— Кажется я вела себя как последняя дура. Мэтт?— Что? Она опять уставилась в свои колени.— Прости. Я понимаю, что этим ничего не вернешь, но прости, прости меня, пожалуйста.— Бога ради, за что?— Не надо меня жалеть. Ты же знаешь, что я все делала не так... О Господи, ты ранен!— Говоря профессиональным языком, задеты всего лишь мягкие ткани.— Пожалуйста, не пытайся притворяться, — запальчиво проговорила она. — Я понимаю, о чем ты думаешь, о чем ты не можешь не думать. Во-первых, я не смогла ударить ее еще раз, несмотря на твои совершенно ясные указания. Потом закатила истерику, и тебе пришлось вколачивать в меня крупицу здравого смысла — вела себя как несмышленый ребенок, а не как взрослая опытная женщина. Потом у меня ушла целая вечность на то, чтобы прицелиться из ружья — я целилась так долго, чти он успел выстрелить в тебя, — да еще не смогла как следует удержать ружье и расквасила себе нос и... и ох, да и еще эта глупость с самого начала.— Какая еще глупость с самого начала?— Этот совершенно ужасный разговор. Я пролежала всю ночь, раздумывая, каково это, умирать, что чувствует человек, когда его убивают. Наверное, я и правда здорово перепугалась. И вдруг услышала, что несу эту ужасную, бессмысленную чепуху... о том, каким становится человек, когда... Прости, Мэтт. Я пыталась, старалась изо всех сил, но мне не очень удалось, правда?Я беспомощно уставился на нее. Совершенно ясно, что ничего не удалось бы добиться, пытаясь ей объяснить, как хорошо она себя проявила — во всяком случае по стандартам того мира, в котором действовал я. Существует, разумеется, и другой мир, который неодобрительно относится к молодым женщинам, протыкающим людей высокими каблуками, бьющими их по голове рукоятями от лебедки и стреляющими в них из ружей. Мне доводилось встречать молодых дам из этого мира, и они чуть было не уморили меня своим беспредельным человеколюбием. Приятно разнообразия ради увидеть умную женщину, осознающую неизбежность насилия и достаточно храбрую, чтобы встретить его лицом к лицу. Но сказать ей об этом я не мог. В себе ей нравилась только одна черта: она гордилась своим профессионализмом. В остальном же считала себя ни на что не пригодной маленькой Элли Брэнд, уродливой, испорченной и бесполезной. И никому не удалось бы убедить ее в противном.— Элли...— Все в порядке, — спокойно проговорила она. — Я же сказала, что тебе не нужно притворяться. А теперь давай-ка займемся твоей дыркой в ноге, хорошо? И посмотрим, что с... с этой девушкой внизу.— Элли, — начал я, но взглянув на ее перепачканное маленькое упрямое лицо, замолчал. — Проклятие, — раздраженно бросил я. — Нет, сначала давай опустим паруса, пока не налетел шторм или что-нибудь в этом роде. И вообще я устал от их хлопанья. Ты тем временем спустись к Серине и, если покажется, что она приходит в себя, свяжи ее чем-нибудь. Я пока попытаюсь разобраться со всеми этими канатами... Что там?Она разглядывала что-то у меня за спиной.— Смотри, он возвращается! Он сейчас налетит на нас! Я быстро оглянулся. Катер, по-прежнему задним ходом, с двигателями, работающими на полную мощность приближался к нам. Он описал полный круг и теперь, как заметила Элеонора, мчался прямо на нас, поднимая тупой кормой высокую стену воды. Я поспешно огляделся по сторонам. Часть большого кливера изрешетила дробь, но мы могли воспользоваться гротом, если он не успел слишком запутаться. И еще можно было попытаться разобраться в управлении вспомогательным двигателем... — Мэтт, смотри!Я вновь повернулся к «Сер-Джану» и запоздало осознал, что он ведет себя как-то странно. Нос его задрался выше, чем прежде, корма стала ниже. Внезапно я понял, что большой катер тонет. Возможно и существуют мощные моторные суда, способные без ущерба двигаться на полной скорости задним ходом в открытом море, но этот катер не относился к их числу. Предназначенный для рыбной ловли кокпит на корме был слишком низким. Разумеется, в катере имелись дренажные отверстия для отвода воды, но если они и действовали, — а при движении назад на такой скорости они вполне могли работать в обратном направлении, то есть пропускать воду на борт — то по-видимому были не в состоянии управиться с хлынувшим через кранец потоком воды, через кокпит заливающим рубку и каюту.Я почувствовал как Элеонора отыскала и крепко сжала мою руку. Теперь стало очевидным, что опасность нам не грозит: «Сер-Джану» до нас не добраться. У нас на глазах корма опустилась еще ниже и полностью исчезла под водой. Мгновение спустя потерявший устойчивость катер медленно перевернулся на бок и затонул.Перед глазами у нас промелькнуло упавшее с мостика тело Артуро. Потом его засосал водоворот. Что случилось с Робертом мы так и не узнали. Глава 35 До сих пор я просто не позволял себе загадывать дальше текущего момента. И наверное смутно надеялся, что как только удастся покончить с непосредственной опасностью, мне останется всего лишь нажать нечто вроде кнопки «задание выполнено». После чего прибудут основные силы, которые займутся перевязкой раненых, погребением мертвых и вообще возьмут на себя все решения и ответственность. Разумеется, ничего подобного не получилось. Прежде всего, у меня не было никакой кнопки. На борту имелась только слабая рация, которую Серина использовала для связи между судами, действующая в радиусе порядка тридцати миль. Последнее отмеченное на карте положение свидетельствовало, что Багамы, ближайшая к нам земля, располагалась примерно в двух сотнях миль к западу.Кроме того мне хотелось быть уверенным, что когда прибудут пресловутые «силы» — если они и в самом деле прибудут — они будут предупреждены о необходимости помалкивать о том, что обнаружат. Договориться об этом по рации далеко не просто, даже если бы удалось связаться со Штатами. Наконец я припомнил, что мы не тонем и даже не получили каких-либо серьезных повреждений. В конце концов Америку нашли Колумб и Лайф Эриксон. Говорят, ее нашел даже ирландский монах по фамилии Брендан. Чем я хуже их? Добравшись до берега, я мог сгрузить решение замысловатых проблем на плечи Маку и спокойно умыть руки.— Почему бы нам не воспользоваться ССРМ? — спросила Элеонора.— Это еще что такое?— Аварийный маяк, который расположен рядом со спасательным плотом наверху. Помнишь, я говорила тебе о нем? Джулио сказал, что он называется Сигнализационный Спасательный Радиомаяк, сокращенно ССРМ. Устройство вроде их маленьких датчиков, но побольше и мощнее. Когда судно тонет, включаешь маяк, и он начинает подавать сигнал на паре аварийных авиационных частот. Первый же пролетающий самолет передает сообщение Береговой Охране.— Сначала, нужно дождаться этого самолета, — заметил я.— Джулио говорил, что сигнал расходится на пару сотен миль. Так что самолету не обязательно пролетать прямо над нами. А вообще над океаном их летает немало.— И кроме того нужно желание иметь дело с Береговой Охраной, — добавил я. — А я далеко не уверен, что оно у меня есть. Во всяком случае, пока я не попросил кое-кого подготовить их должным образом. Иначе поднимется слишком много шума. Еще бы, залитая кровью яхта, начиненная трупами и взрывчаткой.Элеонора помолчала. Потом не глядя на меня заговорила:— Тебе не удастся замолчать эту историю, Мэтт. Во всяком случае, до тех пор, пока она жива. — Я ничего не ответил, и Элеонора продолжала, аккуратно подбирая слова: — Ведь ты хотел, чтобы я ее убила, не так ли?— Мне приходило в голову, что в дальнейшем это может оказаться нам на руку. Но если говорить без лишних эмоций, возможно, для нее так было бы лучше. Вспомни, как она настроена и что ее ждет на берегу.— А каково мне жить, иметь такое на совести, к делу не относится, не так ли?Мгновение я молча смотрел на нее.— Я сказал лишь, что понимал преимущества подобного исхода. По-вашему, мне следует закрывать глаза на возможные последствия, мисс Брэнд? Ведь я не говорил, что намеренно устроил все таким образом.— Но ты...— Нацелил тебя на единственного противника, с которым ты могла надеяться управиться. И настроил максимально использовать свои возможности. Сколько ты весишь, сто десять, сто пятнадцать фунтов? С чем ты упражнялась? С клавишами печатной машинки? Неужели ты думаешь, что продержалась бы хоть пять секунд в схватке с девушкой, которая на двадцать фунтов тяжелее тебя да пребывает еще в прекрасной спортивной форме, если бы не мои инструкции сражаться не на жизнь, а на смерть? Смотри, чего тебе удалось добиться. Ты довольно серьезно поранила ей ногу, немного помяла ей скальп. Потом тебе повезло, и она свалилась в проем. Учитывая разницу в весе, весьма неплохо, но все благодаря решительности, не так ли? Как ты думаешь, чем кончилось бы дело, если бы тебя останавливали сентиментальные предрассудки? Эта юная амазонка выжала бы тебя как половую тряпку и повесила бы сушиться.Какое-то время Элеонора молчала. Потом неохотно кивнула.— Хорошо. Прости, я была не права. — На меня она не смотрела. Все так же не глядя на меня, негромко добавила: — Но ты еще все можешь исправить. Исправить ее. Довести до конца эту грязную работенку.Мы с ней сидели, расслабившись, над парой стаканов с крепкими напитками в главной каюте, в которой успели прибрать после того, как она послужила нам полевым госпиталем — даже у Элеоноры красовались бинты на запястье, которое я порезал, освобождая ее. Серина лежала на канапе с подветренной стороны, в буквальном смысле перевязанная с ног до головы. Она так и не пришла в сознание, но мой непрофессиональный осмотр показал, что зрачки у нее одинакового размера и особых вмятин в черепе не наблюдается. Мы обрезали окровавленные волосы и обработали рану настолько, насколько позволяла аптечка «первой помощи». Извлекли из ее ступни каблук, для чего понадобились щипцы — к счастью для нее, она не приходила в сознание — после чего использовали остаток маленького мотка двухдюймового стерильного бинта для перевязки. Все это было сделано после обработки и перевязки дыры в моей ноге — Элеонора настояла, что ею мы должны заняться в первую очередь. И теперь сидели рядом, глядя на лежащую напротив девушку, не забывая о трупах, все еще остающихся на палубе, и опущенных нами парусах, которые следовало закрепить ненадежнее. Лишенная парусов «Джембоури» тяжело покачивалась на волнах Атлантического океана.— Отличная мысль, — одобрительно сказал я. — Почему ты не подумала об этом раньше? Мы не стали бы с ней возиться. Совершенно верно, от нее нужно избавиться. Какой способ ты предлагаешь? Перерезать горло слишком нечистоплотно — мы только что немного здесь прибрали — а голова у нее, похоже, довольно крепкая... Знаешь, пожалуй я воспользуюсь подушкой, так же как они управились с тем парнем в больнице. Если ты не возражаешь, я просто положу ей подушку на лицо и посижу сверху несколько минут.— Мэтт, прекрати. Я посмотрел на нее.— Ведь ты сама предложила. В чем же дело, нервишки сдали?Элеонора облизала губы.— Не издевайся надо мной. Я... я имела в виду, что ты убивал людей...— Теперь ты тоже их убивала, — сказал я и увидел, как она вздрогнула. — Я мог бы подумать об этом, чтобы спасти мир от полного уничтожения. И даже, чтобы уберечь Соединенные Штаты Америки от внезапного сокрушительного нападения. Но только не из-за внутриведомственной склоки, связанной с мистером Зарвавшимся Ослом Беннеттом. Если он нуждается в убийстве беспомощной женщины — еще одной беспомощной женщины — пусть убивает ее сам. Я готов до определенного предела постараться, чтобы его подвиги не стали достоянием гласности, поскольку в этом заинтересовано правительство, на которое я работаю. Могу даже произнести пылкую патриотическую речь на эту тему, но то, что ты предлагаешь, выходит за всякие границы. Собственно говоря, в данном случае мое задание заключается в том, чтобы доставить тебя домой живой, все остальное второстепенно. — Я поморщился. — Теперь, пожалуй, мне стоит пропустить еще стакан, прежде чем заняться похоронными делами. Потом попытаемся разобраться, как управляться с двигателем. В парусах я не очень разбираюсь, но иметь дело с катерами приходилось. Если ты не возражаешь, мы все же попробуем отыскать путь к цивилизации собственными силами.— К цивилизации и к людям, которые помогут тебе замять эту историю. — Однако последнюю фразу она произнесла со слабой улыбкой на лице.— И людям, которые помогут мне замять эту историю настолько, насколько ее можно замять, пока эта девушка жива, — согласился я, предлагая ей наполнить мой стакан.На палубе мы действовали осторожно и методично, как и подобает паре сухопутных крыс, брошенных посреди океана на яхте, с которой они не умеют обращаться. Солнце уже поднялось достаточно высоко, предвещая спокойный теплый день. Мы навели порядок на палубе, причем о подробностях проделанной нами работы лучше не упоминать. Сняли изорванный кливер, сложили и упрятали в парусный рундук под сиденьем кокпита. Свернули грот, подвязали его к гику и зафиксировали гик. Затем проделали ту же операцию с маленьким фока-штагом на носу, которому отводился собственный гик. Более маленькая и не раненая Элеонора еще раз пробралась на узкий нос и подвязала рабочий кливер, поверх которого устанавливался большой кливер, к стальному ограждению, чтобы парус не сдуло за борт. После чего мы отыскали инструкцию двигателя и внимательно ознакомились с ней. Немного прогрев, завели мотор и, удостоверившись в его исправной работе, включили сцепление. Двигатель проработал еще минуту и со скрежетом остановился.Я предпринял еще одну попытку. Двигатель отлично крутился в холостом режиме, но заклинивал сразу после включения сцепления. Наконец Элеонора выглянула за борт, подозвала меня к левому ограждению и указала вниз. Я посмотрел и увидел протянувшийся вниз канат, исчезающий под кормой: отстреленный мной от кливера трос, который теперь цепко обмотался вокруг винта...Полчаса спустя я помог Элеоноре с трудом взбираться на палубу по свисающему трапу. Она неудержимо тряслась, нагая, за исключением обернутой вокруг бедер повязки, к которой крепилось экстравагантные ножны Адама, ныне пустые.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48