Во-первых, он огромен. Поднявшись на задние лапы, Топтыга преспокойно положит передние мне на плеши, и дышать мне при этом придется ему в пуп. Во-вторых, Шон совершенно не похож на добродушного Винни-Пуха. Его отношения с Пятачком закончились бы спустя полчаса в желудке первого. Если бы мне понадобилось зачем-то угостить Топтыгу сухариком (сама мысль об этом кажется кошмаром), то иначе чем на лопате с двухметровой ручкой я бы его не протягивал. Вон, стоит… скалит пасть. А клыки-то сантиметров по десять. Таким даже усиленный киберпротез вместо мозговой косточки будет.
— Выдвигаемся!
Мы приблизились к внешней границе гнезда, о запрете на пересечение коей и одновременно о наказании за несоблюдение оного ненавязчиво напоминают человеческие скелеты, прибитые кольями к земле, и железный столбик с предупредительной надписью на неизвестном мне языке. О предупредительном характере пульсирующей желтой надписи я догадался самостоятельно по нарисованному под ней расколотому молнией черепу со светящимися красными глазницами, а компьютер подтвердил мое предположение, озвучив надпись как: «Закрытая зона. Не входи — убьет». Тихон подозрительно обнюхал столбик с предостерегающей надписью и по-собачьи поднял ногу. Это он у соседской болонки научился.
— Ваур! — сообщил Тихон с чувством исполненного долга и смело перепрыгнул через скелет.
Я не патологоанатом, чтобы по останкам установить причину смерти. Впрочем, скелеты — это скорее по части археологов. Но пробитые черепа и поломанные кости говорят сами за себя. Они взывают к отмщению.
Последовав за Тихоном, я обернулся на столбик, из трещин в котором потянуло дымком. Подсветка глаз и надпись мигнули и погасли.
От границы гнезда до драконьего яйца приблизительно десять километров открытой местности, на которой любой чужак будет виден, словно муха на подвенечном платье. С другой стороны, засада может быть в любом месте. На это времени у паразитов было предостаточно, если только они не побрезговали защитой из-за излишней уверенности в своих силах
Как оказалось, не побрезговали. Хотя и излишнего усердия не проявили.
Не прошли мы и двухсот метров, как слой щебенки перед нами зашевелился и из него выполз неизвестный науке монстр. Боюсь, что для науки он так и останется неизвестным, поскольку бравые молодцы из группы поддержки, не успел я моргнуть, разделали монстра под орех. Без суеты и спешки, но и не осторожничая чрезмерно. Я успел только рассмотреть трапециевидную голову с мощными челюстями, усаженными острыми металлическими зубьями, и погнутую бензопилу с частично сохранившейся надписью «Друж…»
Улюлюм разочарованно вздохнул — он не успел поучаствовать в схватке. Пока он опускал забрало и менял копье на меч, она закончилась. Теперь поднять забрало его никакая сила не заставит.
Еще сто метров. Зашелестел осыпающийся гравий, и из открывшегося хода один за другим начали выползать похожие на мертвецов уроды. Подувший ветерок донес их запах, и я понял, что ошибся относительно них. Они не похожи на мертвецов, они мертвецы и есть. Только оживленные черной магией некромантов. Не люблю некромантов! И это не только личное…
Улюлюм прокричал вызов и, наставив копье, пришпорил коня. Нанизав первого мертвяка, словно юный натуралист бабочку, наш герой не остановился на достигнутом, а ринулся на следующего. Когда на копье собралась весело дергающаяся компания из трех упырей, его конь протестующее заржал и остановился, отказываясь нести непосильный груз. Вероятный Сокрушитель оглянулся по сторонам и, не найдя более подходящего места, сунул мертвецов под нос Тихону. Последний брезгливо сморщил нос и попятился от сомнительного подарка, косясь на меня жалобным взглядом.
— Куси их, куси! — настойчиво потребовал Улюлюм. Мой демон пискнул и поспешил укрыться за моей не очень широкой спиной.
— Что это с ним? — удивился конкурирующий герой.
— А ты сам стал бы кусать подобное? — поинтересовался я, взмахом волнообразного лезвия очищая улюлюмовское копье от постороннего присутствия.
Вместо ответа Улюлюм отбросил освободившееся от лишнего груза копье и, выхватив меч, бросился за последним уцелевшим упырем, который проявил несвойственную его породе дальновидность и попытался укрыться в темной норе. Но ее достигла лишь его голова, с гулким звоном покатившаяся по металлическим ступеням.
Взбодренные бескровной победой, мы продолжили путь.
С похожим на черепаху танком — а где вы видели черепаху с навесными плитами брони на боках? — даже не пытавшимся произвести выстрел, а всего-навсего грозно рычашим и кивающим башней, мы возиться не стали. Топтыга походя подцепил его когтями под вислое брюхо и перевернул лапами вверх. Так все-таки это черепаха, похожая на танк?
Следующие пять километров принесли разочарование рвущемуся в бой Улюлюму и нехорошие предчувствия мне. Отсутствие сопротивления настораживает. Не может быть, чтобы проникнуть в святую святых Великого дракона — а нынче его паразитов — было столь легко. Мы уже сталкивались с ними, и даже поодиночке они были очень опасными противниками. А эти? Создается впечатление, что паразиты просто-напросто избавляются от мусора в доме. Просто так выбросить вроде как жалко, а так какая-никакая, даже если действительно никакая, польза.
Быстро разобравшись с парочкой огромных, но совершенно тупых пылесосов, мы немного задержались перед поднявшимся из земли ограждением из натянутой между столбами колючей сетки. И то только потому, что я вполне логично предположил, что по ней пропущен ток высокой частоты. Оказалось, что нет, хотя это и нелогично. Ну что ж, мы просто обрубили проволоку с одного пролета и продолжили путь к яйцу.
Высунувшийся из бутылки джинн подозрительно посмотрел по сторонам и вопросил:
— А где встречающие, цветы, приветственные речи и музыка?
— Организаторы время перепутали, вот накладка и вышла, — ответил я.
— Уволю! — заявил джинн, целиком выбираясь на свободу. Сегодня он одет в белые доспехи позднего Средневековья, маску хоккейного вратаря и остроносые тапочки.
Остаток пути мы преодолели спокойно, словно на вечерней прогулке. Ни тебе препятствий, ни попыток сопротивления… Полное равнодушие.
Подойдя к яйцу, мы дружно запрокинули головы, восхищенные его грандиозностью.
— Кто-то неслабо напрягся, чтобы снести это, — заметил джинн. Он начал стремительно увеличиваться в размерах, пока не стал вровень с яйцом, а затем осмотрел его со всех сторон и, вернувшись к нормальным габаритам, сообщил: — Поверхность целая. Попыток вскрыть не видно. Если кто-то и пытался его расколоть, то ничего у него не вышло.
— У меня выйдет, — заявил Улюлюм, спрыгнув с коня. Он приторочил к седлу копье, а сам, поплевав на руки, отправился покорять окружающий яйцо бурелом, служащий одновременно для придания устойчивости и для зашиты от земной сырости, которая, как известно, без регулярного использования «Блендамеда» размягчает скорлупу яйца. Мы на всякий случай немного отошли и выжидательно замерли.
Бом! Добравшийся до яйца Улюлюм обрушил на скорлупу меч.
Все замерли, чувствуя величие момента.
Ничего не изменилось. Скорлупа не треснула, изнутри на стук никто не реагирует. Бум! — повторяет попытку Улюлюм. На этот раз он взял меч двумя руками и ударил из-за головы.
— Ну…
Безрезультатно. Бум! Бум!
— С этим понятно, — оборачиваясь к строению, произнес я. — Давайте обследуем здание, перекусим, а потом займемся поисками подходов к яйцу.
— А он? — спросила Агата, кивнув на Улюлюма, обрушивающего удар за ударом на незыблемую, как скала, скорлупу яйца.
— Пускай его… Просто будем держать в поле зрения.
— Правильно, — поддержал меня джинн. — Чем бы герой ни тешился, лишь бы мечом в зубах не колупался.
Относительно строения мои предположения оправдались. В квадратной пятиэтажке расположены административные помещения, в башнях — жилой сектор, нынче совершенно пустой. А длинная пристройка оказалась совершенно пустым ангаром с расчерченными под парковку летательных аппаратов площадками.
Оставив группу из десяти бойцов присматривать за пытающимся прорубиться к славе Улюлюмом, я назначил остальных ответственными за своевременное приготовление пищи. А сам в сопровождении валькирий, Тихона, джинна и Викторинии с неотлучно следующим за ней императорским князем отправился изучать административную часть строения. Может, найду бумаги, которые прольют свет на происходящее вокруг.
Бегло осмотрев помещения первого этажа, мы не обнаружили ничего интересного, если не считать надписи на стене туалета, показавшей: кто бы ее ни сделал — он близок нам. Всей глубины мысли я не понял, а компьютер отказался пояснять, сославшись на отсутствие в базе данных информации про древних и про их психологию, но что-то в этой надписи есть. На стене начертано: «Весь мир — огромная тюрьма. Лишь здесь свобода! Выбор за тобой».
— Какой выбор? — поинтересовалась Оленька, зачарованно рассматривая корявые буквы.
— Не знаю.
— Это написали паразиты?
— Кто его теперь знает…
— Но не Великий дракон?
— Вот он уж точно в этом не участвовал… Ладно. Пошли, осмотрим второй этаж.
— Пошли.
Потратив некоторое время на изучение непонятной конструкции, в которой я усмотрел аналог лифта, я попробовал заставить его функционировать, но безуспешно. Не уверен, что, распахни лифт приветственно двери и замурлычь ласково сервомоторами, я решился бы им воспользоваться, но попытаться определить его работоспособность стоило. Поочередно нажав на все кнопочки, переставив все рычажки из одного положения в другое, я разочарованно вздохнул:
— Не работает.
— Без молотка и пол-литра не починить, — поддакнул джинн. И, просунув голову в дверной стык, так же разочарованно вздохнул.
— Что там? — заинтересовались мы.
— Бу… бу… бу…
— Что-что?
— Ничего не видно, — сообщил разумный сгусток дыма, вытянув голову из лифта. — Освещение не работает.
— Ладно. Облегчения труда героев не предвидится, потопали ножками.
— А это поможет? — удивился князь Торригон. — Если мы ногами потопаем?
— Конечно, — уверил его джинн. — Это стимулирует приток крови к коре головного мозга и как следствие усиливает мозговую деятельность.
Имперский князь с сомнением посмотрел на ультрамаринового рыцаря в белых доспехах и мягких тапочках, словно сомневаясь, что будет лучше: попрыгать или ударить мечом. Здравый смысл победил, и он молча последовал за мной, громыхая железными пятками по ступеням.
Выглянув в окно на лестничной площадке, я удостоверился в том, что все заняты своими делами: Улюлюм — попытками прорубиться сквозь скорлупу, остальные — его охраной и готовкой пищи.
— Что это?
— Это монитор, — посмотрев в направлении, указанном Ольгой, пояснил я. И замер, словно громом пораженный идеей.
Шедшая за мной по пятам Викториния остановиться не успела.
— А-а-а… — Раскинув руки, я пролетел метра два, отделявшие меня от закрытой двери, и вместе с последней рухнул на стеллажи, заставленные металлическими коробками.
Терзаемая муками раскаяния за свою нерасторопность, кобылица единорога поспешила мне на помощь. Она ухватилась зубами за мою пятку и выдернула меня из-под завала.
— Спасибо! — поблагодарил я ее.
— Пр-р-р… — ответила она. Что должно было означать приблизительно следующее: не стоит благодарности.
— А ты чего замер, словно призрак тещи увидел? — поинтересовался джинн, прервав визуальное изучение металлических коробок.
— И совсем я ему не тесся — обиженно заявил призрак в звериных шкурах, выбираясь из-под стола, под которым прятался от наших глаз.
— Он неопасный, — успокоил я напрягшегося Торригона.
— Это посему я неопасный? — прошепелявил призрак. — Я узась какой опасный… Месь велни.
— Дался тебе этот меч. Ты ведь к нему прикоснуться даже не можешь.
— Такое накасание за доблоту мою и ласку. — Он пустил слезу, размазывая ее по щекам замусоленным топорищем.
— Ласковый ты наш, — скривился я. — А кто меня убить пытался?
— Так не со сла се… Только лати тела.
— Какого тела? — не поняла Агата.
— Та не тела, а т-тела.
— Дела, что ли? — сообразил я.
— Ну плавильно. Лати тела. Сесяс я вам лассказу свою истолию.
— Только не это, — взмолился я. — Сперва к логопеду, а потом история твоей жизни.
— К-кута? — заикаясь, прошамкал беззубый призрак.
— Эй, джинн!
— А что, как только, так сразу джинн? — тотчас полез в бутылку ее вечный раб. — Я крайний, да?!
— А кто еще справится с таким сложным заданием? — как мне казалось, тонко польстил я ультрамариновому духу.
Джинн снял с головы вратарский шлем и, засунув его в карман, буркнул:
— Стоматолог.
Агата с Оленькой дружно покраснели. «И чего такого он сказал?» — удивился я. Но вслух воскликнул:
— Вот тебе и карты в руки.
Джинн вздохнул, засунул пальцы за нарукавник и извлек оттуда трефового туза.
— Еще, — попросил я.
Он не стал спорить и достал восьмерку.
— Теперь себе, — потребовал я.
Присутствующие, затаив дыхание, наблюдали за развивающимся на их глазах действом.
— Семерка, — сообщил джинн, продемонстрировав соответствующую карту бубновой масти.
— Мало, — произнес я.
— Знаю. — И он вытянул даму пик. За ней последовали два короля.
— Тяни, — подбодрил его я.
— Валет либо дама, — пробормотал джинн, засовывая в нарукавник пальцы.
— Только не мухлевать, — предупредил я его.
— Я философ, — гордо ответил джинн, доставая червовую даму, — а не шулер.
— А почему это у вашей дамы паранджа на лице? — подозрительно спросил я, не найдя, к чему еще придраться.
— По религиозным соображениям, — ответил джинн. Но проделал это как-то очень поспешно и нервно. Он все же действительно не шулер.
— Эй, Гульчитай, — постучав пальцем по ламинированной поверхности, улыбнулся я. — Покажи личико.
Червовая дама стрельнула глазками и отрицательно покачала головой.
— Она не хочет, — озвучил ее жест джинн.
— Так сделай, чтобы захотела.
— Я что, извращенец?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48