Его гладко и ровно расчесанные волосы напомажены и слегка взбиты на висках. Надетая набекрень черная шелковая фуражка и блуза с широко откинутым назад воротником как нельзя более гармонировали между собой. Ходил он самой что ни на есть разгильдяйской походкой, заложив руки в карманы своих узких панталон.Я уверен, что вы непременно где-нибудь видели тип человека, подобного Флампену, и при встрече с ним не могли удержаться от невольной гримасы омерзения и отвращения, тогда как рука ваша благоразумно опускалась в карман, чтобы убедиться в целости и неприкосновенности кошелька или бумажника.Фрике недолюбливал Флампена и потому не обрадовался этой встрече.– Что поделываешь, как поживаешь, Флампен? – спросил он его, только бы что-нибудь сказать.– Я? Я живу теперь с Виржини.– Какая это Виржини?– Ба! Да разве ты не знаешь маленькую Этиоле?– Не знаю и не понимаю. Чем ты занимаешься?– Да говорю тебе, что занимаюсь этой маленькой девчонкой! – топнул ногою гамен, глядя удивленными глазами на своего прежнего товарища.– А-а! Ну, это, конечно, другое дело…– Легка на помине! – крикнул Флампен, указывая на дверь грязной харчевни, из которой выходило тщедушное худенькое существо.– Это твоя жена? – удивился Фрике.– Ну, да!– Но она еще ребенок.– Кто это? Этиоле-то ребенок? Ей уже шестнадцать лет, мой милый.В сердце Фрике невольно шевельнулась жалость к этому маленькому, хрупкому созданию, которому веселая публика танцклассов дала странное прозвище Этиоле. По привычке он приподнял фуражку и поклонился вновь пришедшей.– А ведь приятель твой гораздо благовоспитаннее тебя, Флампен, – сказала она, бросив благодарный взгляд Фрике за его маленькое внимание. Она не была избалована вежливостью своих кавалеров.– Он кланяется тебе только потому, что не знает тебя, – заметил Флампен, пожав плечами.– Неправда, – прервал его Фрике, – я кланяюсь всякой женщине, потому что она женщина, а такой хорошенькой девушке, как мадемуазель Этиоле…Флампен не слушал. Подскочив к Виржини, он ударил ее по лицу и сказал грубо:– Эй ты, недомерок, поворачивай пятки куда следует.Но и маленькая Этиоле не осталась в долгу: градом пощечин и пинков отвечала она своему обидчику. Слабое создание работало и руками, и ногами.– Как смеешь ты ее бить! – крикнул Фрике.– Но ведь она моя жена! – едва мог проговорить Флампен, отбиваясь от сыпавшихся на него ударов.Он твердо стоял на своем праве власти над телом бедной Виржини и присоединял к нему еще право бить и тиранить ее, когда ему вздумается.На месте происшествия собралась между тем любопытная толпа. Флампена не любили, и потому сейчас же кто-то сочинил, что Фрике отодрал дерзкого гамена. Тем не менее причина ссоры оставалась для всех непонятной.– Велика штука, что он ударил эту потаскушку! Стоило из-за таких пустяков подымать историю! – слышалось со всех сторон.В квартале этом все привыкли к тому, что самцы бьют самок. Фрике поспешил удалиться, Флампен провожал его угрозами.То, что произошло с Состеном, доказывает нам, что память – одна из самых странных способностей человека воспринимать окружающее. Она слишком своевольна и не всегда подчиняется воле человека.Фрике, отправившийся в квартал этот с целью разыскать всех жителей с фамилией на и с твердым намерением вручить каждому из них письмо Николя, совершенно упустил из виду то важное обстоятельство, что старый товарищ его Флампен и живет на улице Гласьер. Он думал теперь не о Флампене, а об этих прелестных голубых глазах, он создавал в своих мечтах чистый, кроткий лик мадонны, которым судьбе угодно было украсить головку любовницы Флампена…– Как мог этот ребенок пасть так низко? – спрашивал он себя, направляясь на улицу Пепиньер и разыскивая какого-то Ревершена, обойщика и продавца мебели, который тотчас же решил, что его вызывает к господину Николю какой-нибудь старый должник, возымевший желание оплатить давнишний счет. Счастливая мечта! Тебе суждено исчезнуть, и исчезнуть уже на веки вечные, через двадцать четыре часа.Прогулка Николя завершалась между тем без особых приключений и неожиданностей. Он не встретил ни старых приятелей, ни очаровательных голубых глаз; но зато на улице Мишодьер он нашел настоящего Мартена, который решительно не мог понять, какое дело может иметь до него какой-то стряпчий, какой-то сутяга Николь.Другая находка: по улице Гранж-Бательер, 23, Солиман Нурреден – еврейский банкир, армянин или уроженец Туниса, точно того никто не мог сказать. Прочитав поданное ему письмо, Нурреден сказал:– Хорошо, я пошлю туда одного из своих коммивояжеров.– Но там желают видеть лично вас.– Если будет время, я зайду…Но нечто выходящее из ряда вон ожидало Николя по улице Сурдьер. В доме под № 35 он предложил привратнику условный вопрос:– Здесь живет мосье Маршен?– Мосье Баратен! – поспешно поправил его привратник. – В четвертом подъезде, дверь направо. Позвоните два раза и ступайте скорее, потому что мосье Баратен уже давно ожидает вас.– Вы так думаете?– Я так говорю, потому что мосье Баратен приказал мне сейчас же пропустить вас, не теряя ни минуты и не задерживая вас пустой болтовней. Мосье Баратен желает принять сегодня только вас, для всех других его нет дома.– Даже так? – удивился Николь.– Точно так, сударь.– Что за притча? – думал Николь, взбираясь на площадку четвертого этажа. – Тут какое-то недоразумение. Ну, да уж куда ни шло, пойду посмотрю, что это значит.Николь позвонил два раза. Старческий дребезжащий голос ответил:– Наконец-то! Я уже устал ждать вас, мой юный друг. Шутка сказать – пятнадцать лет!..Дверь отворилась.– Шутка-то, должно быть, забавная! – сказал себе Николь, переступая порог загадочной квартиры. VIIВодевиль переходит в драму Когда друзья встретились вечером, чтобы поделиться друг с другом результатами своих розысков, у каждого была тайна, которую один старался скрыть от другого.Фрике промолчал о встрече с Этиоле.Николь скрыл от него интересный эпизод, случившийся в доме по улице Сурдьер.Ни тот, ни другой и не предполагал, что случайные обстоятельства эти могли содействовать достижению их общей цели.Фрике весь вечер был задумчив, а Николь – очень озабочен. И что могло произойти у этого Баратена? Может быть, мы узнаем это позже. В настоящий же момент воздадим должное уважение скрытности Николя. Не без некоторого страха ожидал он следующего дня.От двух до трех он должен был принять четырех посетителей: студента Гедена, обойщика Ревершена, капитана Мартена и банкира Нурредена.– Какими же сказками отделаемся мы от этих господ? – спросил Фрике.– А, право, я еще и сам не знаю, – вздохнул Николь.– Во всяком случае, важное преимущество на нашей стороне, – продолжал Фрике.– Какое? – оживился его приятель.– Да то, что мы-то, по крайней мере, знаем, чего добиваемся, а им и это не известно.– Верно… Ну, ладно, утро вечера мудренее. Пора спать.Рано поднялся Николь на следующее утро, ему надо было все устроить и приготовить. Требовалось преобразить комнату в деловой кабинет… И вот на столах, и под столами, и на стульях, и на диванах появились кипы якобы деловых бумаг.В какой-нибудь час цель была достигнута, и жилище Николя совершенно преобразилось. На самом видном месте возвышалось старинное бюро со всеми необходимыми принадлежностями, а рядом с ним был поставлен письменный стол, долженствовавший служить секретарю Николя.Фрике облекся в старое пальто своего приятеля и с самым сосредоточенным видом уткнул нос в кипы наваленных на столе бумаг.Николь поспешил воспользоваться своими знаниями и опытностью актера и искусно загримировался ловкой, привычной рукой. Он взбил себе хохол а-ля Луи-Филипп и налепил баки, придававшие его физиономии серьезный, весьма внушительный вид. В каждой морщине лба, в каждой складке платья виден был строгий законник. Легкий слой пудры придавал шевелюре стряпчего серебристый оттенок только что проявляющейся седины, большие очки и высокий белый галстук довершали искусно придуманный туалет.– Надо нам с тобой условиться, милый Фрике, – сказал Николь своему воображаемому клерку. – Если в одном из четырех посетителей ты узнаешь кого-нибудь из участников дуэли в Медонском лесу, то сейчас же углубись в письмо.– Прекрасно… Если личности эти окажутся совершенно незнакомыми, я имею право вмешаться в вашу деловую беседу, мосье Николь?– Можешь.– Знаете, мне пришла в голову отличнейшая штука! – радостно вскричал Фрике, разрывая кипы бумаг и журналов.– Что ты хочешь сделать?– Глядите!Фрике схватил спичку и принялся поджигать бумаги.– Безумец! Ты сожжешь весь дом! – перепугался Николь.– Не беспокойтесь!– Какие же ты сжег бумаги?– Да просто никуда не годный хлам.– А наш драгоценный обрывок конверта?– Он у меня в кармане. Насчет этого обрывка можете быть совершенно спокойны.– Да объяснишь ли ты мне, наконец, к чему ты бумаги сжег! – нетерпеливо топнул ногою Николь.Фрике уже было разинул рот, чтобы дать требуемое объяснение, как у входной двери звякнул звонок.– Ах, черт возьми! – засуетился он и кинулся отворять дверь.– Господин Николь? – резко спросил вошедший.– К вашим услугам, – ответил Николь.– Я капитан Мартен.– А-а! Хорошо-с… Сейчас…– Вы известили меня письмом о каком-то важном деле. Николь и Фрике тревожно переглянулись, но так как гамен не принимался за письмо, Николь смекнул, что капитан не участвовал в дуэли.– Вы господин Мартен? Капитан зуавов?– Капитан гвардейских егерей, – поправил тот.– Да-да… – с озабоченным видом проговорил Николь, пересматривая бумаги. – Где же переписка по тяжбе Мартена? – нетерпеливо прикрикнул он на клерка.– Какая тяжба? У меня нет никакой тяжбы! – сердито возразил капитан.– Прошу извинить! Но по делу…– У меня нет никаких дел! Что за глупая мистификация!– Мне крайне прискорбно… Но я уверен, что секретарь мой задевал куда-нибудь эти важные бумаги и теперь…– Я их не брал! – качал головой Фрике, готовый прыснуть от смеха.– И к тому же, говоря откровенно, я не уверен, сударь, вас ли именно касается это дело… Мы разыскиваем некоего Мартена…– Но Мартенов в Париже целые сотни, черт возьми! – горячился капитан.– В том-то и дело! – вздохнул Николь.– Но в полку гвардейских егерей нет другого капитана Мартена, – продолжал тот.– Гвардейских егерей… – глубокомысленно протянул ходатай по делам. – А тот Мартен, которого мы ищем, служит в гражданском ведомстве.– Милостивый государь, как должен я понимать эту глупейшую шутку?– Могу вас уверить, что тут нет никакой шутки, – обиделся почтенный стряпчий.– Как смели вы беспокоить гвардейского офицера по каким-то пустым, ни на чем не основанным догадкам?– Тут вышло маленькое недоразумение.– Недоразумение! Ошибка! Что за чертовская контора! – пожал плечами капитан и вышел из комнаты, со всей силы хлопнув дверью.Фрике дал волю душившему его смеху. Николь поднялся с места и начал беспокойно шагать по комнате.– Что за непростительный промах! – проговорил он.– Да ведь сразу-то не сообразишь, что именно следует сказать! – хохотал Фрике.– Этот проклятый офицеришка просто не давал мне дух перевести, – отдувался стряпчий.– Фамилий-то подходящих немало по Парижу, так что нечего удивляться первой неудаче, мосье Николь, – утешал Фрике.– Ты вместо того, чтобы помочь, только хохочешь, – укоризненно поглядел на него приятель.– Но ведь стоит только взглянуть на вас! – покатился опять со смеху Фрике.Новый звонок, новый посетитель… В комнату вошел обойщик Ревершен.– Вы вызывали меня, господин Николь? – подошел он к бюро.– А-а! Мосье Ревершен… – начал фразу Николь, собираясь с мыслями.– Да, Ревершен.– О! Вы, конечно, уже догадались, по какому делу я пригласил вас сюда?– Далек, признаюсь, далек от всяких догадок на этот счет.– Ну, как не догадались? Должников-то, я думаю, у вас немало!– Как не быть! – вздохнул обойщик.– Есть, вероятно, и такие, на которых вы уже давно махнули рукой, – продолжал Николь. – Ну-с, так я должен вам сообщить, что мне поручено свести с вами счеты по одной довольно крупной расписке, которая была вам выдана уже много лет тому назад мосье… мосье… погодите, я сейчас скажу вам фамилию этого человека.– Но что же затрудняет вас? – спросил Ревершен. Николь не мог ему ответить, что его затрудняет самое имя, что его-то именно он и не знает.– На случай я захватил с собой кое-какие счета, – продолжал обойщик. – Так как я на них уже не рассчитывал, то могу получить по двадцати за сто.– Но по двадцати же будет для вас обидно, – заметил Николь.– Буду и тем доволен.– Получением этих денег вы, конечно, обязаны единственно мне. Благодаря моему содействию, вам придется получить хоть что-нибудь. Итак, согласны вы, сударь, удовольствоваться двумя третями следуемой вам суммы, предоставив остальную треть в мою пользу?Фрике недоумевал, но тем не менее с восторгом следил за каждым словом Николя.Отставной комедиант попал в свою сферу и был, действительно, неподражаем.Ревершен подумал и отвечал:– Хорошо! Я дам вам тридцать три процента. Сейчас я вам вручу все эти полуистлевшие расписки и обязательства.Николь был в восторге.– Что за милый, догадливый субъект! – подумал он.– А-а! Так вот что ему нужно, – догадался, наконец, Фрике. – Ему нужны имена клиентов этого Ревершена! Надо, однако, помочь Николю.Прельщенный заманчивой перспективой выгодной получки коммерсант, действительно, предупреждал желания Николя.– Теперь поговорим обстоятельно… – продолжал делец. – Секретарь мой даст вам сейчас подробные сведения…Но Фрике уже подносил платок к глазам и потихоньку всхлипывал.– Что с тобой? – повернулся к нему с озабоченным видом патрон.– Не лишите меня последнего куска хлеба! Не прогоните меня, мосье Николь!.. – бормотал гамен, заливаясь притворными слезами.– Но что такое? В чем дело? – удивлялся стряпчий.– Да… бумаги этого мосье…– Ну?– Вам же известно, какое несчастье настигло нас сегодня утром, мосье Николь…– Да, да! Огонь… Угрожавший пожаром, – вспомнил Николь.– Бумаги эти сгорели…– А банковые билеты?– Их постигла та же участь.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6