Разве не добилась она вместе с Жоффреем де Пейраком, своим мужем, всех воз
можных успехов и не стала свидетельницей на протяжении, по крайней мере,
трех лет воплощения самых смелых проектов?
В том числе процветания их североамериканских поселений: Голдсборо на п
обережье Атлантики и Вапассу в сердце мэнских лесов, основанных в крайне
неблагоприятных условиях, зато переживающих сегодня, благодаря союзу с
Новой Англией, период стремительного взлета. Мир воцарился на этом своег
о рода внутреннем море, именуемом Французским заливом note 1
Note1
Ныне носит название залив Фанди. Ч Прим. авт.
. Где кишмя кишели представители разных наций, во главе которых вст
ал граф де Пейрак, предводитель, едва ли не безусловный хозяин, умиротвор
яющая деятельность которого простиралась до глубин материка, вплоть до
истоков Кеннебека, дальней оконечности его владений.
И разве не явилось чем-то еще более чудесным и всеопределяющим то, что они
получили наконец, она и он, прощение; величайшим монархом Вселенной Людо
виком XIV, королем Франции им были почти полностью возвращены их поместья,
и это после того затяжного конфликта, в ходе которого все трое его участн
иков: Жоффрей, побежденный вассал, она, строптивая подданная, он, неумолим
ый государь, Ч наносили друг другу жесточайшие удары? Это произошло воп
реки всем ожиданиям. Новость настигла их в Квебеке, когда они гостили у г-
на де Фронтенака, губернатора Новой Франции, вставшего на их сторону и вм
есте с ними ожидавшего королевского вердикта. Он был безоговорочным.
Король Франции, гроза всех континентов, склонялся перед ними отвергнуты
ми, изгнанными, Ч забыв обо всех оскорблениях, вернув им титулы и поместь
я, вновь открыв перед ними двери королевства; его великодушие простирало
сь так далеко, что он соглашался ждать их возвращения, оставляя за ними од
ними право определять его сроки и условия.
Анжелика, облагодетельствованная, избалованная женщина, отныне хозяйк
а своей судьбы, забрасываемая отовсюду предложениями о протекции и защи
те, вольная выбирать счастливую и беззаботную жизнь там, где ей заблагор
ассудится, в окружении тех, кого она сама предпочтет. Чего ей еще недостав
ало, какого подарка могла она требовать от Небес, какого благодеяния, как
ого чуда? Ребенка!
Анжелика вздохнула и покачала головой.
«Ты никогда не изменишься!»
Она поднесла ладонь к глазам. Сверкание заполненных водой лагун, своим б
леском напоминавших блеск луидоров, словно пригоршнями разбросанных п
о бухте, ослепляло ее. Одуряющий запах огромной, раскинувшейся перед ней
равнины, поросшей морскими водорослями, вызывал в ней легкий приступ тош
ноты. Видно было, как вдали в золотистой дымке покачивалось несколько бе
лых парусов, как бы прилепившись к скалам.
Перед фасадом дома по красноватой и запыленной площадке даже в этот жарк
ий час сновали неутомимые обитатели Салема, облаченные преимущественн
о в темное, в высоких черных шляпах, с серебряными или стальными кружевам
и спереди по моде английских пуритан времен революции 1649 года, возглавлен
ной суровым Оливером Кромвелем.
Женщины, почти все одетые в ярко-синее, с большими белыми воротниками, в ч
епчиках, чья униформа указывала на их статус «вольнонаемных», то есть ли
ц, не возместивших полностью стоимости проезда в Новый Свет тем, кто кред
итовал им дорогу. Что не мешало им разгуливать с непринужденным видом ув
еренных в себе женщин, которые однажды приняли решение пересечь океан, д
обровольно избрав рабство.
Все эти люди проворно сновали взад-вперед, славные граждане Массачусетс
а, устремленные к некой цели, сосредоточенные на выполнении некой задачи
, однако не настолько, чтобы не бросить мельком любопытный взгляд на жили
ще сэра Томаса Кранмера, где, как всем было известно, остановились гости и
з Голдсборо, и не заприметить у окна ту, которую повсюду от побережья до по
граничных поселений называли не иначе как «Прекрасной француженкой».
Ибо в Салеме зевак было не меньше, чем во всех портах мира, где море выбрас
ывает на берег, независимо от того, нравится вам это или нет, печетесь вы о
своей душе или готовы погубить ее, все разновидности человеческой пород
ы, то обнадеживающие, то вызывающие беспокойство, но к которым поневоле п
риходится приноравливаться, раз уж вы рискнули заняться коммерцией.
Знатную француженку достаточно хорошо знали обитатели Салема, им были и
звестны многие факты ее биографии и в частности тот, что она спасла от ска
льпирования или рабства в Канаде группу английских землепашцев из Андр
оскоггина на севере Мэна.
Знали также, что она Ч жена авантюриста-дворянина, который, хотя и был фр
анцузом и, разумеется, католиком, поддерживал дружеские отношения с Масс
ачусетсом, настолько дружеские, что строил для него суда на здешних верф
ях.
Словом, приезд супругов означал очередной подъем деловой активности в г
ороде и позволял под благовидным предлогом познакомиться с этой парой п
оближе.
Приглашенная присутствовать в качестве почетной гостьи на муниципальн
ом совете Салема Ч честь, от которой ей легче было бы отказаться, Ч она, н
е колеблясь, согласилась на неудобства, облачившись в просторную накидк
у с тем, чтобы скрыть признаки скорого материнства (ведь она была на седьм
ом месяце беременности) от суровых и высоконравственных кальвинистов, к
оторые, поклоняясь Христу, настоятельно рекомендовали при этом своим ад
ептам:
«Плодитесь и размножайтесь!» Впрочем, строгим представителям пресвите
рианской веры следовало призывать к этому со всей возможной осторожнос
тью, еще лучше, если бы этого можно было достичь с помощью Святого Духа. Па
мятуя также о том, что Св. Павел, блюститель парижской нравственности, осу
дил женские волосы как орудие греховного искушения и что пуритане были с
олидарны с ним в этом вопросе, Анжелика покрывалась косынкой из тафты, по
верх которой надевала широкополую шляпу, сжимавшую ей виски и вызывавшу
ю нестерпимую головную боль.
За все время путешествия она ни разу не почувствовала усталости. И вот те
перь страдала от придавившей землю тяжелой влажной духоты и не смогла до
ждаться заключения совета.
«Я едва не потеряла сознание».
Она представила себе несчастную мать-англичанку мертвой, с проломленны
м черепом, распростертую в траве около своих детей-близнецов с отсеченн
ыми, как у сломанных кукол, головами… Надо было во что бы то ни стало отогн
ать от себя это видение. Иначе ей грозит новый приступ. При этом она корила
себя за то, что ничем не помогла бедному англичанину, вошедшему с круглой
шляпой в руке и смотревшему на нее так, словно в ее власти было воскресить
его родных.
Хуже всего было то, что эти усобицы, периодически сотрясавшие Новый Свет,
выходили из-под контроля, поскольку пролитая кровь взывала к отмщению.
Впрочем, сейчас лучше было не думать об этом.
Анжелика достала часики, которые носила у пояса, встряхнула и завела мал
еньким ключиком, решив, что они остановились.
Утро было еще совсем не позднее. Она была одна, по крайней мере, так ей каза
лось, ибо в доме царила глубокая тишина, словно все лакеи и слуги внезапно
куда-то ушли.
Куда? На рынок? В церковь?
Приученная инстинктом, обострившимся за время жизни, полной неожиданно
стей и испытаний, мгновенно схватывать мельчайшие детали, незаметные дл
я других, некоторые неявные человеческие реакции, Анжелика с самого нача
ла была заинтригована поведением их салемской хозяйки миссис Анн-Мэри К
ранмер.
В самом деле, всем своим насупленным видом она давала понять, что не может
уразуметь, почему считается нормальным, что именно она всякий раз, как эт
и иностранные гости заявлялись в Салем, должна принимать их, словно они н
едостойны переступать порог истинно ортодоксальных в своей пуританско
й вере домов, словно их настороженная религиозность страшится ядовитых
греховных испарений.
Словом, обратив внимание на все эти особенности поведения дамы, которая,
с одной стороны, встречала их с почестями, а с другой Ч бросала вызов, Анж
елика получила от Жоффрея вполне удовлетворительное, на ее взгляд, объяс
нение.
Урожденная Векстер, дочь Самуэля, одного из самых набожных и непреклонны
х основателей города, она вышла замуж по любви за известного англичанина
, очаровательного и весьма аристократичного сэра Томаса Кранмера. В сущн
ости, после свадьбы она должна была бы навсегда покинуть берега Салема, э
ти чего уж там скрывать Ч места ссылки, и перестать существовать даже в в
оспоминаниях как для своих родных, так и для остальных жителей Массачусе
тса.
Но тут оказалось, что это смелое решение не так-то легко осуществить.
Прежде всего потому, что вышеназванный англиканец занимал весьма высок
ий пост в королевской администрации. Кроме того, он приходился дальним р
одственником Томасу Кранмеру, архитектору Кентерберийскому, советнику
Генриха VIII, в смутное время после первого этапа Реформации покровительст
вовавшему известному шотландскому проповеднику Джону Кноксу, который,
как известно, являлся основателем радикального крыла английского прот
естантизма, породившего пуританизм, и которого казнили в эпоху царствов
ания Марии Тюдор Ч католички, прозванной Кровавой.
Элементарная признательность предписывала известную терпимость в отн
ошении его внучатого племянника… Наконец, достопочтенный Самюэль Векс
тер не хотел бы навсегда потерять свою единственную и потому бесценную д
очь.
Итак, супружеская чета получила признание в Салеме, и все привыкли к Тома
су Кранмеру, его кружевам и бриллиантовой серьге.
Часто оставляемая своим мужем, беспрестанно курсирующим между Бостоно
м, Ямайкой и Лондоном, дочь Самуэля Векстера еще более ожесточилась в сво
ей набожности, и, словно желая оправдать в собственных глазах эту безумн
ую страсть, поставившую ее вне общества, оплотом которого ей надлежало с
тать, она еще ревностнее принялась исполнять свой религиозный долг.
И вот оно, жестокое наказание, Ч легкость, с какой обращались к ней, отпра
вляя на постой явных пособников Сатаны: «Кому, как не вам, оказать им госте
приимство?»
Анжелика придвинула к себе кресло со спинкой, украшенной вышивкой, и рас
положилась вблизи окна на расстоянии, позволявшем наслаждаться свежим
дыханием морского бриза. Салем, что в переводе с древнееврейского значит
«мир», представлял собою очаровательный городок с крытыми дранкой крыш
ами, завершающимися остроконечными коньками каменных труб, которые был
и сложены из серых валунов или красного кирпича на домах нотаблей и бога
тых торговцев.
В нем действовало сугубо теократическое законодательство, а моральные
установления непосредственно заимствовались из Священного Писания.
Зато там цвела самая красивая в мире сирень. И до середины лета их белые и
фиолетовые гроздья приникали к темным, выкрашенным ореховой краской ст
енам домов. В палисадниках, густо поросших целебными травами и овощами н
епременные атрибуты каждого жилища в соответствии с традициями, устано
вленными первыми эмигрантами, Ч мерцали листья амаранта и бледно-зеле
ные тыквы, благородные культуры, выбрасывавшие даже на тротуары извиваю
щиеся, как мохнатые змеи, усики стеблей, увенчанных большими желтыми цве
тами, которые привлекали множество пчел.
Теперь, вновь почувствовав уверенность, Анжелика упрекала себя за глупо
сть.
Странно было задавать себе этот вопрос: «Почему я захотела ребенка?» Раз
ве дано кому-нибудь знать причины, вызывающие в сердце женщины эту велик
ую животворящую жажду материнства? Она одна, и вместе с тем им несть числа
, все очевидные, но нет ни одной решающей, ибо это сфера, не подлежащая разу
мению.
Анжелика вспомнила, что начала мечтать о нем еще в Квебеке, видя, как мален
ькая Эрмелина де Меркувиль, протягивая ручонки, устремлялась ей навстре
чу. Что плохого в том, чтобы вновь испытать радость материнства, если не см
огла в полной мере насладиться ею прежде?
Восстановить гнездо, потрясенное столькими пронесшимися над ним урага
нами?
Но прежде всего, и это желание постепенно брало в ней верх над остальными,
по мере того, как все упрочивалось вокруг них и в них самих, она хотела, что
бы отцом ребенка был именно он. Он, ее любовь, ее возлюбленный, ее тихая гав
ань и ее мука, он, единственный мужчина всей ее жизни, он, Жоффрей де Пейрак,
ее муж вот уже скоро двадцать лет.
Но, достигнув ценою неслыханных усилий, вопреки тяжелейшим испытаниям, т
ернистым и извилистым дорогам, но и благодаря упорству, граничившему с о
держимостью, и воле, нередко являвшейся источником опасностей, навстреч
у которым она без оглядки устремлялась, словом, достигнув цели, добившис
ь осуществления всех своих мечтаний, любви, счастья, покоя рядом с тем, ког
о она так упорно искала, которого считала погибшим и которого в результа
те интриг и недоразумений едва не потеряла вновь, как если бы ревнивая су
дьба отвергала постоянство их чересчур пылкой страсти, она решила увенч
ать свою трудную победу чем-то воистину непреходящим.
Она мечтала о ребенке от него, как мечтала бы о ребенке от нового возлюбле
нного, чтобы скрепить узы, способные навечно удержать этот дар судьбы.
Это было очередным свидетельством неувядающей новизны их отношений.
Ибо надо отдать ей должное: мысль о ребенке никогда не пришла бы ей в голов
у в первое время после их долгой разлуки. С тех пор минуло уже почти три го
да.
Когда она мысленно возвращалась к той поре, воспоминания о ней казались
ей такими далекими и нереальными, что она едва узнавала себя в них. Как час
то им не хватало терпимости, им, упрекавшим друг друга в наносимых жизнью
ударах, не понимавшим, что они оба жертвы и что именно это обстоятельство
еще теснее сближает их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11