— Нет. Не возьму. Такие вещи не любят менять хозяев, и я не уверен, что, взявшись за рукоятку, останусь цел. Не зря же нож прятался от меня — ведь я так и не смог разглядеть его среди вещей сабиры, а они не столь многочисленны.— Тогда мне нечем расплатиться, — призналась я.— Достаточной платой будет память сабиры. Если с того момента, как караван покинет поселок, ты забудешь о его существовании, то свой долг можешь считать полностью оплаченным, — после некоторых раздумий сказал Айс.— По рукам. Надо дать клятву или еще что-то?— Слово сабиры — закон, — ритуальная фраза послужила мрачной точкой в финале вечера.Целую ночь, проворочавшись на жестких досках, я обдумывала услышанное. Вопросов оставалась уйма, один важнее другого. Одно ясно точно — больше никаких прогулок по поселку: дразнить этих «гусей» не только глупо, но и опасно. Уверенности в том, что Айс сможет меня защитить, не было и в помине. Конечно, вечерняя беседа несколько сгладила впечатление от подслушанного разговора, но осадок остался. Во всяком случае, в ушах до сих пор звенел холодный голос оборотня, спокойно перечисляющий причины, по которым меня пока нужно оставить в живых. * * * Время в поселке тянулось медленно, словно занудная телепередача про быт и нравы народов Чукотки. Ареал моего обитания теперь ограничивался лачугой, кузней и территорией в двадцать метров между первым и вторым. Я, со скорбным выражением на морде, бродила между этими двумя доступными объектами, изо всех сил придумывая занятие. Как всегда, занятие пришло само. В тот момент, когда я уже была готова взвыть от скуки, в деревню вернулась стая.Волки не жили здесь постоянно — еды в поселке и на равнине не было, и им приходилось отмахивать целые лиги льда, до ближайшего леса, который располагался восточнее Крата, во владении одного из местных баронов. В тех местах была хорошая охота, словно все зверье, не способное выжить на пустоши, эмигрировало именно туда. Правда, егеря в тех лесах тоже водились, и в немалом количестве.Волки появились, когда я в сотый раз отмеривала злосчастные метры от двери дома до кузни. Подбежали, деловито обнюхали кроссовки (другой обуви для меня так и не нашлось), ткнулись мокрыми носами в коленки и, чуть побродив по окрестностям, прочно обосновались рядом с лачугой. За что, естественно, были вознаграждены бутербродами. Этот кулинарный изыск пришелся им по вкусу — никогда бы не подумала, что волкам так понравится сыр. Но на безмясье и пошехонский прокатывает. Теперь у меня появилась компания: клыкастая, разношерстная, зато теплая и непридирчивая.Целых три дня я была сама не своя от радости. После недельного пребывания в поселке, где взгляды жителей были холоднее льда под ногами, это мохнатое, вечно грызущееся безобразие показалось мне просто изысканным бомондом. Я рассказывала волкам истории, они делали вид, что внимательно меня слушают, а сами втихую совали носы в карманы куртки — мало ли, вдруг там остался забытый кусочек чего-нибудь вкусного? Я упражнялась в парикмахерском искусстве, расчесывая особо пушистому экземпляру шерсть — экземпляр терпел, увлеченно поглощая сыр. В общем, картина из «Полосатого рейса», только вместо тигров, корабля и дрессировщицы — волки и пакетик с бутербродами.Айс против таких забав не возражал, хотя посматривал настороженно: может, боялся, что «сабира обидит звериков».После той, на редкость долгой беседы, оборотень почти не разговаривал, видимо израсходовав зараз полугодовой запас слов. Я тоже не напрашивалась — что мне, больше всех надо?А потом стая ушла. По-английски, не прощаясь. И снова потянулись долгие, как расстояние от пункта А до пункта Б, дни. Я украдкой выцарапывала на досках кровати палочки, отсчитывая каждые сутки. Когда накапливалось четыре царапины, я наискось перечеркивала их пятой.Стая приходила еще дважды, но ненадолго: на одна и на два дня.К концу третьей недели, я, как всегда, отсиживала положенное до ужина время в кузне. От нечего делить начала планомерно давить на уши Айсу, чтобы он научил меня работать с металлом. Оборотень вытерпел полтора часа моего занудного нытья, а потом сказал, что я могу делать все, что мне вздумается — железо, горн и инструменты в полном моем распоряжении, только он снимает с себя всякую ответственность за травматизм на производстве.Подойдя к делу со всей серьезностью, я выбрала из кучи железного лома маленький брусок, долго его разглядывала, припоминая порядок действий, потом вздохнула и принялась за дело. Первый ожог я заработала уже на начальной стадии эксперимента, пытаясь расплавить железо в горне. Второй — во время увлекательного извлечения оного оттуда же. Третий, правда, уже не ожог, а синяк — уронив на ногу самый громоздкий из молотов.Айс флегматично наблюдал за этим шоу. Советов не давал, но и не хихикал, когда я в пятый раз промахивалась молотком по раскаленной полоске металла.Когда плод моего труда остыл, Айс внимательно осмотрел получившееся и, немного подумав, сказал что на этой штуке можно сколотить неплохое состояние, если сдавать ее в аренду мамашам, чьи дети никак не хотят укладываться спать, игнорируя сказка про буку. Потом добавил, что показывать это можно только психически сильным детям, а то у слабеньких есть все шансы впасть от моего произведения искусства в летаргический сон. Критику я перенесла стойко, понимая всю ее справедливость, но экспериментов на кузнечном поприще не оставила.Теперь я выбрала иную тактику: перед каждым действием я долго советовалась с Айсом, доводя последнего до состояния кипения. Потом подбегала еще трижды, чтобы уточнить детали, и только затем выполняла какое-то примитивное действие. Через пару часов такой «работы» оборотень был готов, наплевав на «Кодекс Истин», придушить меня немедленно, не отходя от кассы. Понимая, что еще чуть-чуть, и его нервы не выдержат, я благополучно отваливала в сторону, рассыпаясь в благодарностях. Поддразнивать Айса таким способом было сплошным удовольствием.День прихода каравана приближался. В деревне началось броуновское движение оборотней: они увязывали готовый товар в тюки, укладывали его на приземистые деревянные сани, проверяли крепость полозьев. Айс тоже участвовал во всей этой суете, бросив меня на произвол судьбы. Оставалось лишь издалека наблюдать за этими приготовлениями, свято соблюдая данную самой себе клятву — в поселок ни шагу.Ровно за сутки до предполагаемого события, после того, как все было упаковано, приторочено и уложено в штабеля, в деревне воцарилась тишина. Со стороны могло показаться, что поселок вымер: пустынные улицы, по которым гуляет лишь ветер; затемненные окна домов; осиротевшие без дыма трубы кузен.В тот вечер Айс явился позже обычного: вместо традиционного приготовления ужина буркнул что-то невнятное и забился в самый дальний угол.— Что стряслось?— Ничего, что может обеспокоить сабиру, — глухо проговорил Айс.— Я сама могу решить, что меня может беспокоить, а что нет! — И как этому существу удается выбить меня из колеи всего одной фразой? Прямо загадка века. — Просто спрашиваю, не случилось ли чего?— Нет. Не случилось. Все в полном порядке, — Айс свернулся в углу клубком, уткнувшись лбом в колени, и закрыл глаза, демонстрируя полное нежелание продолжать разговор.— Слушай, я же не слепая! Ты можешь по-человечески объяснить, что происходит?! — только закончив фразу, я поняла, что сморозила глупость.— По-человечески сабире все объяснит стражник из баронской дружины, — оборотень наградил меня презрительным взглядом и снова отвернулся.Все дальнейшие попытки его разговорить были так же бесплодны, как паротерапия, примененная к покойнику. Пришлось смириться с тем, что в последний день моего пребывания в поселке завершится столь неприятно.Подкинув в печную топку песка, я забралась на кровать и сердито задернула за собой шторку.«Вот и повечеряли! Как бутерброды трескать, он завсегда готов, а как разъяснить, что случилось — так фиг. Уеду! Честное благородное, уеду! Потом сам же скучать будешь!», — успокоив пламенной речью травмированную гордость, я закуталась в шкуру и попыталась уснуть. Впрочем, удалось это только спустя пару часов — мешали умные мысли, которые решили, что сейчас самое время их думать.Разбудил меня странный звук: словно кто-то тихо шептал мне на ухо. Реакция у меня отличная даже спросонья: подпрыгнув на кровати, я приняла стойку для боевого визга. Но звуковую атаку пришлось отложить — в радиусе лежанки не наблюдалось достойных ее объектов. Отодвинув шторку, я высунулась для контрольной проверки. Снаружи ждало полнейшее разочарование — никаких таинственных шептунов, только мерцающий за печной заслонкой песок и сопящий в углу оборотень. Определив явление в разряд галлюцинаций, я вновь забралась под шкуру с твердым намерением проспать до утра. Не тут-то было! Стоило мне закрыть глаза, как загадочный шепот вернулся — еле слышный, но назойливый, как комар. На миг мне показалось, что я опять ночую у зеленого костра в ненормальном лесу. Пришлось открыть глаза — шепот благополучно исчез, прихватив с собой остатки сонливости. Такой бодрой я не чувствовала себя уже давно.— Ну, не свинство ли? — спросила я у дощатого потолка. Потолок молчал, признавая мою правоту.Через три минуты, я, уже полностью одетая, осторожно кралась к двери, разумно решив, что если не удается уснуть, то не стоит терять время на некомфортабельной кровати, а лучше потратить его с пользой — например, устроить себе внеплановую экскурсию по поселку. Вороний нож я прихватила с собой, так, на всякий случай. Айс беспокойно шевельнулся, когда дверь скрипнула, но просыпаться не надумал. Или сделал вид, что его мало волнует, куда я собралась посреди ночи. Зная вредный характер оборотня, скорее правдиво второе.Прогулка по сонной деревне ознаменовалась двумя событиями: во-первых, я ухитрилась поскользнуться и поставить очередной синяк на многострадальной коленке, а во-вторых, найти около одной из кузин изогнутый кусок железа, который когда-то был ножом.Тихо проклиная собственную глупость, заставившую меня шляться по холоду, когда все порядочные люд... тьфу ты, оборотни спят, я вышла к окраине поселка. Здесь стояли доверху груженые сани, уже полностью готовые к отправке. Заглянув пол одну из шкур, укрывавших товар, я увидела увязанные меж собой серпы, а чуть дальше поблескивала в слабом звездном свете работа Айса — два огромных двуручных меча и четыре клинка поменьше. Оружие было заботливо отгорожено от другого товара сплетенной из ивняка стенкой. В остальных санях — части какого-то огромного механизма, каждая шестеренка которого была размером с мельничный жернов. Интересно, как все это выглядит в собранном состоянии?Продолжить осмотр для составления более детального образа мне не удалось — отвлек легкий звук. Словно кто-то царапал лед лапой. Вслед за этим раздалось жалобное поскуливание и снова тишина.Я обошла сани в поисках источника звука, на всякий случай заглядывая под них. Скулеж повторился где-то левее, но теперь к нему примешивалось легкое позвякивание.— Эй! — кричать пришлось шепотом, чтобы не перебудить население поселка. — Ты где?Снова царапающий звук.Волк. Наверняка из той стаи, что квартировала рядом с домом Айса. Увидев меня, он коротко рыкнул и попятился. Каждый его шаг сопровождало все то же легкое позвякивание.— Эй, ты чего? — тихонько спросила я, стараясь подойти ближе.В ответ волк оскалил зубы, вздыбил шерсть на загривке и присел, словно готовясь к прыжку. Из-за отсутствия нормального света мне удавалось разглядеть только отливавшую серебром шкуру и мерцавшие зеленью глаза.— Тихо, тихо. Ты чего развоевался? — я осторожно двинулась вперед, по ходу неся всякую успокоительную чушь. — Разве порядочные волки так себя ведут? Тише, не надо рыкать. Давай я принесу тебе сыра. Ты же любишь сыр? Конечно, любишь. А если он еще и с маслом...Таким образом, беспрерывно болтая, мне удалось приблизиться еще на метр и наконец-то разглядеть то, что изначально ускользнуло от моего внимания. Волк был привязан, вернее, прикован к паре саней. Две толстые цепи крепились к полозьям, темными змеями вились по льду и заканчивались на широкой полосе ошейника, обхватывавшего горло волка.— Тише! Сейчас придумаем, как снять с тебя эту штуку, — мне как-то в голову не пришло, что оборотни сделали это специально. Они относились к волкам, как к равным — никакого разделения на хозяин — питомец не было.Стараясь держаться от взбешенного зверя на расстоянии, я залезла под сани. Цепь крепилась на толстое металлическое кольцо, одетое на полозья. Снять ее, не имея под рукой особой ножовки или сварочного аппарата, не представлялось возможным.— Так-с, пойдем другим путем, — процитировала я вождя, выползая из-под саней. Волк прекратил рычать и стал с интересом наблюдать за моими странными действиями. — Если гора не идет к Магомету, значит, ее неласково позвали...Я постаралась как можно крепче упереться ногами в лед, и, подсунув плечо под толстую деревянную рейку, приподнять сани. Эффект был такой же, как если бы я попыталась взять на рывок слона. То есть нулевой — сани даже не шелохнулись.Волк жалобно тявкнул и натянул цепь.— Спокойствие, только спокойствие. Дай-ка я на ошейник гляну, может, его можно разогнуть. Негоже такому красивому зверю носить собачьи побрякушки. Тише, я добрая и безопасная, проверено электроникой. Не надо скалиться, и так вижу, что визит к стоматологу тебе не грозит. И шерстку опусти. Вот, хороший мальчик.Воркуя, как голубь в брачный сезон, я все-таки добилось того, что волк подпустил меня на расстояние вытянутой руки. Теперь предстояло самое сложное: осмотреть ошейник, ухитрившись сохранить в целостности конечности.Волк настороженно наблюдал, иногда порыкивая для острастки. Я медленно присела на корточки и вытянула вперед руку, готовясь в любой момент отпрыгнуть в сторону.Зверь, чуть двинувшись вперед, осторожно обнюхал сначала ладонь, потом рукав куртки.— Вот и умница, а теперь дай глянуть, что тебе за цацку на шею навесили?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33