Она рассмеялась. Это был ужасный смех, полный лютого злорадства, заставивший всех изумленно взглянуть на нее. Даже Бронвин отпрянула.
— Ты в самом сердце фэйргийских вод, Мак-Кьюинн, — сказала Майя. — Я всегда знала, что ты глупец.
Лахлан смотрел на курящийся остров, нервозно сжимая и разжимая рукоять Лодестара. От его лица отхлынула вся краска. Некоторые из солдат начали отпускать насмешливые замечания, полные бравады, но Ри не произнес ни слова. Он не мог оторвать глаз от Острова Богов.
С верхушки мачты раздался полный ужаса пронзительный крик.
— Морские змеи, капитан! Их там сотни! Плывут сюда!
Крик дозорного вывел Лахлана из оцепенения. Он прикрыл глаза сверху ладонью и взглянул в море. Изабо отчетливо различила длинные извилистые силуэты морских змеев, плывущих к ним. За каждым морским змеем плотным клином плыли кони-угри, раздувшиеся до невероятных размеров, и на каждом из них сидел верхом фэйргийский воин. По обеим сторонам на волнах качались стремительные блестящие фигуры других воинов.
— Свистать всех наверх! — закричал адмирал Тобиас.
Боцман пронзительно засвистел в свою дудку.
— Свистать всех наверх! — гаркнул он.
— Нам нужно лишь добраться до бухты под Замком Забвения, — закричал Лахлан. — Если Мак-Синн уже там, они должны были восстановить укрепления.
— Приготовить морской огонь! — приказал адмирал. — Зарядить пушки и баллисты!
— Зарядить пушки! — закричал боцман. — Готовить баллисты, право на борт!
На палубе закипела работа, а Лахлан приказал хладнокровно:
— Уведите пленницу под палубу и прикуйте ее к койке. И ее дочь тоже. Нам сейчас не хватало только предательства.
Майя снова рассмеялась. Ее длинные черные волосы хлестали ее по прочерченному сеточкой шрамов лицу, странные бледные глаза сияли.
— Мы надеемся на тебя, Мак-Кьюинн, не подведи нас. Думаешь, мне хочется стать кормом для морского змея?
— Увести ее! — рявкнул он.
Два крепких моряка ухватили Бронвин за локти, и она завизжала.
— Но Лахлан, если ты прикажешь заковать их, они утонут, если мы пойдем ко дну! — запротестовала Изабо.
— Если мы пойдем ко дну, то утонут все, — отрезал он. — Думаю, что фэйргийка и ее отродье куда в лучшем положении, чем все мы. У них хотя бы есть жабры.
Доннкан прижался к Изабо, маленький, бледный и испуганный. Бронвин снова закричала, и матросы поволокли ее к люку. Она вырывалась и сопротивлялась, и он запротестовал, чуть не плача. Лахлан встал на одно колено и обнял его, прикрыв мальчика своими огромными черными крыльями.
— Не бойся, — сказал он. — Никто из нес не утонет. У нас быстрый и крепкий корабль. Нам просто нужно добраться до безопасной бухты раньше, чем эти морские змеи. А теперь тоже спустись вниз и пригляди за братиком и сестренкой. Бран побудет с тобой.
— Нет, я хочу к тете Бо! — закричал Доннкан.
Изабо встала на колени рядом с Лахланом, чуть касаясь рукой его крыла. Доннкан прижался к ней, по его лицу текли слезы.
— Иди с Браном, — сказала она ласково. — Я должна остаться на палубе, чтобы помочь тете Мегэн и остальным ведьмам. Нам нужен крепкий ветер, если мы хотим перегнать морских змеев. Не бойся, милый.
Он цеплялся за нее, но она встала, расцепила его руки и подтолкнула его в руки перепуганной няньки. Бран стоял рядом, нервозно подергивая ушками и повесив хвост. Доннкан расплакался по-настоящему.
— Доннкан, — строго сказал Лахлан. — Мне очень нужно, чтобы ты был храбрым. Я не могу остаться с тобой, и тетя Бо тоже. Ты должен спуститься под палубу и сидеть там до тех пор, пока я тебя не позову. Ты понял?
— Да, дайаден, — ответил он. Губы у него дрожали, но он взял Брана за косматую лапку. — Пойдем, Бран, — сказал он. — Не бойся. Мы спустимся вниз вместе.
Мальчик и клюрикон вместе спустились по трапу, а следом за ними семенила болотница Мора со сморщенным от страха черным лицом.
Изабо прижала руку к груди, как будто это могло успокоить ее неистово колотящееся сердце. Потом быстро присоединилась к остальным ведьмам на палубе в уже знакомом кругу. Взяв за руки Гвилима и Дайда, она затянула слова обряда, взывая к ветрам мира. Все ощутили, как корабль бросило вперед, и паруса надулись так сильно, что, казалось, вот-вот лопнут.
Впереди возвышался утес, у подножия которого бушевало море, бросаясь на острые камни. Изабо видела, как он изгибался, образуя небольшую естественную гавань, со всех трех сторон окруженную скалами. Вход в нее был защищен высокой стеной и массивными воротами из стали. Флот из пятидесяти трех кораблей должен был проплыть через эти ворота так, чтобы они успели захлопнуться за ними, отрезав вход фэйргам. Сейчас они медленно, со скрежетом, открывались, и промежуток между стеной и воротами становился все шире и шире. Изабо оглядывалась на морских змеев, несущихся на них с невероятной скоростью.
Длинные, гибкие, извилистые, как ужи, морские змеи были изумрудно-зеленого цвета, с небольшими головами, поднятыми высоко над водой. Вдоль их шей шел золотой гребень, а впечатляющие мягкие плавники обрамляли их разинутые челюсти и торчали из плеч, точно крылья. На шее, между двумя рядами плавников, сидели воины. Хотя морские змеи на немыслимой скорости ныряли и выскакивали из волн, они никогда не опускали в воду голову, поэтому воины если и оказывались в воде, то только по пояс.
Они подплывали все ближе и ближе, пока Изабо не стала различать клыкастые лица воинов, их увешанные ожерельями шеи, их длинные черные волосы, ниспадавшие по спинам. Вход в бухту был широко открыт, но судя по всему, морские змеи должны были отрезать их от него до того, как они успели бы до них добраться. Изабо сжала руку Дайда.
— Огонь! — скомандовал адмирал.
Боцман засвистел.
— Огонь!
Баллисту перевернули на левый борт и прикрепили к палубе. Она была сделана в виде огромного арбалета. Огромные дуги лука были натянуты, а тетивой управляла лебедка. Когда ее отпускали, она на огромной скорости выпускала отравленную стрелу. Изабо смотрела, как она просвистела над волнами и вонзилась в сверкающие чешуи одного из морских змеев. Огромное существо взвилось, крича от боли, снова бросилось вперед, потом внезапно забилось в агонии. Всадника сбросило в воду. Они видели, как он отчаянно пытается удержаться на плаву в хаосе волн, поднятых бьющимся хвостом, потом его смяло под извивающимися кольцами змея.
Морской змей умирал очень долго. Изабо уткнулась лицом в плечо Дайда, чтобы не видеть этого, а Мегэн сказала хмуро:
— Драконье зелье — грязная выдумка. Подумать только, что я спасла дракона от этой судьбы, негодуя на Майю, которая придумала этому зелью такое применение, а теперь сама же обрекаю на нее морских змеев. Да, война действительно делает нас черствыми.
Снова и снова с каждого корабля королевского флота били баллисты. Хотя один морской змей за другим гиб от смертоносного яда, фэйргийские воины все так же неслись к ним, крича и потрясая трезубцами. Как только противник оказался на расстоянии пушечного выстрела, пушки начали стрелять тяжелыми бронзовыми ядрами, и воздух наполнился зловонным черным дымом!
— Мы не успеем! — в отчаянии воскликнула Изабо, глядя, как одно ядро за другим падают в воду и тонут, не поразив цели. Пушки снискали себе печальную славу своей ненадежностью и не были приспособлены для использования против такой подвижной и быстрой цели, как морские змеи и кони-угри.
— Теперь им придется пускать в ход морской огонь, — мрачно сказал Дайд. Боцман уже выкрикивал приказы, и матросы поспешно выкатили бочки с морским огнем. Липкую жидкость с огромными предосторожностями закачали в стеклянные банки, которые плотно заткнули пробками и зарядили в мангонели. Морской огонь настолько легко воспламенялся, что никто не чувствовал себя в безопасности, применяя его, и поэтому его всегда приберегали как самое последнее средство.
Мангонели были большими катапультами, которые, как и баллисты, можно было возить по палубе. Банки с морским огнем зарядили в чашу и спустили ее, и она отбросила банки на четыреста футов от корабля. От удара об воду стекло разбилось, и вода мгновенно запылала. Все, находившееся в ста футах от этого места, загорелось. Даже нырнув под воду, нельзя было потушить пламя, ибо соленая вода была топливом для морского огня. Спасения от него не было.
Воздух огласился предсмертными криками зверей и фэйргов. Всюду клубился дым, и зловещие отсветы горящего моря играли на парусах, мачте и резной корме, заставляя лица горгулий и ангелов ухмыляться и гримасничать.
— Разворачиваемся, разворачиваемся! — заорал боцман, когда морской огонь погнало обратно на них. Моряки вытягивали канаты, а рулевой изо всех сил налегал на штурвал. «Королевский Олень» развернулся вокруг своей оси, паруса безжизненно повисли, а потом снова наполнились ветром. Изабо взглянула на левый фальшборт и увидела, что над ними нависают утесы, рядом с которыми высокие мачты казались просто ничтожными. Потом корабль пронесся через огромные ворота, увенчанные грозными изогнутыми шипами и укрепленные толстыми стальными листами.
Через борт на длинных веревках выкинули ведра, чтобы замедлить скорость галеона, и все якоря были сброшены. Все бросились на мачты спускать паруса, отчаянно пытаясь остановить стремительное движение корабля. Утес навис над ними. Изабо инстинктивно прикрыла руками голову, ожидая оглушительного грохота, когда корабль сядет на скалы. Вместо этого ее швырнуло на колени, и корабль еще раз сменил направление. Потом якоря легли на морское дно, и «Королевский Олень», содрогнувшись, замер.
Подъем по скале до Замка Забвения был долгим и трудным. Доннкан и Бронвин насчитали пятьсот восемьдесят шесть ступенек, крутых и скользких от постоянной влажности. Сначала они считали громко и с энтузиазмом, потом запинаясь и тяжело дыша, а под конец сердито и даже со слезами. У Изабо не хватало дыхания, чтобы отвечать, поскольку маленькая Ольвинна сдалась примерно после десятой ступеньки, а сидеть на руках у кого-нибудь из солдат категорически отказалась. Оуэна нес Лахлан, но он был намного сильнее, и у него были крылья, которыми он мог помогать себе. Часто он перелетал с одной площадки на другую, а мальчик крепко вцеплялся в него и визжал, то ли от испуга, то ли от восторга.
Большую часть тяжелого вооружения оставили на кораблях или в караулке в бухте, но бесчисленные мешки и бочонки пришлось поднимать на веревках и воротках. Энит и Мегэн поднимали точно так же, к немалой досаде Мегэн. Но ей все же пришлось признать, что подъем слишком труден для нее, и она сидела в брезентовой петле, с очень прямой спиной и мечущими молнии глазами.
С лестницы Изабо видела залив Забвения, где среди черных жирных хлопьев плавали обломки четырех кораблей и обугленные тела мертвых морских змеев, коней-угрей и фэйргийских воинов. Везде плавал дым. Изабо слишком устала, чтобы чувствовать что-то большее, чем оцепенение, но тяжесть племянницы на руках тянула ее вниз, пока ей не показалась, что она сейчас расплачется от изнеможения. В этот миг к ней подошел Дайд и взял Ольвинну у нее из рук, уложив спящую малышку к себе на плечо и протянув ей руку. Он улыбнулся ей и сказал:
— Почти дошли. Выше нос, моя красавица!
И Изабо почувствовала прилив энергии, который помог ей преодолеть последний пролет.
Они очутились на широком дворике, со всех сторон окруженном огромными стенами и дозорными башнями. На каждой полуразрушенной башне реял флаг Мак-Синна — золотая арфа на бледно-голубом фоне.
Замок Забвения был заброшен тринадцать лет назад, когда фэйрги выгнали Мак-Синна и его семью прочь в грозу. Морские обитатели сделали все, что могли, чтобы стереть крепость с лица земли. Но у них не было ни огня, ни стенобойных машин. Время и погода оставили на крепости куда больший отпечаток, чем это удалось фэйргам.
Большая часть самого замка лежала в руинах, превратившись в кучу замшелых валунов, среди которых там и сям виднелись обрушившиеся арки. Центральная башня была открыта небу, и огромный зал зарос травой и чертополохом, а лестница рухнула и рассыпалась на куски. Но крыши некоторых более мелких крыльев уцелели, и именно там Мак-Синн и его люди разбили лагерь, затянув дыры брезентом и выполов самые разросшиеся колючки. Больше всего труда было положено на ремонт внешних стен, которые снова стояли, высокие и крепкие, защищая от возможного нападения.
Двор был запружен людьми, которые наперебой приветствовали новоприбывших и помогали разгружать оружие и припасы. Изабо опустилась на бочонок.
— Зеленая кровь Эйя, ну и подъем! — выдохнула она. — У меня все ноги болят.
Лахлан сунул Оуэна ей в руки, поспешно сказав:
— Последи за ним секундочку, Бо.
Прежде чем она успела хоть что-то сказать, он зашагал через толпу, коротко кивая на каждый приветственный крик, хмуро оглядываясь по сторонам. Внезапно его лицо просветлело.
— Изолт! — воскликнул он.
Изолт только что появилась на вершине лестницы, ведущей в разрушенный замок. На ней были ее видавшие виды кожаные латы, волосы спрятаны под кожаным шлемом, одна рука висела на перевязи. Она увидела Лахлана, и ее лицо засияло. Она прыгнула с верхней ступеньки и спикировала вниз, прямо в его объятия.
Лахлан взмахнул крыльями и взмыл ей навстречу, и Ри и Банри встретились в воздухе, слившись в поцелуе. Она вытащила руку из перевязи, чтобы обеими руками обвить его шею, притянув его темную голову ближе. Долгое время они парили в воздухе, не замечая радостных воплей толпы, потом медленно-медленно опустились на землю. Крылья Лахлана окружали ее, скрывая из виду. Их губы встретились, слились, отстранились друг от друга, чтобы что-то сказать, потом снова слились. Он стащил с нее шлем, и длинные рыжие кудри рассыпались по его рукам. Ее пальцы ласкали его затылок, скользнули к его широким плечам, пробежали по спине. Потом к ним бросился Доннкан, пролезший сквозь отцовские крылья и прижавшись к ногам Изолт.
— Мама! — закричал он.
Глаза Изолт были мокры от слез. Она упала на колени, прижав его к себе и качаясь взад-вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46