очаровательного и по-детски жестокого.
Данила был сильным человеком. Он сумел оторвать взгляд от этих дымчато-серых глаз и смотрел туда, где из ночного облака прически выглядывало тонкое ушко – изящное как лепесток лунного цветка, с маленькой огнистой каплей на мочке. Данька мгновенно узнал эту крошечную звездочку – и уже не стал искать глазами мочку второго уха: он знал, что не найдет там ничего, кроме едва заметной дырочки, словно от укуса кровососущей стрекозы.
– Смеяна…
Прозрачно-серые глаза снова нашли его взгляд в полумраке.
– Ты узнаешь меня? Милая моя Смеяна, ты узнала меня? – проговорил Данила, не чуя собственного голоса.
В наступившей тишине стало слышно, как в сенях ворочается в груде рваного тряпья страшный полуночный оборотень Вретень. Скрипнула скамья – Свищ шевельнулся на лавке, когда Смеяна едва заметно покачнулась на нижней ступеньке лестницы, – мертворожденная тень улыбки скользнула по губам пушистого зверька. Стальной взгляд из-под ресниц блеснул в лицо Данилы – и погас: она закрыла лицо обеими ладонями и медленно опустилась на ступени, подгибая под себя длинные ноги. Уперлась подбородком в согнутые колени – поток черного шелка залил лицо и ладони, осыпаясь локонами на грудь.
– Смеяна, сокровище мое! – В тишине неловко прозвучал голос встревоженного Скараша. – Что с тобой? Ты узнала его?
– Узнала ли я его?! Вы еще спрашиваете! – Тонкое смеющееся лицо разом вынырнуло из взметнувшегося облака волос. Смеяна в веселом изнеможении откинулась затылком к стене: – Да я не верю своим глазам! Это невероятно… Разумеется, я узнала его!
Щеки ее мгновенно потемнели от взволнованной крови, и из-под верхней губы заблестели влажные зубы…
– Это же Данька Коваль! – Тонкая рука, затянутая в черную кожу, лениво разогнулась, указывая на Данилу красивым пальцем с золотым ободком перстня поверх перчатки. – Мы искали его несколько дней, а он сам к нам пришел! Что за удивительная встреча…
И после короткой паузы, по-прежнему сквозь смех:
– Это счастливая встреча, Свищ. Даже не сомневайся. Можешь оторвать ему голову прямо сейчас.
Нет, Данила не побледнел. И сердцу не стало тесно в похолодевшей груди. В очередной раз его спасло странное ощущение – абсолютная уверенность в том, что он неуязвим. Что-то должно прийти на помощь, какая-то случайность вот-вот изменит ситуацию в его пользу и сделает победителем… Поэтому он не стал нащупывать за голенищем сапога небольшой ножик с костяной ручкой, не захотел выпрыгивать в окно, выбивая головой прикрытые ставни. Просто улыбнулся и выдержал паузу.
На помощь неожиданно пришел Скараш: хрустнув пальцами и изумленно играя бровями, подался всем телом вперед на застонавшем стуле:
– Но… моя милая ученица Смеяна! Разве Данька Коваль не сгорел заживо в собственной кузне?! Разве ты не поведала нам об этом, воротясь вместе с Одинок-ханом из окрестностей города Морама?
– Да-да, я была уверена, что мы сожгли его. – Смеяна всплеснула гладкой ручкой, словно отмахнулась от насекомого. – Очевидно, дубрович ухитрился выжить! Эти славянские кузнецы – довольно сильные колдуны, они знают заговоры от огня. Он выбрался из пламени… Свищ, не дай ему уйти на этот раз!
Вместо ответа Свищ склонил бритую голову, сладко заглядывая в глаза Даниле.
– Это неудачная шутка, – тихо сказал Данька. – И совсем не новая: однажды меня уже принимали за какого-то славянского кузнеца. Это было в Мораме – вчера тамошний десятник Разбита по ошибке пытался схватить меня и засадить в темницу. Но… ведь я не кузнец. Я – воин. И я сумел убедить в этом людей Разбиты – кажется, их было четверо… Умирая, они клялись, что никогда более не спутают меня с ремесленником.
– Ты лжешь! – Серый взгляд блеснул коротким клинком Даньке в глаза, и рука в перчатке изогнулась, как кобра перед боем. – Я узнала твой лживый голос, эти волчьи глазки! На твоей кольчуге еще видны пятна крови славного Облак-хана… Ты лжешь, дубрович, – и ты умрешь!
«Ты лжешь, дубрович…» – прозвенело в голове, и Данила понял, что одержал победу.
– Добрая моя Смеяна! – Данька поднял голову. – Я уважаю твою подозрительность и прошу предоставить мне возможность убедить ваши сердца. Я сделаю это быстро. Есть доказательства…
– К черту доказательства! – взвизгнула кошка, вскакивая на ноги. – Свищ! Оторви ему голову!
– Я обязательно сделаю это, любовь моя! – Горец поднял жесткую ладонь, и кошка разом смолкла – только помутневшие от злобы глаза блестят из-под черного крыла разволновавшейся челки. – Я оторву ему голову позже. А сейчас пусть произнесет свои доказательства.
– Сколько вам нужно доказательств – два, три, дюжину? – Данила выступил на шаг и, задрав голову к потолку, задумался на миг. – Итак, доказательство первое: я никогда в жизни не вкушал пищи. Во-вторых: я умею летать в облаках и жить в морских пучинах как рыба. Довольно ли вам? Хорошо, вот еще: я черен лицом, горбат и слеп, мне четыреста лет и я родился женщиной!
Пауза длилась недолго. Первым догадался Скараш: картинно закрыл лицо руками и расхохотался, откинувшись на спинку стула.
– Ха-ха-ха! Блестяще! Это великолепно! – простонал он наконец, обводя окружение повлажневшим темным взглядом поверх дрожащих от смеха ладоней. – Он сделал это. Свищ, он доказал…
Слегка поклонившись, Данька вновь отступил к стене, мягко улыбаясь.
– Ты понимаешь, моя любезная Смеяна: он солгал! – Подчеркнуто жестикулируя, волшебник обернулся к смертельно побледневшей женщине. – Солгал у нас на глазах несколько раз подряд! А это значит, что он… не дубрович! Дубровичи не умеют лгать, понимаешь? А он умеет, и весьма складно!
– Все правильно. – Данила ниже поклонился взбешенной воительнице. – Если я говорю, что я никакой не Данька-дубрович, это значит, что я им действительно не являюсь. Если бы, напротив, я был Данькой, то не смог бы этого опровергнуть… Это сложно понять, но это логическая истина.
– К черту твои колдовские истины, кузнец, – прошипела Смеяна. – Меня интересует иное доказательство, куда более верное… Покажи нам свою правую ладонь… Клянусь камнями египетской пустыни: на руке не хватает двух пальцев – потому что я сама отрубила твои мерзкие когти в схватке на постоялом дворе в Дрогожиче! Вот что я называю истиной, дубрович! Обнажи ладонь – и навсегда заткни свою лживую пасть!
Стараясь не смаковать собственного триумфа, Данька молча стащил с десницы кольчужную рукавицу. И повертел перед лицом широкой пятерней с крупными пальцами. Странно: он впервые слышал про схватку на постоялом дворе… Очевидно, это случилось еще до пожара на кузне.
– Ты удивлена, милая Смеяна? – мягко произнес он наконец. – Что ж… я могу удивить тебя еще больше. Послушай, что я скажу, и постарайся вспомнить: душный вечер… солнце садится за светлый Итиль… по каменному мосту мимо бестиария стучат колеса кибиток – народ возвращается с торга в кочевья…
Он не видел ее глаз, потому что совсем потерял серый взгляд в черных россыпях прически – но чувствовал, что каждое слово проникает в цель. На секунду даже показалось: он и вправду помнит, как играл в дорожной пыли вместе с тоненькой смуглой девочкой с прозрачными глазами породистой кошки.
– Мы действительно знакомы с тобой, Смеяна. Только я не славянский кузнец… Меня зовут Даниил Казарин, сын Мокиев. Отец мой был жрецом каменных таблиц, а твои родители жили на соседней улице. Мы были одногодками и часто играли вместе… После пришествия славян и разрушения Саркела отец бежал в землю кривичей, в сумасшедший город Сполох. С тех пор я не встречал тебя, моя милая Смеяна, – только слышал от отца о твоих подвигах… Я ждал этой встречи тринадцать лет – и счастлив видеть, что ты превратилась в прекрасную женщину, в великую воительницу. Это всего лишь неприятная шутка судьбы: ты увидела врага в старом и верном друге.
Смеяна замерла на лестнице, вцепившись в узкие перила – маленький рот полуоткрыт, в льдистых глазах колючие слезы. На мгновение Данила почти пожалел ее – она не знала, что чувствовать и как говорить! Чудесное сходство или дьявольский обман; враг, похитивший воспоминания ее детства, или вновь обретенный друг? «Свищ… я боюсь! Я не узнаю его! – едва слышно проговорила она, страшно бледнея и оттого хорошея безудержно: – Я не помню… не знаю!»
Бритый главарь разом оказался рядом: подхватил длинной рукой задрожавшую ломкую тень – слабо брякнули цепи и заклепки, бессильно скользнул по полу леопардовый хвост… Смеяна повисла у него на шее – потоки черных волос обрушились Свищу на грудь, железный ворон тяжко запрыгал на своем насесте, ловчей перехватывая когтями.
– Тише, любовь моя, все хорошо! – едва слышно сказал Свищ, подхватывая на руки легкое тело. – Успокойся… пойдем наверх. Скараш! – Уже наверху лестницы он обернулся. – Расскажи Данэилу о задании. Верни ему личину и потайный знак, выдай оружие. К вечеру все должно быть готово к началу дела.
Тяжелые сапоги продавили верхнюю ступень – крышка чердачного люка с треском обрушилась вниз, разом обрывая солнечные лучи. Размеренные шаги прогрохотали по потолку в дальний угол… Снова протяжно и нехорошо вздохнула в сенях грязная тень Вретеня. В наступившей тишине стало слышно, как тихо стучит ножом на кухне хозяйка-славянка. Громко простонала наверху, на чердаке женщина, будто радостно удивляясь чему-то – и снова дробный перестук кухонного ножа… Скараш демонстративно развел руками и сокрушенно улыбнулся.
– Вот так всегда… Кому-то выпадает доля утешать женщин, а старик Скараш должен рассказывать о задании! – Магистр поправил малиновый бант и не спеша пригладил серебряные пряди на висках. Потом вдруг лукаво подмигнул Даниле: – Твоя подруга Смеяна излишне трепетно переживает встречу… Ну, ничего: Свищ быстро успокоит ее. Они занимаются этим день и ночь – а вся тяжелая работа достанется нам с тобой…
– Добрый Скараш, я опечален, – хрипло проговорил Данька, подсаживаясь к столу. – Она приняла меня за славянина. Я ожидал более теплого приема.
– Забудь о женщине, о избранный из воинов! – Скараш сдвинул брови и стал похож на развратившегося Шона Коннери. – Ты прибыл сюда не в поисках прекрасной Смеяны: сегодня нам предстоит не любить, но убивать! Уничтожать…
Внезапно, словно проникнувшись гремучим смыслом собственных слов, он вскочил со стула – долгие полы аспидно-черного плаща взметнулись, просияв в солнечных полосах алой подкладкой; волшебник разом пробежал шага три по комнате до соседнего стула, вцепился тонкими пальцами в спинку:
– Судьба всего света решается на наших глазах, и нам предстоит стать протагонистами великой драмы! – Карие глаза в темноте медленно занялись призрачным бледно-желтым светом, высокая фигура в шумном облаке черных драпировок замерла как этрусское изваяние. – Со дня на день огромная славянская земля должна сделать свой главный выбор, выбор судьбы! Старые деревянные истуканы более не в силах управлять многочисленными племенами от Буга до Итиля. Твердыни многобожия рушатся! – Скараш взмахнул мрачным рукавом, и по столешнице с грохотом покатились, как крупный жемчуг, многоцветные глиняные шарики… – Верховный идол Дажьбог полностью попал под влияние своей супруги Мокоши, которая и сама стремительно слабеет, теряя доверие черни. – Докатившись до края, шарики один за другим посыпались на пол. – Однорукий Стожар не в силах усмирить раздоры между князьями. Болезненный старый Траян затворился в своей пещере в горах, а Световит принял крещение и доживает человеческий век в лесной пустыни. Старые боги умирают. Славянам предстоит выбрать новую власть над собой, новый порядок мира – и мы должны помочь им сделать полезный выбор!
Данила понимающе кивнул, глядя, как на занозистой грани стола танцует вокруг своей оси, вертясь как заведенный, крупный шарик белого цвета в розовых прожилках.
– Самоотверженные посланцы от разных крайностей земли в эти дни спешат на Русь в надежде очаровать сердца вчерашних варваров, стоящих на пороге новой всемирной славы. Тысячи рук тянутся к кормилу славянской ладьи, гигантского моноксила, охваченного бунтами и мятежами! Наша великая цель – направить этот корабль в гостеприимную и надежную гавань… И не допустить того, чтобы им завладели наши смертельные враги! – Скараш блеснул глазами, словно отшатнувшись от невидимого и ненавидимого противника. – Мы должны помешать недобитым беглецам Империи, которые мечтают склонить славянские народы под сень своего креста!
Отброшенный жесткой артистической рукой, стул отлетел в угол – Скараш рывком обернул голову в профиль и замер на мгновение, его голова в мутном отсвете на стене выпукло напомнила абрис небывалой камеи Мефистофеля. Не шелохнувшись и словно не раскрывая рта, он кратко расхохотался:
– Эти греческие глупцы надеются возродить крестовую Империю на славянской почве… Болезнь медленно распространяется: в лесах поселяются отшельники, на дорогах появились первые богатыри с крестами на щитах и под рубахами. Некоторые князья-изгои собирают под свои знамена сторонников новой веры – и прежде прочих молодой негодяй Владимир Святич… Это предельная угроза. Крещеные сторонники погибшей Империи – греки, србы, белогорцы и алыберы – уже выслали на Русь своих миссионеров. Они пытаются передать славянам четыре царских элемента – Алфавит Солнечных братьев. Скипетр Орла, Державу Креста и Меч Константина. Это есть таинственные ключи к новой Империи. От нас зависит, да будут они потеряны навсегда!
Скараш явно наслаждался своей речью – в голосе его сдержанно грохотали громы грядущих сражений, мерцающие глаза ярче отблескивали во мраке. Данила не смотрел на волшебника – опустив взгляд по касательной к загрязненной поверхности стола, он старательно запоминал услышанное.
– Церковный Алфавит готовы доставить на Русь Кирилл и Мефодий, два полоумных брата из города Солунца, – звучал в темной избе широкий южный голос, изредка подрагивая на значимых слогах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77