Император сложил руки на животе.
— Предложение? Какое?
— Например, мораль и добродетель.
Эфезиан повторил эти слова, как будто впервые слышал их.
— Мораль и добродетель? Я правильно понял тебя, девочка? Ты имеешь в виду — отказаться от вина, еды и плотских утех?
— Вам не следует отказываться от них, Ваше великолепие, не совсем. Просто потреблять в умеренных количествах.
— Умеренных? — Император захлопал в ладоши, его глаза радостно засияли. — Да, умеренность. Как это точно! Людям будет очень неприятно — я это обожаю. Пожалуйста, расскажи нам еще про эти добродетели, как ты называешь их.
Лирит уже открыла рот, чтобы ответить, но в это время солдат, которого император послал за министром, промчался мимо них и рухнул на колени у подножия трона.
Эфезиан нахмурился:
— Я приказал тебе привести министра. Однако я не вижу его.
— Простите меня, Ваше великолепие, — сказал солдат. — Я не мог привести министра.
— Почему нет?
— Потому что министр мертв, Ваше великолепие.
Грейс почувствовала, как сердце бешено застучало в груди.
— Мертв? — Эфезиан подозрительно сощурил глаза. — Но как? Я не помню, чтобы заказывал его казнь на сегодня.
— Судя по его внешнему виду, это яд, Ваше великолепие. И мы кое-что нашли на теле. Нечто странное.
Грейс как будто ударили. Нет. Не может быть.
— И что же это такое? — допытывался Эфезиан. Солдат протянул руку. На ней лежал паук, сделанный из золота.
74
Эфезиан подался вперед, слушая рассказ Мелии и Фолкена об убитых богах. Нагих девушек и юношей отослали прочь.
— Это правда, Мелиндора? — проговорил Эфезиан. — Ты знала, кто стоит за смертями Ондо, Геба и Сифа, а также за отвратительными нападениями на мои храмы в городе? И ты не рассказала мне об этом?
— Пожалуйста, вспомните, Ваше великолепие, — Мелия говорила с ним как с капризным ребенком, — сегодня министр Ворот отказался пускать меня в Первый Круг и не сообщил вам о моей просьбе.
— Теперь мы знаем причину этого, — сказал Фолкен. — Должно быть, министр действовал по воле скирати. Эти колдуны не хотели, чтобы вы узнали правду об убитых богах, Ваше великолепие, и не позволяли никому, кто мог бы предупредить вас, войти во дворец. Но бог Мисар, должно быть, обнаружил предательство вашего министра. И когда министр в конце концов позволил нам войти, скирати сразу же вознаградили его смертью.
Эфезиан стиснул в руке бокал, инкрустированный драгоценными камнями.
— Это недопустимо. Я не потерплю лжи и предательства в моем городе — если только они не исходят от меня лично. Жаль, что министр уже мертв, иначе я сам казнил бы его каким-нибудь ужасным способом.
Он поднес было бокал к губам, но поморщился, опустил бокал и вздохнул. Мелия поднялась еще на одну ступеньку, ведущую к трону.
— Что-то не так, Ваше великолепие?
— Ничего, Мелиндора. — Император с отвращением отбросил кубок прочь. Малиновое вино разлилось по белому полу, напоминая кровь. — За исключением того, что о важных событиях в своей империи я узнаю последним.
— Но это огромная и великая империя, Ваше великолепие. Эфезиан недовольно скривился:
— Именно так мне и говорят мои советники. Однако я не настолько безволен и глуп, как они считают. Я знаю, что дни моей империи сочтены, хотя ее земли постоянно расширяются. — Он поправил корону короткой мясистой рукой. — Пожалуй, пришла пора заняться делами государства вплотную.
Лирит одобрительно кивнула:
— Вы увидите, что это одна из счастливых сторон вашей добродетельной натуры, Ваше великолепие. Ваш разум и ваша энергия освободятся для нужных и полезных вещей.
— Неужели? — с иронией произнес Эфезиан, потирая подбородок. — Красиво говоришь. Я приказываю тебе — расскажи мне еще о моих добродетелях.
Мелия снова поднялась на одну ступень.
— Ваше великолепие… Император жестом остановил ее.
— Да-да, Мелиндора, я вижу, что это не праздный визит. Боги запрещают приходить в Таррас лишь для того, чтобы выказать свою любовь и уважение возлюбленному императору. Хватит. Чего ты хочешь?
— Купол Этериона, — сказала Мелия. — Ах да, и солдат, побольше.
Император наклонил голову, его толстые губы растянулись в улыбке:
— Ну наконец-то. Все-таки это будет интересный день. Немного позже путешественники собрались в помещении, которое Эфезиан назвал «скромным императорским покоем, где вы можете подождать, пока все будет подготовлено для Мелиндоры». По имперским меркам скромным называлось помещение размером с огромный склад.
Лирит нигде не было видно. Она осталась в тронном зале, поскольку Эфезиан выразил желание узнать побольше о диковинной теории морали и достоинства. Уходя, Грейс видела Лирит сидящей на верхней ступеньке трона. Она весело болтала с императором, который сияющими глазами смотрел на нее, потирая подбородок и усмехаясь.
Он близорук, Грейс. Ты видела, как он наклоняется к каждому, кто заговорит с ним. И поэтому все эти раздетые молодые девушки были ему неинтересны, он просто не мог их нормально видеть.
В этом мире невозможно, к сожалению, приобрести очки для императора. С другой стороны, чтобы стать мудрее и видеть суть вещей и явлений, стекла не помогут.
Грейс прогуливалась по залу под косыми лучами света, вдали от всех остальных. Эти несколько дней были для нее мучительно трудными. Как хорошо отключиться, пусть даже только на одно мгновение. Она посмотрела в свой бокал: пуст. Грейс пошла к слуге, стоявшему в дальнем конце зала.
Она ускорила шаг, потом перешла на бег.
К тому моменту, когда Грейс добежала до противоположной стороны зала, ее сердце выпрыгивало из груди, легкие хрипели, но ни слуги, ни вина там не было. Ее спутники казались маленькими тенями где-то вдалеке. Ей ничего не оставалось, как вернуться к ним и надеяться, что она успеет сделать это прежде, чем лишится сил.
Помедленнее, Грейс. Ты думаешь, что, стремительно перелетая из одного мира в другой, удастся сохранить хорошую физическую форму?
И тут Грейс заметила статую, мимо которой она пробежала в неудачной попытке добыть вина. Это была фигура человека в два раза выше нормального роста. Грейс не могла понять, что заставило ее остановиться и посмотреть на скульптуру. Она казалась совершенно неуместной здесь. Но, возможно, это и делало ее привлекательной.
В отличие от белого гладкого мрамора, окружавшего ее со всех сторон, это был грубо отесанный серый камень. Тем не менее скульптуру отличала необыкновенная одухотворенность, которая придавала удивительную живость образу. Человек был скорее всего воином, приготовившимся к битве, в руке он держал массивный меч.
На изображенном была грубая одежда древнего воина: искусная резьба создавала иллюзию тонкой кожи, меха, и кованых стальных доспехов, а косматые волосы придавали ему несколько волчий облик. Тем не менее он был красив. Более того — он впечатлял. Перед таким человеком почтительно преклоняют колени. Потом Грейс заметила кольцо в его брови и поняла, что этот человек был королем.
Однако как же объяснить нахождение здесь этой скульптуры? В Таррасе правили императоры, не короли, и Грейс понимала, что ни один из них никогда не выглядел так. Статуя была вся в щербинках и выбоинах. Скорее всего ее изваяли очень давно.
— Что ты здесь делаешь, Грейс? — прозвучал за ее спиной мелодичный голос.
От звука голоса Фолкена Грейс очнулась и поняла, что неотрывно смотрит на статую. Как давно она разглядывает ее?
Грейс быстро обернулась. Остальные путешественники тоже подтягивались в ее направлении.
— Он был славным королем, — тихо произнес бард.
— Кто он, Фолкен?
— Это Ультер, король Торингарта. Так он выглядел тысячу лет назад. Я думал, что ты знаешь о нем, Грейс, о том, как он и Эльсара, императрица Тарраса, объединились, чтобы победить Бледного Короля в Войне Камней. — Фолкен подошел ближе к скульптуре. — Так вот как выглядел Фелльринг. Мне всегда это было интересно. Я думал, что никаких копий не осталось, после того как статую разрушили. Но Эльсара, видимо, разрешила сохранить этот вариант, когда Ультер приехал в Таррас просить ее о помощи.
— Фелльринг? Что это? Или кто?
— Это имя носил меч Ультера. Вот видишь? — Фолкен указал на клинок в каменной руке. — На нем начертаны руны силы.
Внимание Грейс было сосредоточено на лице статуи, и она не сразу рассмотрела меч. Только теперь она увидела его — и в следующее мгновение пол поплыл у нее под ногами, а мир сразу как-то поблек, утратив привычные краски. Когда взгляд прояснился, она увидела склонившиеся над ней лица товарищей. Фолкен, Мелия, Тревис и другие. Когда наконец у нее перестало звенеть в ушах, она услышала их голоса.
— Что с тобой, Грейс? — спросил Тревис.
— Ты можешь говорить? — обеспокоенно поинтересовалась Мелия.
Еще два голоса звучали в ее голове, сплетаясь в один. Сестрица, что случилось?
Внимание окружающих сильно смутило Грейс. Она собралась с силами и решительно встала.
— Все хорошо, — заявила она, хотя это было не совсем так. В данный момент она плохо себя чувствовала.
— Тебе виднее, — с сомнением заметил Тревис, — но даже я знаю, что люди не падают в обморок, если с ними все нормально. Что с тобой происходит?
Не было смысла скрывать. Кроме того, она хотела увидеть, должна увидеть, права ли она. Дрожащими пальцами она вынула из кармана бумажный сверток и развернула его. Это был рисунок, который ей дала Дейдра.
Рисунок меча.
Сомнений не было — даже она видела, что руны одинаковы. И реакция Фолкена подтвердила ее правоту.
Ошеломленный бард посмотрел на Грейс:
— Грейс, откуда у тебя может быть рисунок с изображением Фелльринга?
— Это не… просто рисунок, Фолкен, — с дрожью в голосе ответила она и вытащила свое ожерелье. Обычно Грейс никому его не показывала.
Фолкен пошатнулся, прижав руку к груди.
— Клянусь Великой Семеркой, этого не может быть! Бельтан заворчал:
— Хватит загадок, Фолкен. Будь столь любезен, объясни нам, что все это значит?
Вани с любопытством прищурила глаза:
— Это осколок меча? Того самого, что в руке статуи?
— Осколок Фелльринга, — прошептал Фолкен. — Но как это могло произойти?
Грейс сама плохо понимала.
— Он был у меня всегда, — сказала она, сжимая в руке кулон. — Он был на мне, когда меня нашли люди из приюта. Я не помню точно, но, кажется, мне тогда было года три, не больше.
— Это невозможно, я знаю. Единственный ребенок, у которого могла быть эта вещь, был бы…
— Последним потомком и наследником Ультера, — закончила Мелия.
Фолкен и все остальные уставились на Грейс, как будто у нее неожиданно выросли крылья. Грейс пыталась найти слова, но все ее усилия оказались тщетными. Получалось, это была статуя короля Ультера из Торингарта, и он ее далекий-далекий предок. Что означает, что она совсем не с Земли. Что она…
Голос Тревиса от удивления был тихим-тихим:
— Грейс, ты уроженка Зеи.
Нет, это не могло быть правдой. Однако все было именно так, и она понимала это. Девочка-найденыш трех лет от роду, одна у подножия горы, и все, что у нее есть, — этот обломок меча. Да еще несколько строк из песни, которую она слышала в младенчестве. Песни из другого мира. Из ее мира. Слова прощаний слишком долго…
— Мечом Фелльринг с острова Эльфов… — пробормотала Грейс.
Мелия схватила Грейс за руку, светясь от счастья.
— Добро пожаловать домой, Ралена!
75
Ошеломленная Грейс слушала, как Фолкен и Мелия рассказывают историю — ее историю — о том, как долгими веками они тайно следили за наследниками древнего королевства Малакор. Лирит уже вышла из тронного зала, но Грейс не заметила, когда. Просто почувствовала, что Лирит смотрит на нее сияющими глазами.
— Я не понимаю, Фолкен, — сказал Бельтан, когда бард прервал рассказ. — Все древние легенды гласят, что королевская ветвь Малакора была полностью уничтожена, и когда Малакор пал, никто из наследников не спасся.
— Ты прав, Бельтан, — ответил Фолкен, рассматривая рисунок меча на клочке бумаги. — Так гласят легенды.
В его словах был подтекст, но Грейс не сразу поняла, что он имеет в виду.
— Все понятно, — сказал Тревис. — Один из членов королевской семьи выжил, только вы с Мелией не хотели, чтобы об этом кто-нибудь знал.
У Фолкена был такой вид, будто тяжесть всех прошедших веков разом навалилась на него.
— Это был единственный ребенок короля и королевы, их новорожденный мальчик. Я вырезал его своим ножом из чрева умершей матери на следующий день после убийства самого короля.
Лирит приблизилась к нему.
— Ты боялся, что убийцы короля и королевы погубят и их дитя.
— Но как все это произошло? — спросила Эйрин. — Легенды говорят о падении Малакора, но не рассказывают, как именно. Только что ты…
Мелия бросила взгляд на юную баронессу, и Эйрин тут же прикусила язык. Однако Грейс поняла, о чем та чуть не проболталась.
Ты стала той самой причиной, по которой пало королевство.
— Нет, миледи, сегодня я не буду рассказывать вам об этом. — Бард поднял глаза и просветлел. — Это не имеет значения, не теперь. Главное — ты вернулась к нам, Ралена.
Наконец Грейс обрела голос:
— Почему ты называешь меня Раленой? Мелия улыбнулась:
— Потому что это твое настоящее имя, дорогая. По крайней мере то имя, которое тебе дали твои родители.
Ее слова чрезвычайно удивили Грейс.
— Мои родители? Так ты знала их?
— Дорогая моя, я прекрасно их знала, — вздохнула Мелия. — Они были такими молодыми, такими умными — иногда рядом с ними я чувствовала себя тысячелетним младенцем.
Все покатились со смеху. Смеялись с наслаждением, до слез. Не только неожиданная шутка была тому причиной, но и давно накопившееся напряжение. Когда все успокоились, рассказ продолжил Фолкен:
— Раиф и Анилена — твои родители, Грейс, рано поженились. Слишком рано, как мы с Мелией считали в то время, но, видимо, они чувствовали, что им нужно торопиться. Видишь ли, Анилена в то время была единственной наследницей Малакора, прямым потомком последних короля и королевы. Ее родители умерли молодыми — мать при родах, а отец — на охоте на кабана всего год спустя.
Мелия осторожно прикоснулась к руке Фолкена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74