В других обстоятельствах Бедир поставил бы парня на место. Но теперь он проглатывал все, и это указывало, насколько Владыке нужен Браннок.
Кедрин приметил пряжку, которую требовалось перестегнуть, отец же, повернувшись, пошел через двор, обмениваясь с воинами бодрящими словечками и при этом ненавязчиво проверяя, как они подготовились. Тепшен Лал, нарочито небрежный по отношению Бранноку, выпустил подлинней разноцветные шнуры, удерживавшие ножны на его поясе, и вскинул свой восточный клинок на плечо, укрепив так, чтобы удобнее было ехать. Слова кьо Кедрин едва расслышал:
— Владыка Бедир — могучий воин и великий государь, бродяга. Он заслуживает уважения.
Такие слова Тепшена Лала следовало счесть предупреждением и приказом, Браннок, похоже, его понял. Он кивнул, не убрав улыбочки с губ, и сказал:
— Я его достаточно уважаю, чужестранец. И жизнь уважаю. Ты уже ездил в Белтреван?
Тепшен, в свою очередь, явно счел ответ удовлетворительным, ибо покачал головой и произнес:
— Нет. Но я уже убивал людей.
Браннок воззрился на кьо столь же оценивающе дерзко, как недавно смотрел на Кедрина. Затем широко улыбнулся и сказал:
— Верю.
Тепшен Лал улыбнулся в ответ и промолвил:
— Будь осторожней.
Кедрин не был уверен, что понял их беседу до конца, но, похоже, они пришли к некоему соглашению, так как оба вернулись к своим лошадям и стали ждать Бедира. Владыка Тамура широким шагом вернулся обратно и задержался перед разбойником.
— Мы готовы.
— Хорошо, — и Браннок без дальнейших предисловий взлетел в седло.
Бедир молча последовал его примеру и осторожно провел своего коня мимо проводника, чтобы выехать впереди всех с внутреннего двора в крытую галерею. Преодолев освещенный факелами проход, колонна выбралась на широкую открытую площадку у северной стены Высокой Крепости. Там их ждал Рикол, вцепившийся правой рукой в рукоять меча и с неодобрением на худощавом лице. Бедир немного задержался, наклонившись, он принял протянутую руку военачальника и пробормотал несколько слов, которые Кедрин, старавшийся держаться поближе к отцу, не разобрал. Когда Бедир выпрямился в седле, Рикол повернулся и негромко отдал приказ солдатам, ждавшим у задних ворот. Факелы в один миг погасли, и трое стражей отодвинули тяжеленный засов, державший ворота. Еще двое распахнули створки, и Бедир возглавил отряд, выезжавший из крепости на Белтреванскую дорогу.
В тот же миг ночь наполнил рев Идре, не приглушенный более стенами крепости. Он разносился по ущелью, точно зов какого-то невообразимого зверя, где-то внизу река колотилась о почти отвесно вздымающиеся скалы, вздуваясь и ропща в лицо небу. Наверху, безразличный ко всему, висел тонкий серп молодой луны окруженный звездной свитой и полуприкрытый тонкой кисеей струящихся облаков. Кедрин поднял голову, и она закружилась, величина пропасти ударила по его чувствам — высота каменных стен была столь огромна, что небо казалось не более чем прорезью в этой непроглядной темноте. Оглянувшись, он увидел позади лишь темную массу Высокой Крепости, в этом обманчивом освещении она представлялась одним из скальных уступов западных Лозин, столь же несокрушимым, как и весь хребет.
Впереди принц мало что различал, кроме неясных силуэтов Бедира и Браннока. Владыка Тамура, как и все в отряде, нарядился в те же помогающие затаиться в лесу буро-пестрые кожаные одежды, что и разбойник. Бедир оговорился недавно, что он не ночной воришка, но Кедрин подумал, что все они сейчас уподобились ворам. По настоянию Браннока воины облачились в одежду, в которой нетрудно было слиться с лесом, укутали копыта коней, чтобы их не выдал стук металла по камню, закрепили свое снаряжение так, чтобы не звякнула пряжка и не лязгнуло оружие. Сейчас они вполне бы сошли за лиходейскую шайку, выскользнувшую из-за надежных стен, точно рой призраков. Принц поднял руку, чтобы вытереть с лица принесенные ветром брызги, и улыбнулся Тепшену Лалу, ехавшему рядом. Кьо наградил его краткой ответной улыбкой, затем повел подбородком: мол, внимание на тропу.
Кедрин опять стал глядеть вперед, глаза постепенно привыкали к потусторонней тьме ущелья. Они спустились под уклон от северной стены Высокой Крепости и ехали теперь точнехонько по Белтреванской дороге, сужавшейся по мере удаления от цитадели и вскоре ставшей лишь карнизом между горами и рекой. Пятеро в ряд умещались на тропе, по одну сторону которой высились Лозины, а по другую скалы отвесно обрывались к реке. Кедрин не мог оценить, какова глубина этого ущелья, но, судя по шуму воды меж каменными кручами, для бедолаги, который туда сорвется, вряд ли имелась надежда спастись. Принц представить себе не мог войско, варварское или чье угодно, преуспевшее при нападении на здешние крепости; такая дорога — верная ловушка для любой армии, достаточно безрассудной, чтобы сунуться в такую теснину. Мощные стены никого не пропустили бы в Три Королевства, а взять их штурмом было просто невозможно — защитникам надо было просто сидеть и ждать в своем безопасном укрытии.
И все же сейчас они покидают это укрытие, чтобы пробраться в Белтреван. Кедрин почувствовал, что по спинному хребту будто прошлись ледяные пальцы; на миг ему почудилось, будто нечто безымянное завозилось в ночи, слушая и выжидая. Он основательно прочистил горло, повел плечами, твердя себе, что это всего лишь глупые детские страхи, и сосредоточился на ровном шаге, заданном отцом и разбойником.
Они держали этот шаг, пока первый намек на зарю не сделал небо жемчужным. Отряд все еще не покинул узкой дороги, вьющейся близ реки. В течение ночи она стала понемногу спускаться вниз, и когда темнота уступила место рассвету, Кедрин увидел, что скалы вокруг больше не гладкие и нагие, но тут и там рассыпаются осыпями и кучами камней, среди которых тут и там пробивается кустарник, будто торчащие в небо указующие персты, кого-то в чем-то обвиняющие.
Браннок что-то сказал Бедиру. Владыка Тамура поднял руку, велев умерить шаг лошадей, чтобы позволить разбойнику выехать вперед. Тот свернул коня с тропы и начал пробираться лабиринтом каменных обломков.
К тому времени, когда дневной свет проник на дно теснины, отряд расположился в природном амфитеатре, образованном скальным выступом и множеством огромных валунов. Коням спутали ноги и пустили пастись: кое-какая скудная трава укоренилась здесь в землице, застрявшей среди камней. Люди приступили к холодному завтраку, затем завернулись в плащи, дабы переждать светлое время.
Выставили часовых. Кедрин, гордый, что отец назначил его в первую смену, вскарабкался повыше с луком и колчаном острых боевых стрел. Он сел на корточки спиной к валуну, жуя холодное мясо и следя, как солнце озаряет окрестности. Зрелище открылось унылое и безрадостное — вокруг был только суровый камень и низкие, истерзанные ветрами деревья. Тропа, которой они следовали всю ночь, скрывалась в ущелье, и теперь казалось, что он находится совсем один в унылой каменной пустыне. Позади громоздились Лозины, а таинственный белтреванский лес был заслонен хребтами пониже. Казалось невозможным, чтобы кто-то заметил их присутствие, но Браннок твердо настаивал: пока не начались леса, надо передвигаться только ночью. Бедир согласился, что это разумный подход, и теперь Кедрину только и оставалось, что сидеть и наблюдать. Он ответственно исполнял свой долг, противясь дремоте, а солнце поднималось все выше и наполняло теплом каменный лабиринт. Юноша видел, как в синей выси кружат коршуны, как небольшая кошка прошмыгнула на самом краю поля зрения, но больше ничего не заметил. Сменить его явился Тепшен Лал. Принц с благодарностью уступил ему место, вернулся в амфитеатр, закутался в плащ и почти мгновенно уснул.
Бедир разбудил его, когда между камнями пробрались тени. Небо все еще было ярко-синим, но нижние склоны гор уже погрузились в ночь. Кедрин поднялся, дрожа от вечерней прохлады и мечтая, чтобы они осмелились развести костер, достал из седельной сумы еще немного мяса и ломоть твердой походной лепешки. Он все еще жевал измученными челюстями, когда отряд оседлал коней и выехал во тьму.
Здесь речное ущелье расширялось и полоса неба над головой стала заметно шире, а ропот Идре ослабел, ибо русло сделалось просторнее. Тропа продолжала спускаться вниз, постепенно удаляясь от реки, и к тому времени, когда луна повисла прямо над головой, Кедрин начал различать на склонах впереди и слева от себя более высокие и близко стоящие деревья. В месте их новой стоянки росла роскошная трава, а саму поляну окружали высокие сосны. Браннок сказал, что копыта лошадей можно освободить от подушечек. Они все еще не разводили костер, и хотя по мере спуска с гор заметно теплело, плащи все еще оставались на плечах воинов, когда отряд приготовился есть и спать. Кедрину выпала более поздняя смена, но он не ухватился за возможность отдохнуть, а лежал, раскинувшись на траве и прислушиваясь к разговору Бедира и Браннока.
— Это ничейная земля, — услышал принц слова бродяги. — Леса начнутся завтра, и тогда уж ушки надо будет держать на макушке. Здесь мы вступим на земли Гримарда, и хотя это самые покладистые из варваров, сейчас они прикончат нас так же охотно, как и другие.
— Мне надо пройти дальше, — ответил отец. — Главная опасность исходит от племен Дротта и Кэрока, и как раз их передвижения меня беспокоят больше всего.
Кедрин услышал, как Браннок смешливо фыркнул. Затем проводник сказал:
— Если Орда восстала, я легко укажу тебе ее направление.
Солнечный свет омыл лицо Бедира, глядящего на север, словно бы желая задействовать дар, присущий только Сестрам, — проникнуть взглядом за пределы доступного. Лицо его показалось сыну вырезанным из крепкого дуба. Затем, став опять простым смертным, Владыка вздохнул, улыбаясь темнолицему бродяге.
— Возможно, они уже столкнулись, но я должен знать это наверняка.
Кедрина поразила необычная задумчивость этих слов. Браннок же испытывал иные чувства, он оставался совершенно трезвым.
— Если да, скоро узнаем. Вороны укажут.
— А если нет? — спросил Бедир.
— Тогда потребуется двигаться тише, — Браннок выплюнул не дожеванные мясные волокна и тщательно вытер пальцы о куртку. — И надо будет двигаться быстрее, если они нас увидят. Дротт и Кэрок вместе — это мысль, которая обернется бессонными ночами.
Теперь прыснул от смеха Бедир.
— Ты не кажешься особо встревоженным.
— Я смогу спастись. А насчет твоих ребят уверен куда меньше.
— Они прекрасные воины. — Кедрин услышал гордость в голосе отца. — Все.
— Я в этом не сомневаюсь, — отсутствие насмешки в ответе разбойника придало вес его словам. — Но мы толкуем кое о чем, чего не видывал ни один солдат с тех пор, как Коруин стоял против Друла. У меня мало времени вникать в премудрость Госпожи, Бедир Кайтин, не подвержен я и суевериям лесных племен, но если твои подозрения верны…
Голос его угас, и Кедрин ощутил, что вернулся тот холод, который он испытал прошлой ночью, еще более усилившийся от бедирова ответа:
— Впервые в жизни я молюсь, чтобы Сестры ошиблись. Но не думаю, что это так. Похоже, что-то серьезное творится в Белтреване, и я должен узнать — что.
— Если дойдет до самого худшего, что ты сможешь сделать? — голос Браннока был глух и мрачен под стать бедирову.
— Послать весть королю Дарру в Андурел, — услышал Кедрин, — чтобы он побудил к действиям властителей Кеша и Усть-Галича. Перекрыть Лозинский проход и задержать Орду, пока Дарр не соберет войска. Предупредить Сестер в Эстреване, если они еще не в курсе. Биться.
— Против Ашара?
— Против Ашара и любых демонов, каких он пошлет в поддержку своим любимцам. А что еще?
— Бежать, — предложил Браннок.
— Куда? — в голосе Бедира таилась горечь. — Я не мыслю о бегстве из Тамура и не могу так поступить. Если Орда восстала, Три Королевства должны биться, поднимет Орда нечестивое знамя Ашара или нет.
— Если Ашар с ними, вы встретитесь больше, чем с Дроттом и Кэроком, — предупредил Браннок. — Уже эти два племени — великая сила, но Великий Союз обнимет также Ят, Вистрал и Гримард. Это больше бойцов, чем когда-либо видал мир.
— Ничего другого нам не остается, — ответил Бедир. — Неужели мы преподнесем наши Королевства им в дар?
В раздавшемся смехе Браннока не содержалось издевки. Скорее, как показалось Кедрину, в нем угадывалось уважение:
— Нет, ты поступишь так, как подобает воину.
— А ты? — спросил Бедир. — Что сделаешь ты, когда обещание будет исполнено, и ты поручишь прощение?
— Что сделаю? — Браннок опять усмехнулся. — Да это просто наживка, чтобы подразнить Рикола. Меня забавляет, когда твой верный военачальник встает на носки. А знание, что я разгуливаю свободно с благословения самого Владыки Тамура, заставит старого волка хорошо попрыгать!
— Ты уклонился от ответа. Что ты станешь делать, если Орда пойдет на юг?
Кедрин пошевелился, как бы ища более удобное положение, а на самом деле, чтобы лучше видеть лицо разбойника. Браннок ответил:
— Отец мой родом с реки. Его отец был тамурцем, а мать — кешиткой. А моя мать происходит из Вистрала. Я провел половину жизни в Белтреване, а другую половину — в Трех Королевствах. Кривда не ограничивается Белтреваном, а правда — Тремя Королевствами. Но здесь я с тобой. Ашар — это бесспорное зло, и я не хотел бы жить в мире, где служат ему.
Искренность прозвучала в этом голосе и отразилась на смуглом лице. Кедрин увидел, как Бедир улыбается в ответ.
— Не уверен, что ты сможешь обороняться в одиночку, Браннок. А если что-либо начнется, то в первую очередь с осады Лозинских Крепостей.
— Ты хочешь сказать, что для меня у вас нет места? — спросил разбойник с лицом, посуровевшим от гнева и гордости.
— Нет, — поспешил его разуверить Бедир. — Я говорю о том, что от тебя будет куда больше толку в иных делах, в которых ты более искусен.
— Я умею убивать, как лучшие из твоих людей, — скромно признался разбойник. — Могу пойти туда, куда мало кто отважится заглянуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61