настали самые трудные дни. Уже сорок раз всходило солнце, освещая навеки покинутый трон Тутанхамона. Уже завершалось сооружение обители вечности. Комнаты дворца были полны вещей, приготовленных фараону для долгого путешествия в царство Осириса. Анхесенпаамон верила, что ее великий господин будет вечно жить в полях Налу, и ей хотелось снабдить его всем необходимым со свойственной ей щедростью. Она готова была отдать в руки искусных мастеров всю сокровищницу фараона, если бы рядом не было Эйе. Она вспоминала каждую мелочь, каждую вещь, какая когда-либо нравилась фараону. Она находила его трогательные подарки, чтобы они напоминали ему о ней, о любящей Анхесенпаамон.Великая госпожа то и дело вызывала к себе управителя работ обители вечности и справлялась, скоро ли будет готова гробница. Но еще больше ее тревожило, хорошо ли хранят тайну люди, воздвигающие гробницу. Она так боялась, чтобы воры не проникли в гробницу и чтобы не оставили великого господина в бедности!Как-то раз Май, сообщая великой госпоже о строительных работах, показал ей небольшой деревянный ящичек, тщательно завернутый в полотно. В нем лежала фигурка фараона, точно такая, какой она должна быть в своем священном саркофаге. Маленькая скульптура фараона была спелената, как мумия, и лежала на погребальном ложе с львиными головами и лапами. Голова фараона была увенчана Царским уреем. Слева от фараона на ложе сидела птица Ба (дзчла) и прикрывала мумию левым крылом. Напротив, с правой стороны, сидел сокол Ка – двойник. Он защищал мумию правым крылом. На ложе было вырезано посвящение:«Сделано слугой, облагодетельствованным его величеством, тем, кто ищет хорошее и находит прекрасное, и делает это старательно для своего повелителя, который творит чудесные дела в обители великолепия, управителем строительных работ по сооружению обители вечности, царским писцом, хранителем сокровищницы Май».«Сделано слугой, облагодетельствованным своим повелителем, который добывает превосходные вещи в обители вечности, управителем строительных работ на Западе, возлюбленным своим владыкой, совершающим все по слову его, не допускающим ничего ему неугодного, тем, чье лицо блаженно, когда он это делает с любящим сердцем, как вещь, угодную для его повелителя. Царский писец, возлюбленный своим повелителем, хранитель сокровищницы Май».– Я верю, ты любишь божественного Тутанхамона, – прошептала царица, и капли слез упали на маленькую скульптуру. Но сквозь слезы она все же увидела надпись на самой фигурке. Она гласила:«Слова, сказанные фараоном Небхепрура правогласным: „Снизойди, матерь Нут, склонись надо мной и преврати меня в одну из бессмертных звезд, которые все в тебе!“ Почитаемый Имсети, Хапи, Анубисом в месте бальзамирования Анубису, Дуамутефу, Кебехснебефу, Гору и Осирису».– Благородный Май, его величество любил тебя, – сказала Анхесенпаамон и бережно поставила на подставку священный ящичек.Оставалось двадцать дней до священной процессии. Узке наполнены вином последнего урожая многочисленные сосуды, запечатанные виноделами царских погребов. Уже уложены любимые игрушки фараона, которыми он играл еще младенцем. Уже спрятана в маленький саркофаг каштановая прядь волос великой жены фараона Аменхотепа III, повелительницы обеих земель, царицы Тии. Эту прядь хранил в своей сокровищнице юный фараон Тутанхамон, и эта реликвия будет с ним. Среди множества драгоценных украшений, утвари, мебели, колесниц, одежды, оружия, всевозможных игральных досок и костей были вещи, которые никогда еще не видел Тутанхамон. Их впервые сделали после его смерти. Это был набор маленьких железных инструментов, каких никто никогда еще не держал в руках. У юного фараона был только один предмет из этого редкого и драгоценного металла – перстень с камнем. А тут целый ящик с резцами, молоточками, долотами.«Если бы он знал, что на Синайском полуострове его рабы добыли этот редкий металл! – думала царица. – Но, может быть, он узнает? Ведь он будет жить вечно?…»Черный Лотос по-прежнему прислуживала своей великой госпоже. Но теперь она никогда не улыбалась, и движения ее были совсем не такими быстрыми и грациозными, как прежде, словно к ее рукам и ногам подвесили камни. Черный Лотос никогда не плакала при своей повелительнице, она молча выполняла все ее приказания. Но как тягостно было это молчание!Однажды великая госпожа спросила:– Скажи мне, Черный Лотос, сколько коней взял с собою Анху?– Одного коня.– А если конь подохнет в этом тяжком пути? Почему он взял одного коня?– Ведь он уезжал тайно, будто по твоему поручению, в Мемфис, великая госпожа. Он не хозяин царской конюшни.– О боги! Где же истина? Я владею целым царством и для своего блага не могу распорядиться десятком добрых коней! Зачем ты не сказала мне, Черный Лотос? Ведь я тогда обо всем на свете позабыла.– Но я дала ему наше сокровище, твое царское ожерелье, великая госпожа. Если лошадь падет в пути, Анху добудет себе новых коней взамен драгоценного ожерелья.– Я не подумала об этом, Черный Лотос. А ведь от этого зависит благополучие моей великой страны. Представь себе, что будет, если гонец не доставит моего послания, а твой Анху опоздает! Мне страшно подумать об этом. Я не говорила тебе, никто не знает об одной тайне, которую мне поведал мой великий господин всего лишь за два дня до смерти…Анхесенпаамон вдруг схватилась за голову в горестном отчаянии и умолкла.Черный Лотос склонилась к ногам госпожи и в низком поклоне ждала. Она не смела спросить, но ей очень хотелось узнать дворцовую тайну. И не только из любопытства. Черный Лотос знала, что ее великая госпожа так одинока и так беспомощна, как может быть одинока и беспомощна самая обыкновенная сирота. Может быть, ей нужно помочь?…– Я верю тебе, Черный Лотос, – сказала Анхесенпаамон, – я скажу тебе то, что сидит во мне и неизвестно даже Эйе. Мое послание должно спасти не только меня, несчастную, одинокую вдову… оно должно спасти наше великое царство. Моему божественному господину стало известно, что степные племена хапиру, ставшие союзниками хеттов, устраивают нападения на города Сирии и Палестины. Они захватили много городов, завладели землями и рабами, и теперь хетты могут завладеть всем Египтом… Я ищу дружбы с царем хеттов, иначе все мы погибнем.– Мы не погибнем, великая госпожа! – воскликнула Черный Лотос. – Твое послание дойдет до царя хеттов.Великая госпожа сказала:– Возьми эти кольца, серьги и браслеты, я хочу вознаградить тебя за твое бескорыстие, Черный Лотос!– Мне ничего не нужно, великая госпожа. Если Анху не вернется, зачем мне все это? Тогда мне и жизнь не нужна…– Он вернется, он привезет мне молодого хеттского принца. Так будет, Черный Лотос. И ты будешь у меня вместо старой Тии. Ты будешь главной распорядительницей всех церемоний в моем дворце. А хеттский принц поможет нам освободиться от страха нападения. И еще он поможет нам, Черный Лотос, освободиться от верховного жреца Эйе. Зачем нам видеть перед собой злобного старого Эйе? Зачем, Черный Лотос? Я не могу его видеть. Поверь мне. Ты веришь, что все сбудется, Черный Лотос?– Верю, великая госпожа!Черный Лотос старалась верить в благоприятный исход путешествия Анху. Но то, что сказала великая царская вдова, было ужасно. Тревога охватила бедную пленницу из страны Куш. Она вспомнила нашествие воинов Тутанхамона, которые были посланы захватить южные области страны Куш и так безжалостно увели в плен и знатных и бедных людей ее страны. Она вспомнила, как их гнали по знойным пескам, связанных одной веревкой, и подумала, что не перенесет такого несчастья вторично. Ее тревожила судьба Анху, и она укоряла себя за то, что сама уговаривала его отправиться в это трудное путешествие. Но теперь уже было поздно думать об этом. Теперь надо было ждать. Долго ли еще продлится эта пытка, это ожидание? Увидит ли она когда-нибудь Анху?

Весь долгий и утомительный путь Анху не переставал ждать несчастья. Он знал, что беда может настигнуть его каждую минуту. Ее можно было ждать от лазутчиков, посланных жрецом Эйе. Беда могла прийти от беглых рабов и воинов, которые снуют по дорогам в поисках наживы. И хоть одежда его была скромной, он знал, что ночью могут настичь его и отобрать сокровища, спрятанные за поясом коротенькой юбки.Каждый день, когда солнце клонилось к закату, Анху искал надежное укрытие для ночлега, чтобы не потерять своего коня. Иной раз ему удавалось спрятаться в пещере, иной раз он располагался под скалой, а бывало и так, что его приглашали на ночлег. На земле Ханаанской Анху посчастливилось. В предместье города Тира он остановился у хижины бедного стеклодува, чтобы попить воды. Старый стеклодув сидел у кирпичной печи и следил за тем, как плавилось стекло. У ног его, на песке, стояли крошечные голубовато-зеленые сосуды для благовоний. Они были так красивы, что художник не мог не залюбоваться ими. Анху воскликнул:– Твои сосуды очень хороши! Они достойны стать подарком для египетской царицы.– Купцы охотно покупают мои сосуды и украшения из стекла, – ответил стеклодув, – но попадут ли они в обитель земных богов, вот этого я не знаю.Старик был равнодушен к земным богам, но зато оказал гостеприимство безвестному страннику, предложив ему еду и ночлег под сенью олив.– Твое гостеприимство мне особенно дорого, – признался Анху, прощаясь с хозяином. – Твоя печь напомнила мне детство и дом моего отца, верховного жреца Мемфиса. Я помню, у такой же кирпичной печки в нашем дворе трудился старый мастер из Сидона. Я любил смотреть, как плавилось стекло. А какие удивительные вещи умел делать из стекла мастер из Сидона!– Скажи мне его имя, может быть, я его знаю?– Я не знал его по имени. Его звали просто стеклодувом. Но это было давно. Я был еще мальчишкой, когда его отправили в Фивы. Больше мы его не видели. Однако удивительно, что он из ваших мест.– Нисколько, – возразил тирский стеклодув. – От деда и отца я слышал, что секрет нашего дела родился в нашей реке Бел. Когда-то, очень давно, купцы Ханаана везли издалека груз соды. Когда они высадились на песчаном берегу реки Бел и разложили костер, обложив его камнями соды, они увидели сверкающие слитки прозрачного камня. Это было стекло, получившееся от сплава песка и соды. С тех пор люди умеют делать стекло. Но лучше всех его делают люди Ханаана, живущие вблизи реки Бел.– Позволь мне побывать у тебя позднее, когда я буду возвращаться домой с доброй вестью, – попросил Анху.Вскочив на коня, он понесся к северным высотам ливанских хребтов, за которыми была столица хеттских правителей Хаттуса.Однако в следующую ночь Анху постигла неудача. Остановившись передохнуть за скалой, он лишился своего коня. Его увели ночью кочевники. Анху был счастлив, что у него остались драгоценности, которые можно было обменять на коней. Ожерелье царицы было тяжелым, за него дали пять добрых коней и припасы для пропитания животных в пути. Теперь Анху был осторожней. Он старался останавливаться на ночлег в каком-либо селенье, чтобы не стать жертвой грабителей. Анху очень торопился, он не позволял себе и лишнего часа передышки, но в двадцатый день пути он был лишь у реки Оронт, в Сирии. И здесь, вдали от Фив, он остерегался встретить посланников Эйе, которые могли его выдать или просто убить.В пути Анху нередко встречал купцов, воинов, кочевников. Он старался не задерживаться в их обществе и никогда нигде ни о чем не рассказывал. Каждый раз Анху придумывал новую историю, новую причину, побудившую его отправиться в эти края. Он был очень осторожен после той неудачной ночи, когда он так крепко спал, что не услышал, как кочевники увели его единственного коня. Если бы на нем была хорошая одежда, его могли бы убить спящего, чтобы ограбить. Но полотняная юбка не привлекла внимания грабителей. Это и спасло Анху.«Скоро и Хаттуса», – думал Анху, очутившись в долине реки Оронт. Как он попадет во дворец хеттского царя? Что он ему скажет? Если царь получил послание египетской царицы, то он уже отправил в Фивы своего сына. Об этом, возможно, знают стражи, стоящие у ворот Хаттусы? Если сын хеттского царя еще не покинул дворец, то надо будет его увидеть и поторопить. Может быть, сказать ему о том, как важно прибыть в Фивы вовремя, да еще в сопровождении многочисленных воинов, которые будут охранять хеттского принца? А что будет, если гонец погиб и не доставил послание великой госпожи? Успеет ли хеттский принц? Ведь после того, как священная процессия доставит фараона Тутанхамона в обитель вечности, должно что-то произойти. Возможно, что Эйе предложит Анхесенпаамон выбрать мужа из вельмож фиванской знати? А может быть, великая госпожа сама объявит себя правительницей обеих земель и старый Эйе будет ей помогать своими мудрыми советами? Можно было бы так думать, если бы в голову не лезли дурные мысли о злодействе. Если бы не думалось о том, что Эйе желал смерти юного фараона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12