Рапсодия снова закрыла глаза и сосредоточилась, вспоминая, как она впервые прислушалась к гулу могучей вибрации, которая меняла свою мелодию, разгуливая по бесконечным подземным пещерам и переходам.Глубокая, точно море, песнь окутывала все ее существо и отзывалась в сердце, нежная и мягкая, словно падающий снег, порой едва различимая. Скорее ощущение, а не звук, наполненное мудростью, волшебное и неповторимое. Мелодия текла медленно, едва заметно меняя тон, не пытаясь ни за кем угнаться. Поющая душа Земли. А на заднем плане постоянно стучало сердце мира, и его ритм помогал Рапсодии пережить минуты отчаяния, давал силы в беспросветной темноте земной утробы. Она снова услышала эту песнь, как слышала ее всякий раз, когда спала, положив голову на землю.И тут Рапсодия все поняла. Чаще всего она спала, положив голову не на землю, а на грудь Грунтору, широкую и могучую, надежную, словно базальтовая скала. А сердце великана билось в унисон с мелодией песни Земли. Она звучала в его душе, успокаивая ее во время ночных кошмаров.«Ты же знаешь, Ой забрал бы себе все твои кошмары, если бы только мог, твоя светлость».Рапсодия протянула руку и прикоснулась к руке сержанта. — Грунтор, — позвала она, — ты мне поможешь? Как тогда, с ранеными солдатами?Легкая улыбка озарила удивленное лицо великана.— Ясно дело, мисси, — ответил он. — Как насчет парочки куплетиков из колыбельной песенки болгов? Она называется «Когти мамаши».— Нет, — ответила Рапсодия. — Ты мне нужен, чтобы отбивать ритм. Наклонись, мне нужно положить руку тебе на сердце.Грунтор выполнил ее просьбу молча, лишь скрипнула кольчуга да зашуршал плащ. Рапсодия мягко провела рукой по его груди и вскоре почувствовала биение сердца — размеренные гулкие удары, к которым она привыкла, казалось, целую жизнь назад. Он был по-прежнему настроен на ритмичную песнь Земли.Она закрыла глаза и очистила свое сознание от всех посторонних звуков, оставив только этот. Он пульсировал у нее в голове, отзываясь во всем теле. Рапсодия глубоко вздохнула и погрузилась в ощущение его присутствия, окутавшее ее, точно мягко вибрирующий плащ. Почувствовав покалывание в кончиках пальцев, она вытянула руку и прикоснулась к груди Спящего Дитя, а потом, осторожно миновав невесомое одеяло, положила пальцы ему на сердце. Ритм совпал, хотя Рапсодия почувствовала, что Дитя дрожит, и это ее несколько обеспокоило. Она наклонилась к ее уху, сжала губы и принялась тихонько напевать мелодию без слов.Она сразу уловила верный ритм, и ее сознание тут же наполнили музыкальные образы из мистических страшных времен, глубокие басы гваддов, подземных жителей, прокладывающих путь в самом сердце мира, медленное, мелодичное гудение магмы под поверхностью, разрываемое время от времени редким шипением или хлопком, ровный голос Земной Оси и Корня, обвивающегося вокруг нее. Она слышала древнюю симфонию без слов, наполненную могуществом и вызывающую благоговение.Она пела песнь Земли, стараясь изо всех сил, прислушиваясь к биению сердца Грунтора, лишь иногда меняя мелодию, едва заметно и осторожно, так, как это делала сама Земля. Словно издалека до нее донесся тихий вздох Акмеда, он давал ей понять, что они добились успеха и песня вы звала какие-то изменения.Неожиданно она почувствовала, что дрожь в сердце Спящего Дитя утихла и оно задышало ровнее. Рапсодия поняла, что Дитя спит, глубоко и крепко, без тревожных снов. Точно такое же ощущение покоя снизошло и на нее, будто она тоже погрузилась в спокойный сон. Такой крепкий и глубокий, что тяжелое дыхание Грунтора и Праматери ей нисколько не мешало.Ее привел в чувство только грохот, с которым они повалились на пол. 34 Открыв глаза, Рапсодия увидела, что Акмед склонился над Праматерью.Дитя Земли спало, жемчужные капли пота, точно роса, усеивали его лоб, как будто оно наконец справилось с тяжелой болезнью. Оно лежало неподвижно и дышало легко.Убедившись, что ему ничто не угрожает — по крайней мере, в настоящий момент, — Рапсодия подбежала к Грунтору, растянувшемуся на полу. Она помогла ему сесть и принялась осматривать, а великан вцепился обеими руками в голову.— Что-то приближается, — пробормотал он. Глаза у не го остекленели, он с трудом дышал.— Что, Грунтор? Что приближается?Великан продолжал бормотать, он явно не понимал, где находится и что происходит.— Он идет. Он остановился, но теперь снова идет. Что-то… что-то приближается. — Рапсодия чувствовала, как отчаянно бьется в груди огромное сердце, и его страх на чал передаваться ей.— Грунтор, очнись, — прошептала она.Она назвала его истинное имя, диковинное сочетание свистящих и гортанных звуков, а за ним произнесла имена, которые дала ему, когда они прошли сквозь Огонь в самом сердце Земли: Дитя песка и ясного неба, сын пещер и мрака земли, — пропела она. — Бенгард, фирболг. Старший сержант. Мой учитель, мой защитник. Господин Смертоносного оружия. Могучая Сила, Которой Следует Подчиняться Любой Ценой.В глазах Грунтора появилось осмысленное выражение.— Я в порядке, милая. — Он смущенно оттолкнул ее руку. — Дай Ою минутку, и он очухается. Помоги Праматери.— С ней все хорошо, — сказал Акмед, который стоял по другую сторону от ложа Дитя Земли. Он помог старой женщине встать. — Что случилось?Праматерь, казалось, достаточно твердо держалась на ногах, хотя и прижимала руку к горлу.— Зеленая смерть, — прошептала она, использовав сразу три своих голоса. — Грязная смерть.— Что вы имеете в виду, Праматерь? — мягко спросила Рапсодия.— Не знаю. Это повторяется в его снах снова и снова. Я вдруг смогла разобрать слова. А теперь не в силах заставить голос замолчать. — Рука старой дракианки дрожала, Акмед взял ее в свои и сжал. — Твоя песня высвободила слова из ее сознания и передала мне. — Глаза Праматери взволнованно засверкали в темноте. — Я благодарна тебе, Дитя Неба. Теперь мне известно, что его мучает — хотя бы частично, — но я не понимаю смысла: «зеленая смерть, грязная смерть».— Ему также снится, будто что-то приближается, — добавил Грунтор и взял платок, который протянула ему Рапсодия, чтобы вытереть пот со лба.— Ты не понял, что приближается? — спросил Акмед, но великан только покачал головой.— Простите меня, — проговорила Рапсодия, обращаясь к Праматери и Грунтору. — Боюсь, это я виновна в ваших видениях. Я думала о том, как ты сказал мне однажды, что готов взять себе мои кошмары, Грунтор. Наверное, сама того не желая, я вынудила вас сделать то же самое для него.— Мы были готовы их принять. — Праматерь, наклонившись, поцеловала Спящее Дитя. — Оно снова крепко спит, по крайней мере пока.Погладив его по щеке в последний раз, Праматерь выпрямилась в полный рост.— Идемте.Рапсодия наклонилась и поцеловала Спящее Дитя в лоб.— У твоей матери Земли так много красивых нарядов, — прошептала она ему на ухо. — Я постараюсь написать песню, чтобы ты тоже смогло их увидеть.Буквы над входом в комнату Спящего Дитя засияли, когда на них упал свет факела. Время покрыло их пылью прошедших столетий.— Что означает надпись? — спросила Рапсодия. Праматерь убрала руки в рукава своего балахона.— «Пусть сон того, что спит в Земле, никто не беспокоит; его пробуждение возвестит о наступлении вечной ночи», — медленно прочитала она.Рапсодия повернулась к Акмеду.— Как ты думаешь, к чему относятся эти слова?В его разных глазах зажегся сердитый огонь.— Мне кажется, ты ее видела.— Да, наверное, ты прав, — кивнув, проговорила она. — Но только частично.— Объясни.— Понятие «Спящее Дитя» существует в нескольких мифах, — начала она. — Например, звезда спала на дне морском неподалеку от Серендаира — это сереннская легенда. Мы знаем, предсказание о том, что произойдет, если она проснется, сбылось. А еще… — Она сжалась под страшным взглядом, который бросил на нее Акмед. — .. . по дороге сюда мы видели Спящее Дитя, о котором мне рассказала дракониха. Последствия его пробуждения будут еще страшнее.И вот еще одно Спящее Дитя лежит здесь, в пещере. Мне представляется, что дракианское предсказание, — она показала на надпись над дверью, — является предупреждением о страшных катаклизмах, которые повлечет за собой пробуждение этого Дитя. Если перед нами, конечно, предсказание. — Рапсодия посмотрела на каменное ложе, окутанное мраком.— Освободив его от кошмаров, мы, возможно, сумели продлить его сон, — сказал Акмед.Праматерь повернулась и шагнула в тень коридора, который вел в большую цилиндрическую пещеру. Ее слова гулким эхом отразились от его стен:— Идите за мной.Огромный маятник раскачивался в пустой пещере, вся кий раз пересекая на своем пути круг, начертанный на каменной плите. Рапсодия видела, как сверкает в темноте камень, подвешенный к тончайшей, точно паутинка, шелковой нити.— А что это за камень? — спросила она, с трудом произнося слова — казалось, будто мертвый ветер иссушил все вокруг них, и даже дышать сделалось трудно. — Алмаз из Лортлага, Земель За Гранью, оттуда родом наш народ, — ответила Праматерь. — Это тюрьма — внутри заключен демонический дух, который во время сражения ранил Спящее Дитя. Большие алмазы чистейшей воды могут пленить дух демона, хотя и несколько иначе, чем Живой Камень. Причем только особый вид алмазов, их можно отыскать лишь в местах, где на Землю упали кусочки звезд, превратившись в кристаллы эфира. Они рождены еще до того, как возникла земля, до того, как появился огонь, — раньше всех стихий, кроме эфира. И потому они сильнее ф'доров.Словно в ответ на ее слова камень на маятнике вспыхнул сердитым огнем. Луч алого света полоснул по стенам пещеры и погас.— Алмаз, о котором тебе говорила Элендра, наверное, тоже был таким кристаллом, причем достаточно большим, раз его так боялся самый могущественный из демонов, — сказал Акмед.— Не удивительно, что ф'дор хотел его уничтожить.— А почему вы подвесили столь ценный и потенциально опасный предмет над бездонной пропастью? — спросила Рапсодия с опаской, заглянув за край уступа, на котором они стояли. — А что, если нить порвется и алмаз потеряется?— Мы использовали могущество ветров, — ответила Праматерь. — Вот почему именно тут проходила подготовка к ритуалу Порабощения — все четыре ветра из Верхних Пределов соединены здесь, над каменным плато. Они на всегда привязаны к этому месту и удерживают маятник в соответствии с оборотами Земли. Здесь самое безопасное для алмаза место. — Она повернулась к Акмеду. — Когда ты будешь проходить подготовку, ветры станут твоими наставниками. — Праматерь показала на старый, разрушающийся мост через пропасть. — Следуйте за мной в Круг Гимнов, и вы услышите пророчество. Это ваша судьба. Откажетесь от нее, и тогда вам лучше сразу броситься с моста вниз.Праматерь проигнорировала взгляды, которыми обменялись Трое, ступив на мост, где на них налетел сердитый ветер.— А почему это место называется Круг Гимнов?Рапсодия осторожно обошла рисунок на полу, стараясь оставаться как можно дальше от маятника. Она узнала знаки, которыми обозначались четыре ветра, но остальные символы оставались для нее загадкой, хотя ей сказали, что частично они представляют собой древние часы.Праматерь смотрела в бесконечную пустоту, окружающую каменное плато, словно видела там картины Прошлого. Она оставила вопрос Певицы без ответа, продолжая оглядывать древние коридоры, представлявшие собой черные пустые дыры в сердце погибшей цивилизации. Наконец она заговорила:— Лирины — потомки кизов и сереннов, детей ветра и звезд. Дракиане ведут свое происхождение только от ветра, жередиты — дети кизов, мы отличались от них лишь тем, что являлись кланом, избранным за трудолюбие и решимость покинуть мир наверху и поселиться под Землей и до конца своих дней охранять склеп ф'доров. Когда им удалось вырваться из тюрьмы, мы вышли наружу, чтобы принять участие в Великой Охоте, целью которой было найти и уничтожить бежавших демонов. Но наши корни в сущности ветра, а не Земли.Дракианка оторвала взгляд от огромного сооружения, окружавшего ее со всех сторон, и посмотрела на древний каменный мост, соединявший Круг Гимнов с остальной частью Колонии.— Наш народ умел слышать вибрации в музыке ветра, совсем как твой. Мы даже более чувствительны к его пению, чем вы, Дети Неба, Мы принесли огромную жертву, когда ушли под Землю. Те из нас, кто родился позднее — как я, например, — никогда не знали вольного ветра, нам не дано было ощутить его ласковое прикосновение к своей коже или освободиться от связи с Землей. Наш уход дорого нам стоил; он лишил нас Настоящего и способности понимать, что происходит в мире наверху. Мы жили в темноте, лишенные этого знания.Одну из представительниц нашей Колонии с самого рождения готовили к роли Матриарха, а другого — к роли Зефира, Пророка. Кандидатов, как правило, выбирали по тому, насколько хорошо они могли почувствовать ветер, впитать в себя его вибрации и прочитать мудрость, которую он несет на своих крыльях. Если его правильно слушать, можно многое узнать. Ты слышала голос ветра и его пение, Дитя Неба?— Да, — ответила Рапсодия. — А еще Земли и моря. Я также слышала песнь огня, Праматерь, и хотя вы сказали, что звезды не склонны делиться с людьми своими тайнами, они тоже умеют петь и отдают знание тем, кто смотрит на небо и знает их путь. Так считал народ моей матери, вот почему лирингласы встречают и провожают звезды торжественной молитвой.— Но все вибрации, вне зависимости от того, откуда они берутся, разносит ветер, — сказала Праматерь. — Зефир их слышал даже здесь, под Землей, находясь внутри круга гимнов. Высоко вверх тянется этот туннель, похожий на один из горных пиков, сквозь него сюда проникает ветер. Он резвится на этом плоском центральном камне, создавая воздушный поток, по которому и попадают к нам случайные вибрации. Священная песнь ветра стала гимном жередитов. Зефир слышал ее и сообщал новости Колонии. Так мы узнавали, что происходит Наверху, хотя и покинули тот мир навсегда.Зефир не только узнавал новости, но иногда мог предсказать будущее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87