Эффи боялась за них. Долгое путешествие по кишащему монстрами лесу могло закончиться плачевно. Она знала, что, если понадобится, Рако отдаст жизнь за Фрейю и ее ребенка. К сожалению, даже этого может оказаться недостаточно…
Сигрид же решил, что его дочь унесена из Руаннох Вера не кораннидами, а богами. Они забрали ее, дабы Фрейя избежала надвигающейся тьмы. Сигрид уже убедил себя, что усилия союзников тщетны, и Сутра падет под ударами демонической армии Зарруса.
Армия встала лагерем на краю ущелья Герн, чтобы Туланн и Сигрид могли составить окончательный план атаки. По крайней мере так гласила официальная версия. На самом деле Туланн отчаянно пытался сохранить хрупкий альянс. Сигрид заговорил о капитуляции, полагая, что Заррус будет милосерден к сдавшимся. Туланн же, лично знавший генерала, отлично понимал, что Заррус почитает милосердие слабостью.
— Как ты думаешь, Сигрид, откуда берутся шарды и флэйи? Они ведь когда-то были людьми. Рако сражался с шардом с лицом погибшего отца. Сперва я ему не поверил, а теперь верю. Неужели ты хочешь для своих людей подобной судьбы? Куда же делась гордость феинов?
Дождь стучал по крыше шатра, стекая на землю звонкими струями.
— Рако… — тихо повторил Сигрид. Его взгляд стал рассеянным, он бездумно смотрел в огонь жаровни.
Император вздохнул и беспомощно глянул на Эффи, пожав плечами.
Когда Сигрид и генералы ушли, Туланн без слов протянул Эффи стакан с вином; его лицо было мрачнее тучи.
— Не горюй, все образуется. Сигрида окружают верные люди и хорошие советники. Они убедят его…
— Да? — мрачно переспросил император. — Сдается мне, многие феины считают, что шореты заслужили это. Что мы сами навлекли на себя беду. Заррус оказался гадюкой, которую мы пригрели на груди, и многие, многие годы никто ничего не замечал… Или же все просто закрывали на это глаза. А мой отец? Его считали таким чертовски мудрым — как же он ничего не понял? Слишком доверчив был, вот почему!
— Как только твой отец понял, что происходит, его сразу же убили. По крайней мере так полагает Рако.
— Да. — Туланн отпил вина. — Знаешь, я осматривал ущелье… От лагеря уже видно Дурганти, и все-таки нам придется сделать крюк в пятьдесят миль. Заррус будет знать о нашем приближении за несколько дней.
— Увы. Хотя если дождь будет идти и дальше, мы сумеем переплыть эту пропасть, — грустно сказала Эффи и мрачно уставилась в огонь — точно как Сигрид перед уходом.
— Ты как, Эффи?
— Я… Знаешь, мне постоянно снятся кошмары. Стоит заснуть и…
— Какие кошмары?
«Как я могу рассказать ему? Тела. Еще секунду назад — живые люди. Молодые, непокорные… А через миг — мертвецы. Почему же мне так тяжело?» Эффи не единожды видела смерть с тех пор, как попала в Сутру. Кресты, тела воинов, убитых монстрами… Но отчего-то перед глазами по-прежнему стояли молодые навахо, распростертые на белом снегу. Здешние жители знают, что погибель иногда приходит внезапно и неожиданно. Каждый из воинов готов к этому. А в ее родном мире все иначе. Там не привыкли к подобной жестокости. И эти юноши были так молоды — едва ли старше ее самой.
— Да нет, ничего…
— Эффи?
Она вздохнула.
— Туланн, я расскажу тебе, хотя и не следует. Расскажу, потому что… — Эффи взглянула на его восхищенное лицо и рассмеялась. — Потому что ты мой друг. Правда, если ты будешь смеяться или сочтешь меня сумасшедшей, я оставляю за собой право… дать тебе в глаз.
— А?
— Не обращай внимания. Ты поверишь мне?
— Каждому слову. — Ответ удивил Эффи, и она пристальнее вгляделась в лицо Туланна. Однако император и впрямь поднаторел в искусстве скрывать свои истинные чувства. Его большие голубые глаза смотрели, не моргая. В ожидании.
— О'кей… В смысле: ладно. Видишь ли, я пришла издалека…
— Из Сулис Мора?
— Нет. Гораздо дальше. Из другого мира.
Рассказ занял более часа. Туланн не перебивал и не задавал вопросов, что показалось Эффи странным. Она сама вряд ли поверила бы в подобную историю. Окончив повествование, Эффи задала вопрос, который давно уже не давал ей покоя:
— Может быть, ты согласишься отпустить меня, Фереби Везул и несколько воинов в мой мир? Нужно прогнать оттуда Горзу. Заррус проник к нам, и по его приказу Горза убивает людей…
— Это война, Эффи. — Голос Туланна был странно мягок и тих. — А твой мир поистине удивителен. Если там есть оружие, которое стреляет огнем, и летающие машины, то они могут сами уничтожить Горзу. Им не нужна наша помощь.
— Ты прав, Туланн. Рано или поздно это случится. Когда растает снег и откроется путь в каньон. Только к тому времени он убьет две сотни неповинных людей. Мы должны попытаться…
— Нет, — холодно проговорил Туланн. — Не должны.
— Но…
— Знаешь ли ты, сколько воинов погибло с начала этого похода? Почти шесть сотен. Пятьсот семьдесят три, если быть точным. Помнить такие вещи — моя обязанность, ибо я император.
— И что? — Эффи нахмурилась. — При чем здесь это? Ты жаждал трона всю свою, жизнь, так что не надо сетовать на «бремя короны».
— Ты нужна мне здесь, — отрезал он.
— Поговори с Алмасеем! — рассердилась Эффи. — Он обязан слушать твои хныканья. А я — нет. — Она поднялась, намереваясь уйти.
— Алмасей мертв. Ты не знала? Убит кораннидом прошлой ночью. Его шатер был разорван в клочья и залит кровью.
— Я… Мне очень жаль… Он был хорошим человеком.
— Да. Полагаю, он предупреждал тебя — обо мне.
— Нет, — солгала Эффи. — Послушай, Туланн, я не ожидала, что ты так себя поведешь. Я думала, ты не поверишь или станешь смеяться надо мной. А ты поверил — и все же не хочешь помочь…
Он покачал головой:
— Нет, Эффи Морган. Спокойной ночи.
— Что? Ты меня прогоняешь?
Туланн не поднял на нее взор, а просто налил себе еще вина. Прикрыв глаза темными ресницами, он пристально смотрел на дно своего кубка.
— Ладно, отлично… Тогда и тебе спокойной ночи, — ощетинилась Эффи.
Когда она выскочила из шатра, ей в голову пришла внезапная мысль. Возможно, глупая и порожденная яростью, и все-таки Эффи не пожелала сдерживаться.
— Теперь ясно! Я тебе надоела. Я больше не нравлюсь, отныне я не твоя фаворитка! — Она запрыгала по поляне, стягивая сапоги тисненой кожи, которые подарил ей Туланн. — На, забери! — Эффи швырнула первый сапог ему в голову в тот же миг, когда пожалела о своем решении: ноги моментально промокли и замерзли. Впрочем, не такова была Эффи, чтобы идти на попятный. — Подавись! — Второй сапог просвистел в дюйме от головы императора, и на его лице появилось изумленное, беззащитное выражение. Эффи бросила взгляд на часового у входа. — А ты что пялишься, а?!
Подобрав юбку, она побежала через лагерь к своему шатру.
— Эффи, Эффи…
Она вздрогнула, просыпаясь, и села на кровати, в любой момент готовая сорваться с места.
— А?.. Туланн? — Эффи подтянула одеяло к подбородку. — Что ты тут делаешь?
— Я говорил с Фереби Везул, и она подтвердила все, что ты рассказывала о своих друзьях — Талискере и остальных. Фереби хочет взять с собой белого мамонта. Сперва я запретил… но, с другой стороны, может, и к лучшему, если он не будет принимать участия в битве. По крайней мере зверь останется цел и невредим. Ведь для моих людей он — символ надежды. Короче говоря, Фереби согласна отправиться с тобой, однако надо подождать до вечера, чтобы она успела увести мамонтов в ущелье.
Эффи нахмурилась.
— Зачем?
Туланн усмехнулся.
— Они очень заметные животные, ты согласна? Особенно белый. Если Заррус поймет, что вы направляетесь к вратам, он может запаниковать, и пленников убьют. Да и Фереби кажется, что мамонтам будет спокойнее на дне ущелья. В любом случае ты успеешь собраться и послушать наши с Сигридом напутственные речи войскам.
Энергия била из него ключом. Теперь, когда появился конкретный план, с лица юного императора мигом исчезло выражение мрачной озабоченности.
— И еще одно, Эффи. — Туланн перестал улыбаться и взял девушку за руку. — Дай мне слово, что ты вернешься…
Это похоже на сон, но Йиска знает, что не спит.
Ветер несет с собой запах трав и обещание дождя. Йиска слышит голос — тихий, далекий, мягкий. В этом голосе — металл и сила земли.
«Ни'хукаа Дийян Динех — Владыками Земли они именуют нас. Первый Мужчина и Первая Женщина пришли в этот мир — называемый Четвертым или Сверкающим — из Первого Мира творения. Звери и духи сопровождают их».
Йиска видит Первого Мужчину и Первую Женщину. Эти люди величественны и прекрасны; они воплощают в себе красоту мира. Их смех звучит подобно грому. Все звери гор и равнин идут вместе с ними, мельтеша под ногами: буйвол, пума, медведь, волк и плут-койот, который всегда поблизости. Создания воздуха вьются над их головами: птицы всех размеров и видов, летучие мыши и насекомые. Великая Сова и Золотой Орел кружат и закладывают в воздухе виражи, их крылья блестят в свете солнца — так же ярко, как и черные волосы Первой Женщины.
«Народы первых трех миров не похожи на людей, живущих в дни нынешние».
Вокруг рук и плеч Первых Людей вьются клубы разноцветного дыма. Это души камней, гор, деревьев и вод — истинная сущность земли.
Первый Мужчина и Первая Женщина громадны, их шаги сотрясают землю. Озера, ущелья и каньоны остаются там, куда они ступают. Вот они подходят ближе, и Йиске становится страшно. Слишком уж грозен их вид. Но затем Первый Мужчина и Первая Женщина уменьшаются в размерах и идут бок о бок с буйволом и койотом, который вертится возле их ног. Люди становятся одним из народов Сверкающего Мира. Они строят первый дом, и это жилище именуется «хоган». Оно создано по всем правилам сотворения жилища, которым обучил людей Говорящий Бог.
«Войдя в хоган, люди начинают придавать порядок новому миру, нарекая сущности именами. Они дают названия четырем священным горам и назначают место каждому символу-камню. И так Сверкающий Мир приобретает упорядоченность и суть. Люди кроят его по своему разумению, не забывая, впрочем, о богах. Только боги все еще заняты Творением, а люди помогают им по мере возможности».
Кромешная, смоляная тьма. В небе нет звезд — только бледная, опаловая луна. Йиска видит очертания хогана; ему кажется, будто изнутри доносится смех. Он ощущает на щеках холодные поцелуи ночного ветра. И здесь есть что-то еще — непонятное и тревожащее. Боковым зрением Йиска замечает зеленый свет, мерцающий в отдалении. Свет таит в себе опасность, он может разрушить красоту.
— Йиска. Держись, держись. — Женский голос. Не тот, что рассказывал истории. Йиска чувствует прикосновение теплой руки, однако не опускает взгляда.
— Что происходит? — спрашивает голос. — На небе нет звезд…
Верно, нет. Потому что боги еще не сотворили их…
Теперь Йиска стал ребенком — и физически, и ментально. Он живет в памяти земли, ее предания реальны для него — как в те времена, когда он был мальчиком.
Боль! Йиска не ожидал этого. Мелисенда не предупредила его. Йиска кричит. Боль разрывает вены и крушит кости. Он умирает?..
— Что происходит, Йиска?
Что…
— Что происходит ?!
Боги… Боги помещают звезды на небеса.
Они возгораются одна за другой. Слишком яркие. Их свет режет глаза. Йиска хочет отвернуться или зажмуриться — но не может. Кажется, будто мир — Сверкающий Мир — театральная сцена, помещенная прямо перед ним. Звезды горят все ярче, а Йиска не помнит их имена.
Здесь Великая Паучиха, и она держит огромное одеяло, сотканное из ветров. На нем сложены звезды, и свет их бьет в небеса золотыми лучами. Паучиха берет звезды и одну за другой помещает на небеса — стройными ровными рядами. Она так увлечена своей нелегкой работой, что не замечает койота, который подползает на брюхе к ее одеялу. Йиска же видит его, и мальчишеский смех звенит в ночи…
Плут-Койот всегда нетерпелив. Ему хочется, чтобы Священные Люди сделали что-нибудь поинтереснее неба. Например, то, что можно пожевать. Койот хватает зубами уголок одеяла ветров и трясет его. Когда оно вздымается волной, звезды взлетают в небеса, рассыпаясь по бархатной тьме. И это столь прекрасно, что никто не сердится на Плута.
«Видишь ли, изначально Священные Люди не планировали располагать на небе звезды подобным образом. Но вышло необычайно красиво, и всем понравилось. А они продолжали создавать другие сущности — дождь, облака, растения… И наконец все было готово — только не раскрашено. И тут…»
Не раскрашено?
Зеленый свет вернулся. А с ним — новый приступ изнуряющей боли.
Я не… не могу. Кажется, я умираю…
— Пусть прекратит. Боже, взгляни на его лицо! — Теперь слышится совсем иной голос. — Он совершенно обессилен.
— И все же получается… Пожалуйста, еще несколько минут! Раздается непонятный звук. Истерзанный разум Йиски сперва не может определить его. Тихое, зловещее шипение… Это шелест стального клинка, покидающего ножны.
— Берегись, Мелисенда. Мы не станем безмятежно смотреть, как ты убиваешь его.
Мир его снов в опасности, залитый зеленым светом. В отдалении Йиска видит темные громады гор, и голоса в хогане затихают. Теперь он беспомощен и одинок.
«Зло пришло на землю. То были огромные, безжалостные чудовища. Они охотились и убили множество новых людей Сверкающего Мира».
Чудовища явились из кошмарных снов и лихорадочного воображения ребенка. Йиска помнит, что ему доводилось видеть монстров — шардов, флэйев и кораннидов. Он знает, что они реальны. Но эти огромные неуклюжие фигуры, которые шагают по земле его снов, воистину отвратительны. Они — воплощенные страхи множества поколений маленьких детей. Чешуйчатые, хвостатые, с огромным количеством лап и глаз. Их яркая кожа странных цветов лишь кое-где прикрыта свалявшейся шерстью. На глазах Йиски они хватают и пожирают Первых Людей, которые в ужасе бегут от них. Монстры быстры. Они настигают свои жертвы и швыряют в разинутые пасти. Слышится хруст костей и отвратительное чавканье.
Маленький Йиска плачет.
Нет! Нет! Остановите их! Остановите их!
Ему хочется закрыть лицо руками, свернуться клубком на земле и ничего не видеть.
«Успокойся, Йиска. Ты ведь знаешь, что помощь идет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48