— Конечно... — В глазах Энго старику почудилась скорее печаль, чем озабоченность. — Большие деньги всегда отыщут лазейки в слабые души. Имперским осведомителям, впрочем, здесь даже усердствовать особо не понадобилось: ваше послание на имя короля, участие в дворцовом приеме, десятки чиновничьих глаз в Канцелярии, Иностранной Палате... Всякий любопытствующий мог войти в курс ваших, сир, намерений.Совершенно оторопевший Бентанор развел руками:— Но... как же... мы ведь хотели...— Как лучше, — кивнул Магистр. — Понимаю, сир, и не собираюсь порицать. Некоторые меры предосторожности мы примем сами, об остальном заботиться вам: никаких лишних слов, никакого победного ликования. Повезете наших людей, будто контрабандный товар, крадучись, тайком. С ними я еще поговорю отдельно, вам разъясняю сейчас.— Ясно, мессир. — Старик опустил седую голову. — Но многие друзья... осведомлены уже...— Басо и Дейга? Им тоже все растолкуют. Это порядочные люди, способные внять доводам разума. Будь по-другому, в ворота Ней-Тезы им бы не въехать.— То есть... у нас еще есть шанс остаться незамеченными?— Надеюсь, что да, иначе не отпускал бы вас обратно. И не переживайте, сир, пока достаточно лишь усиленной осторожности. Пройдемся?Они спустились с веранды в сад, изящный и пустынный, неторопливо двинулись между отороченных заледеневшим снегом слив.— Каково ваше нынешнее впечатление о хардаях? — прервал продолжительное молчание Энго. — Не поздно отказаться от своей просьбы.— Ни в коем случае. Ваши люди, бесспорно, великолепны, мессир. Редко встретишь такое совершенство в своем деле.— Имеете в виду ратное искусство? Ну, я, пожалуй, не сказал бы, что оно является нашим основным делом. Правильнее будет все же считать хардаев воинствующими монахами, нежели философствующими воинами.— Однако жизнь ваша при этом отдаленно напоминает монашескую.Магистр усмехнулся:— У нас действительно нет обетов и заповедей, богослужений и молитв, но разве это главное? И не в оценке ли формальной, обрядовой стороны веры вы, господин Иигуир, разошлись с отцами Церкви? Становление хардая — это прежде всего работа духа, самозабвенный прорыв к Истине... Разве не тем же должны заниматься в настоящих монашеских общинах? По-моему, очень похоже.— Тогда в чем же, наконец, суть вашей веры? Я постоянно ощущаю, что понимание где-то рядом, но так и не смог уловить его. Рассудок, вероятно, стареет.— В чем суть? — Энго покачал головой. — Хороший вопрос, сир, только не знаю, что вам и ответить. У нас говорят: «Пока не постигнешь, не поймешь».Иигуир удивленно поднял брови:— А эта... медитация... Она заменяет вам молитву?— Не больше, чем любое другое занятие. Просветление одинаково доступно и медитирующему, и сражающемуся, и подметающему пол. К тому же я бы это сопоставил скорее не с молитвой, а с прямым духовным слиянием с Богом... однако боюсь окончательно вас смутить. Если же нужно услышать что-то похожее на постулаты, то примите, например, следующий: «Не разделяй».— И что он означает?— Не следует выделять никакой предмет из целостной картины мироздания. А прежде всего не нужно выделять самого себя. Слейтесь с окружающим миром и живите в нем... будьте им...— Вы против осознания себя как личности?— Человек должен осознать себя личностью, хотя... — Энго помолчал, — ему и не следует делать этого. Впрочем, точно так же можно продолжить каждое из моих предыдущих рассуждений.Увидев совершенно обескураженное лицо гостя, Магистр рассмеялся:— Не стоит расстраиваться, сир. Не у вас одного возникают сложности с пониманием нашего образа мысли. На Диадоне давно в ходу присказка «бессмысленно, как спор с хардаем». И любые объяснения... Не обижайтесь на сравнение, сир, но как объяснить слепому от рождения красоту подлунного мира? Затратив массу усилий, можно описать в подробностях каждый предмет вокруг, каждый камешек и снежинку, однако, что есть «красота», человек все равно до конца не осознает. Тут необходимо сперва прозреть.— Поймите меня правильно, мессир. Я расспрашиваю вас не из досужего любопытства. Предполагаю, что подобное изменение сознания предстоит перенести и моим мальчикам?— Конечно. А это по-прежнему вас пугает?— Не то чтобы пугает... — замешкался Иигуир. — Но если бы можно было как-нибудь обойтись...— Едва ли так получится. — Хардай усмехнулся. — Понимаю ваше стремление, мессир, сохранить у детей веру отцов, но... едва ли. Просто научить обращаться с мечом — значит не передать им и четверти мощи хардаев. Вдобавок... нам любопытен сам подобный опыт.— Интерес, выходящий за рамки военной политики?— Безусловно, мы заинтересованы в организации очага сопротивления в тылу врага. Также не буду скрывать — отправляющимся с вами хардаям лучше пожить какое-то время на чужбине. Но кроме того... Видите ли, господин Иигуир, просветление, или Нейдзи — «дух воды», постигается в любом деле, совершаемом человеком, в любом месте и в любое время. «Не видящий света в песчинке не увидит его и в райских кущах», — как говорили Великие. Однако наше учение, хоть и живет уже много веков, никогда пересечь пределы Диадона не пыталось.— Хотите проверить, удастся ли учению пустить корни и на Срединных Островах. Я правильно понимаю?— И это в том числе.— А если обучение не будет проведено в полном объеме, оно лишится вашего интереса? Вы вправду полагаете, мессир, что столь необычные убеждения способны широко распространиться у нас, в стране, давно и глубоко преданной Единому Творцу?Энго пожал плечами:— Едва ли. Скорее всего, через одно-два поколения в Гердонезе вовсе о них забудут. Если, конечно, еще раньше об этом не позаботится Церковь. Может, чуть-чуть растворить дверцу, ведомую нам... Круг адептов Нейдзи, сир, никогда не был слишком широк, даже в лучшие годы охватывал лишь несколько тысяч человек. Вероятно, Нейдзи и не свойственно становиться религией народов. Культ Вин-Шу, а затем единотворчество справились с этим куда успешнее.— И вас это не расстраивает? — внимательно посмотрел на собеседника Иигуир.— Нисколько. Ведь мы нашли свой путь, показали его возможности. Для искателей Истины он будет отныне всегда открыт.— Многие считают, — сказал, помолчав, старик, — что я все на свете знаю. А вот между тем на закате жизни сталкиваюсь с непонятным и удивительным мировосприятием.Магистр улыбнулся:— Послушайте, о чем станут говорить наши наставники с детьми, сир, и, надеюсь, кое-что для вас прояснится. Человеку, заявившему о присутствии Бога в каждой душе, это должно быть по силам.— Но не окажется ли это слишком сложным для детей?— Напротив. Учение Нейдзи вовсе не является оторванной от жизни, умозрительной конструкцией. Не успевший закостенеть в догмах и традициях ребенок воспримет его легко и естественно. Куда больше трудностей может ожидать ваших подопечных в случае победы.Иигуир удивленно поднял голову, а Энго продолжал:— На Диадоне, сир, хардаи защищены не только законами и военной мощью, но и вековым почитанием, преданиями, доверием народа. Нас уже немногие понимают, однако большинство все еще уважает. Ваши же воспитанники, господин Иигуир, рискуют остаться чужаками в собственной стране... И вообще, подумайте серьезно об их дальнейшей жизни. Освобождение Гердонеза не должно стать единственной целью бытия, иначе, достигнув ее, они зависнут в пустоте. Впрочем... Глава 14 — Надеюсь, обратный путь получится приятней дороги сюда, — бурчал Левек, щурясь от яркого, по-февральски стылого солнца. — Еще две-три недели, скажу вам, и море опять забуянит.Иигуир обернулся к нему:— Тогда, уважаемый капитан, боюсь, я окончательно утрачу вкус к дальним странствиям.Грязно-серая, растерявшая белоснежные краски пристань прощалась с гостями. Лишь два месяца назад они явились незнакомцами в эту страну, а теперь их уже провожает небольшая группка друзей и целая толпа зевак. Отдельные фигуры слились в сплошную рябь, и, только напрягая зрение, Бентанор смог различить двоих: Басо, их верного проводника, и Эскобара. Перед самым отъездом из Ней-Теза офицер неожиданно объявил о решении остаться на Диадоне:— Поймите, мессир, из наших мальчишек могут вырасти воины, которых еще не видел Гердонез! Бог знает, что они окажутся в состоянии свершить. И как я стану во главе этой армии? Недостойный даже мизинца любого из своих солдат! Лет через десять они будут готовы, тогда вернусь и я. И, клянусь Небом, сам откажусь от командования, если хоть в чем-то уступлю!— Сила полководца вовсе не в умении рубиться на поле, друг мой, никто не потребует этого и от тебя, — вяло пытался возражать Иигуир, но Эскобар не слушал, вдохновенно размахивая руками:— Я уже говорил с Верховным Магистром. Хардаи согласны обучать меня здесь.— Но ты далеко не ребенок, Коанет. Будешь петь на площадках чудные песни рядом с местными мальчишками?— Если потребуется — буду, мессир! А кроме детей, здесь учатся также и некоторые офицеры королевской армии. Конечно, они не достигают обычно уровня настоящих хардаев, только у меня имеется веское преимущество — я точно знаю, зачем мне это надо. И полезу из кожи вон, чтобы обыденность превзойти!Хоть и ошеломила Иигуира внезапная новость, слишком настаивать он не счел возможным. Несколько раз заговаривал на эту тему по дороге в Гайшат-Ру, однако Эскобар был столь непреклонен, столь горел желанием начать осуществлять свой план, что старик, наконец, смирился. Стало понятно — данную идею офицер вынашивал еще с первой их беседы, ради нее отправился в трудный путь, а потому теперь готов платить любую цену. Упоминание об Элине заставило его помрачнеть, но не более того.
При отплытии на борту корабля не досчитались и Крисгута, история с которым опять-таки свалилась на голову Иигуиру нежданно-негаданно. Два дня назад после ужина старик поднялся в свою комнатку на верхнем этаже дома Дейги в Гайшат-Ру. Запер дверь, затеплил новую свечу, укрепил ее рядом с образком Великого Пророка. Не самое удобное место для молитв, но ему остро необходима была тогда хоть такая поддержка. Когда поворачивался, заметил неподалеку некий сгусток темноты. Присмотрелся внимательнее. И обмер: на краю его кровати сидел человек! Бесформенная черная одежда почти растворялась во мраке, белело только лицо — немолодое, морщинистое, с небрежно обстриженной бородой. И пугающе спокойное.— Кто... — Бентанор продавил подкативший к горлу ком. — Кто вы?— Не бойтесь, господин Иигуир, — глухо отозвался незнакомец, ухмыльнувшись. — На эту минуту можете считать меня своим другом.— Друзья так в гости не приходят, позвольте заметить! Как вы проникли в комнату? Знаете мое имя? В таком случае, не назовете ли ваше?— Не назову, — буркнул странный визитер. — Настроения нету болтать попусту, да и времени тоже. Просто один из хозяев здешних мест.— Хозяев? Вы дворянин? Хотя нет... — Старик, приблизив лицо, заглянул в смеющиеся глаза. — Неужели хардай?— Ловко вы навострились, сир, нас определять. Ладно, охотник я, не слыхали? Попросите вашего Басо как-нибудь вечерком рассказать байку о леших, там неплохо изложено.— Я лучше позову сейчас самого Басо. И еще толпу народа, включая ваших собратьев. Помешаете?— Зачем? — Незнакомец фыркнул. — Хардаи меня все равно не тронут, остальные — подавно. Вас же, сир, глушить мне резона нет — просили с вами поговорить, а не избивать.— Кто просил?— Хонан. Сомневаетесь, гляжу? «Заявившему о присутствии Бога в каждой душе это должно быть по силам». Его слова?Иигуир едва удержался, чтобы не перекреститься.— Но вы никак не могли этого слышать! Святые Небеса...— Я и не слышал, он сам сообщил. На крайний случай.— И что же за случай такой приключился?— Да-а... — отмахнулся визитер, — ничего выдающегося. Лишь должен уведомить, сир, что дальше вам предстоит странствовать без своего верного слуги. Крисгут, кажется?— А что с ним такое? Тоже решил остаться на Диадоне?— Вроде того. Чертовски, скажу, ловкий паренек, даром что спина колесом.— Ну... могу я хотя бы поговорить с ним предварительно? Как-то с трудом верится...— Я же объяснял, сир, — мальчонка попался очень ловкий. Потому и не уцелел.— Как?.. — Иигуир запнулся на полуслове. — Что вы хотите сказать? Где он?!— В надежном месте, не беспокойтесь. До рассвета вывезу его за город, куда-нибудь в подходящий лесок...— Он что... мертв?— Абсолютно, — кивнул незнакомец, не растерявший ни капли спокойствия.— Подождите, подождите, сударь! — Старик провел ладонью по вспотевшему лбу. — Это бред какой-то. Вы так вот сидите и бесхитростно рассказываете мне, что убили Крисгута?— Удивляет? Сам недоумеваю, зачем Верховному потребовалась эта беседа. Пропал бы гаденыш в ночном городе без следа, и никаких хлопот.— Это вы о Крисгуте?!Взглянув на Бентанора, хардай скривился:— Хорошо, сир, давайте по порядку. Куда вы отпустили бедолагу нынче вечером?— Ну... он говорил о какой-то знакомой, кажется... рыночной торговке, отпросился буквально на пару часов... навестить...— Вот-вот, он навещать и бросился. Только вряд ли Гаруи когда-либо торговал на рынке или заигрывал с юношами, нам он больше известен в качестве давнишнего и надежнейшего прихвостня мелонгов.— Да при чем тут какой-то...— При том, что именно к дому Гаруи поспешил ваш милый слуга, господин Иигуир. И не перехвати его я, обязательно бы туда попал.— Здесь какая-то ошибка, поверьте... — выдавил старик.— Не поверю. В первый раз Крисгут посетил Гаруи, чуть только ваш корабль достиг Гайшат-Ру. Незнакомые места, чужой язык, парнишка малость заплутал и лишь потому оказался нами замечен. Действительно, очень ловкий чертенок... был, даже сейчас живьем не дался.— Зачем... Зачем Крисгут туда?..— Мы тоже до поры не знали, однако точно выяснили, что с хозяином дома беседа получилась долгой. Стали наводить справки о странном ночном посетителе. Подозревали даже вас, сир, пока не выяснилось, каким путем этот подарочек угодил в компанию гердонезцев.Иигуир без сил опустился на другой край кровати:— А... что такого?— Овелид-Кун весьма далек от нас, — ответил охотник, — тем не менее некоторые важнейшие сведения, сир, доходят и оттуда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47