Ты уж постарайся быть с нею помягче. Я могу дать ее личный номер, но не думаю, что тебе стоит ей звонить. Лучше сразу приходи. Все-таки разговор лицом к лицу – всегда лучше, чем по линкеру. А на вечеринке она обязательно будет, как же без нее…
Вот и замечательно, думал Майкл, выбирая прикид на вечер. Там и поговорим. Сначала там, потом здесь – сумочку он с собой не возьмет. Пусть сама за ней приходит. А заодно и объяснит, на кой черт робкой выпускнице женского колледжа понадобился пистолет?!
* * *
Конечно, приехал он безобразно рано. Вечеринка должна была начаться не раньше десяти часов, но здесь закат наступал еще позже, и гости собирались лишь к одиннадцати.
Внук хозяйки дома – и фактический хозяин, поскольку был единственным мужчиной в этой семье, – встретил Майкла в прихожей. Лучший друг и вечный соперник казался неприлично веселым.
– Бог ты мой, кто тебя так уделал?! – вытаращился Сандерс на уже подживающие ссадины, украшавшие лицо Майкла.
– А, ерунда. Ты…
Разве Джон Сандерс мог молчать?! Конечно, он тут же перебил Майкла, с гаденькой усмешкой шепнув:
– Слушай, тут про тебя та-акие слухи ползут…
Майкл застонал. О своих намерениях стоит забыть до тех пор, пока Сандерс не выяснит все, что надо ему. С такой прилипчивостью ему бы репортером желтой прессы работать, да происхождение не позволяет. А зря. Талант ведь пропадает.
– Говорят, ты втюрился в эту клушу Катрин!
Обычно Сандерс подходил к любопытной теме издалека. Что-то действительно сильно его задело, если он выпалил все разом.
– Я бы избегал таких прямолинейных характеристик, – уклончиво сказал Майкл. – Кстати, я бы хотел ее увидеть. Прямо сейчас. '
Сандерс потерял дар речи. Застыл, как статуя Аполлона, и даже не моргал. Потом нервно уронил голову на плечо, будто у него подломилась шея.
– Нет, ты серьезно?! – с чувством уточнил он.
– Джон, – очень спокойно, внушительно и вдумчиво начал Майкл, – мне меньше всего хочется сплетничать. Мне позарез нужно с ней поговорить. Выкладывай, что тебе еще охота узнать. И лучше, если ты сделаешь это по дороге.
Майкл затруднился бы сказать, что подумал приятель, но физиономия его приняла не разочарованное, а непонимающее выражение. Кивнув горничной, наводившей порядок в холле, Сандерс отправил ее за своей родственницей. Он рассудил, что лучше вызвать Людмилу-Катрин в холл, потому что в ее флигеле рисковал остаться за дверью и лишиться удовольствия присутствовать при свидании.
Горничная вернулась очень быстро. Смущенно переминалась с ноги на ногу, бормотала…
– Что? – грубо спросил Майкл, почуяв неладное.
– Мисс Катрин сказала, что прийти не может. Она… – горничная неуверенно оглянулась в сторону коридора, потом, понизив голос, добавила: – Она с мужчиной. Только я вам этого не говорила!
Ярость плеснула в голову кровавой волной. Прошипев нечто вроде «Убью суку», Майкл рванул в глубь дома. Значит, ему эта маленькая дрянь не дала! Наркоты сыпанула! А сама привела мужика! Эта. кошачье дерьмо, робкая и застенчивая!..
Сандерс нагнал его перед самой дверью, за которой начинался флигель девушки Притиснул к стене всем весом – а он был на десять фунтов тяжелее Майкла, – гаркнул в ухо:
– Стой!
Майкл попытался оттолкнуть его, но безрезультатно. Сандерс просто повис на нем.
– Стой, – уже спокойней повторил он. – Не забывай, это мой дом.
– И что?!
– Ничего. Сейчас мы вытащим этого хлыща, отвезем его за город и поговорим с ним по душам. Там – а не здесь. Ясно?
– Устраивает, – бросил Майкл и распахнул дверь.
Запах гари, чего-то сладковато-противного смешивался с сильной и прекрасно знакомой Майклу вонью, остающейся после применения лучевого оружия большой мощности. У него заныло сердце, взгляд торопливо пробежал по стенам. На стенах ничего особенного не наблюдалось.
– Что… – Сандерс закашлялся. – Что, черт подери, здесь произошло? Катрин! Бля, если это твои шутки – сам выдеру во все щели! Катрин, сука, ты меня слышишь?
Майкл осторожно, ожидая нападения, сделал шаг за порог. Тут же скользящим, кошачьим движением придвинулся к стене, прижался к ней лопатками. И, отдышавшись, скользнул к углу коридора. Сандерс, сопя, не отставал.
Вонь усилилась. Судя по всему, они приближались к месту трагедии, но пока не замечали следов беспорядка или борьбы. Майкл сообразил, что в помещении наглухо задраены окна и отключен кондиционер. Кто-то залез в домашний компьютер и вручную запретил контроль качества воздуха… И это на планете, где всегда было либо жарко, либо очень жарко!
Сандерса трясло. Они обменялись понимающими взглядами – ни одному, ни второму дальше идти не хотелось.
– Вызовем копов? – с надеждой спросил Сандерс. Майкл отрицательно покачал головой. Он слушал – так, как когда-то слушали русские. Всем телом. Если верить легенде, русские могли видеть затылком и слышать руками. Или волосами. Неважно. Важно, что для Майкла эти возможности не были мифическими, он получил их от матери. И даже умел ими пользоваться. А всем говорил, что у него прекрасно развита интуиция.
Так вот, «русский» слух уверял Майкла, что во всем флигеле нет ни одной живой души, кроме него и Сандерса. Мало того, за поворотом их не поджидает робот-убийца. Там вообще ничего нет, кроме вони от сожженного лучом тела. Или нескольких тел. Майкл решительно шагнул вперед.
Студия. Огромная, современно оформленная студия. Майкл такие не любил, но допускал, что в подобном дизайне есть свои плюсы. Допустим, если вы занимаетесь танцами и вам нужно много свободного места. Или вы устраиваете вечеринки в своем флигеле, потому что родители не разрешают использовать сад. Или если вы страдаете клаустрофобией. Майкл страдал агорафобией, вечеринки устраивал в саду и терпеть не мог уроки танцев.
Песочно-бежевые стены. Белый потолок. Такой же пол. Мебель тоже белая, тонкая и хрупкая. Совершенно не привлекающая внимания. Приятные желтоватые гардины. Не жалюзи, именно гардины. Плотно задернутые, сквозь ткань просвечивало злое солнце. Растений нет, картин нет, зеркал не видно. Обстановка скомпонована так, что взгляд скользит по ней, скучая, и останавливается лишь на огромной кровати, установленной в центре. Кровать отделана красным шелком, белье черное, с синими кистями. М-да, скромница Катрин…
Кровать пустовала. От нее дурно пахло тухлой кровью. Майкл на всякий случай обошел ее кругом, заглянул в ванную комнату – о, полированный базальт, зеркальные пол и потолок, наверняка в тайничке и эротические игрушки найдутся… – вернулся в студию. Сандерс тупо уставился на ложе.
– Ну, Катрин… – с трудом выговорил он. – А я думал, клуша…
Майкл стоял рядом и молчал. Образ Людмилы-Катрин не вязался с этой студией. С песочными стенами, желтыми гардинами и вызывающе красной кроватью. С сексуальным подтекстом, читаемым на всем, что хоть как-то годилось для любовных игрищ. С огромным пустым пространством. Майкл ведь заметил, какие места девушка выбирала, чтобы сесть или замереть. У нее тоже была агорафобия.
Потом он взял и отбросил угольно-черное покрывало с кровати. И впервые услыхал, как орет перепуганный Сандерс. Звук получился коротким и басовитым, с хрипотцой. Майкл с любопытством оглянулся: физиономия Сандерса его интересовала больше, чем содержимое постели.
Тот побледнел до зеленоты. Светлые волосы потемнели от пота и прилипли ко лбу и вискам. Отвисшая челюсть подрагивала. И еще: куда больше кровавых ошметков его ужаснула невозмутимость друга.
– Не трясись. Их убили не здесь, – невыразительно произнес Майкл. – Оставили кишки и пятки, чтоб вывалить сюда. Остальное сожгли.
На пронзительно синей простыне вполне художественно были выложены перепутанные и слегка обугленные кишечники. Обильно кровоточившие. Жидкостью кишки заполнили нарочно, для устрашающего эффекта. И довольно давно заполнили, если верить запаху. В этой парилке все успело протухнуть.
А в ногах ложа, на котором хозяйка познала все мыслимые утехи, лежали четыре пяточки. Желтые. Парочка побольше – в центре. Пяточки поменьше обрамляли их с двух сторон. Ни дать ни взять – застукали любовников в миссионерской позиции, да прямо так и слалили. Предварительно вынув кишки. Ну, это чтоб создать впечатление, будто произошло убийство из ревности.
– Бутафория… – пробормотал Майкл неизвестно для кого: Сандерс в это время шумно блевал.
Стоять одному посреди студии не хотелось, Майкл направился в роскошную уборную. Там Сандерс, упав на колени, трогательно обнимал унитаз в форме черного тюльпана Лица его не было видно из-за лепестков.
По согнутой спине, по оттопыренным лопаткам пробегала судорога – и за ней следовал мучительный утробный звук. Майкл пустил воду в ванну. Подумал, выключил подогрев. Дождался, пока вода остынет, и сунул под ласковые струйки голову.
Холод он ощутил далеко не сразу. Несмотря на внешнее равнодушие, ему тоже было плохо. Только, в отличие от Сандерса, он сегодня уже видел трупы. Целехонькие. Теплые и конвульсивно вздрагивающие.
От пронзительного женского крика – затяжного, почти ультразвукового, – подскочили оба. Сандерсу расхотелось блевать. Подняв голову над унитазом, вопросительно посмотрел на Майкла. Тот, забыв про льющуюся воду, выскочил в студию.
Около кровати, тряся холеными кистями, визжала Элла. Увидала приятелей и завизжала еще громче. Пришлось зажать ей рот. Подергавшись в руках Майкла, девушка обмякла и повисла кульком. Он уложил ее на пол.
– Влипли, – сказал Сандерс. – Элла растреплет.
– Думаешь, это самое плохое?
– А тебе понравится, если все знакомые начнут обсуждать, как в твоем доме кого-то пришили?! Блин, сюда ж ни одну телку не заманишь по меньшей мере год!
– Нашел, о чем жалеть.
Элла заморгала. Майкл на всякий случай не убирал ладонь далеко от ее накрашенных губок, но она больше не вопила. Огляделась, заплакала.
– Я пораньше… Хотела с Катрин поболтать… Я звонила, она ждала… А она уже… уже…
Она судорожно всхлипнула, глаза закатились под лоб. Жуткое зрелище – денег на татуировку век Элла не пожалела, и сейчас белки посверкивали меж двух синё-зеленых, жирных полос вдоль ресниц. Майкл влепил ей пощечину – вполсилы, конечно. Девушка пришла в себя. Обиженно потрогала щеку, на которой отпечаталась мужская пятерня. Но ничего не сказала: поняла, что для истерик не лучшее время.
– Ладно, пойду вызывать копов, – обреченно вздохнул Сандерс и направился к дверям.
Элла застывшим взором смотрела на кровать. Потом по ее лицу пробежала судорога, девушка характерно задохнулась… Майкл обхватил ее за талию и поволок в уборную. Ухватил за волосы на затылке и с силой наклонил ей голову к унитазу. Эллу вывернуло наизнанку.
– Спасибо, – хриплым голосом сказала она, продышавшись. – Дальше я сама.
Майкл отодвинулся, уселся на приступочку квадратной ванны. Заметил наконец, что вода так и льется. «Эх, Катрин. Лучше бы я тебя изнасиловал, – подумал он с горечью. – Поимел бы так, как хотелось – до обморока. Конечно, ты бы обиделась. Зато не погибла бы так глупо. Хотя погибать – всегда глупо».
Никакой злости не осталось и в помине. Наверное, Майкл не понравился Катрин, потому она и сбежала. Она не обязана спать с ним, если уж на то пошло.
– Слушай, так ты договаривалась о встрече? Элла, которую в очередной раз стошнило, утвердительно помычала.
– У вас такие близкие отношения, что Катрин не боялась приглашать тебя и мужика одновременно? Я хочу сказать, ты вообще в курсе ее личных дел?
Элла переползла к раковине. Умывалась, заливая ьодой грудь и платье.
– В курсе, – выговорила чуть погодя. – Она мне доверяла. Хотя это не то, о чем ты думаешь. У нее было много мужчин. Сам понимаешь, женский колледж иногда настраивает на бунт. Но у нее никогда не случалось так, как у других моих подруг – за ночь троих поиметь. Катрин всегда заводила романы, пусть даже и коротенькие. Потом она встретила своего мужчину. Здесь. Я знаю, они в прошлом году познакомились. Он женат. Вчера она сказала мне по секрету, что он начал бракоразводный процесс. И очень хотела познакомить меня с ним. Ей хотелось, чтобы кто-то разделил ее тайну. Знаешь, над ней ведь все смеялись. Джон ее звал в лицо клушей. А она просто оригинальная. Она… она очень нравилась немолодым мужчинам. Таким, которым по вкусу крепенькие толстушки.
В голове что-то звякнуло. Майкл оглядел фигуру Эллы. Определенно она заметно шире Катрин. И если ту худышку она считает толстой…
– Какого цвета у нее волосы?
– Рыжие. С черными перьями. Короткие. Ей очень к лицу было.
«Так, – подумал Майкл, – а с кем в таком случае познакомился я?» И тут же выставил ухо, расслышав шаги. Спустя несколько мгновений в уборную завернул убитый горем Сандерс:
– Вы еще тут? Всё, копы сейчас будут. Нас просили задержаться – показания дать, все такое. Хотя, конечно, мы можем сами подъехать в управление.
– Сандерс, не знаешь, не было ли у Катрин подруги по имени…
Настырно завопил линкер. И так гадко завопил, что все трое подпрыгнули. Переглянулись. Сандерс переступил с ноги на ногу.
– Твой дом, – подсказал Майкл.
– Знаю.
В студию отправились втроем, как будто из линкера на Сандерса могли напасть. Экран матово замерцал, когда Сандерс отозвался, и в его глубине возникло белое лицо старушки Грейс.
– Джонни! – выдохнула она. Майкл и раньше обращал внимание на то, что Грейс умеет вложить в голос кучу самых разнообразных интонаций, но в этот раз их было слишком много. Тут и пережитый недавно ужас, и наивное изумление, и облегчение… и подозрение. – Джонни, как хорошо! Я так и думала, что тут какая-то ошибка… Джонни, у тебя ведь все в порядке? А где Катрин?
Майкл сообразил, что Сандерс копов-то вызвал, а бабушке не сказал ни слова. Понятно. Приятель любил Грейс, боялся побеспокоить. А может, надеялся, что убита не Катрин, что это идиотский розыгрыш, и девушка вот-вот выскочит из-за угла с радостным и дурацким воплем: «А вот и я! Правда, испугались?»
– Я… у меня все хорошо. Катрин тут нет, – почти честно ответил Сандерс.
– Вот и хорошо, вот и чудесно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46