Никаких лифтов. Его совершенно не прельщала перспектива вдруг оказаться перед дулом пистолета, когда двери лифта раздвинутся.
Снова ничего подозрительного.
Убедившись, что за ним не следят, он осторожно вошел в комнату.
Сразу позвонил Ронейну.
– Как дела? – спросил сонный равнодушный голос на другом конце провода.
– Не вышло.
– Черт. Что случилось?
Равнодушия Ронейна как не бывало. Он выслушал рассказ Маршалла.
– Почему? – спросил он, когда тот закончил.
– Послушай, пришло время их всех взять.
– Не тебе решать.
– Лучше давай двигай оттуда. Возможно, они уже направляются к тебе.
– Я готов. – Пока Маршалл пересказывал события прошедшей ночи, Ронейн успел одеться.
– Ты принял товар?
– Да. Он в надежном месте. Ты сам-то в безопасности?
– Как генерал Кастер. Теперь-то я знаю, как он себя чувствовал.
Ронейн засмеялся.
– Надеюсь, ты не ждешь счастливого конца. Будь осторожен. Пока.
Послышались короткие гудки, Маршалл медленно положил трубку. Подошел к двери, посмотрел через глазок в коридор. Ничего. Вернулся к кровати, стянул простыни, взял матрас и, сложив его пополам, закрыл им дверь. Это должно послужить защитой, если они вздумают открыть огонь. Хотя вряд ли. Прежде всего им нужна расписка.
Прошел почти час.
Наконец в дверь постучали, и голос снаружи прошептал: «Ронейн».
– Кто там? – спросил Маршалл, на всякий случай держась в стороне от двери: а вдруг оттуда начнут стрелять. «Смит-15» свободно покачивался в его левой руке. Сейчас он пожалел, что не захватил более мощного оружия, чем этот револьвер ближнего боя.
– Ронейн, – донесся из-за двери пароль, указывающий на отсутствие опасности.
Маршалл выждал несколько секунд, наклонился и посмотрел в глазок. За дверью стоял Ронейн. Один.
Маршалл повернул ключ и приоткрыл дверь. Ронейн не двигался. Маршалл откинул матрас и открыл дверь пошире.
Тут он увидел уродливую женщину, она появилась слева, держа у живота Ронейна автомат «узи». Справа от Ронейна стоял толстяк, которому он во время предыдущей встречи передавал образец кокаина. Он был безоружен.
– Убери это, – приказал Ронейн. – Им нужна только расписка.
– И ты согласился? – Маршалл в отчаянии покачал головой.
– Ты должен доверять людям, с которыми имеешь дело, мужик, – раздался тягучий голос от окна за его спиной.
Маршалл повернулся и увидел Техасца. Значит, он тоже из их компании. И не проигрывал никаких денег, просто играл на то, что им и так принадлежало.
Женщина втолкнула Ронейна в комнату, жирный вошел за ними и закрыл дверь. Техасец через приоткрытое окно влез в комнату. В руке у него тоже был «узи».
– И не дергайся, – угрожающе произнес он. – Иначе ты труп.
– Как? – Голос Маршалла был полон сарказма. – Неужели вы собираетесь нас отпустить?
– Конечно. Черт! На твоем месте я бы сделал то же самое. Какой дурак упустит королевский флеш! – Он помедлил и улыбнулся. – Даже если при сдаче карт тебе подыграли.
– Кто подыграл?
– Раздающий, шалости которого мы поощряем.
Маршалл взглянул на Ронейна. Тот пожал плечами.
– Отдай то, что им принадлежит.
Смирившийся с поражением Маршалл медленно, чтобы не испугать их, потянулся к карману и вынул расписку. Женщина подошла и забрала ее. По ее глазам Маршалл понял, что, будь ее воля, он был бы уже трупом.
Она плюнула ему в лицо.
Снова она унизила его.
Он сдержался. Ладно, не стоит из-за этого умирать.
Отступив назад, она проверила расписку и кивнула Техасцу. Жирный подошел и забрал у нее документ.
Маршалл чувствовал, как плевок стекает ему на губы. Не желая доставлять ей удовольствие, он не стал утираться.
Женщина направила «узи» ему в пах. В ее черных, полных ненависти глазах он увидел свою смерть.
– Нет, – сказал Техасец.
– Он нас обманул. – Она не отводила взгляда от Маршалла.
– Не будем привлекать внимание. Нам еще нужно получить деньги.
– Янки прав, – сказал жирный, беря ее за руку. – Мы получили то, что хотели. Еще успеем.
Она подумала, усмехнулась и ткнула Маршалла коротким стволом в пах с такой силой, что у того потемнело в глазах от боли, и он рухнул на колени.
Женщина повернулась и покинула комнату, жирный вышел за ней.
Стоя на коленях, Маршалл боролся с приступами рвоты. Он не видел, как прошел Ронейн и закрыл за ними дверь. Наконец немного полегчало, он огляделся. Техасец все еще находился в комнате, его «узи» был направлен на Ронейна.
– Вставай, парень! – скомандовал он.
Маршалл с трудом встал на ноги, повинуясь знаку Техасца, подошел к кровати без матраса и опустился на голую сетку, где уже сидел Ронейн. Техасец высыпал патроны из револьвера Маршалла и бросил его на пол.
– Хорошая штучка, – заметил он. – Мне нравятся рукоятки «Роджерс». Удобнее держать, когда потеют ладони. – Патроны исчезли в его кармане. – Вы, мужики, с ума сошли. – Его пистолет-пулемет лениво смотрел на них. – Я не буду вас долго задерживать. Как только мы получим деньги по расписке, вы свободны. Вам еще повезло, что мы не потребовали вернуть товар. – Он усмехнулся. – Интересно, что Управление по борьбе с наркотиками собирается с ним делать? Торговать на улице?
Маршалл и Ронейн удивились, но не стали переглядываться. Оказывается, эти ублюдки все время знали, что они из Управления по борьбе с наркотиками США. И играли с ними. Но почему?
– Потому, что мы любим спорт, мужики, – усмехнулся Техасец, отвечая на их немой вопрос. – Вас интересует, почему мы вас дразним. Придет время, и вы запаникуете. Слыхали когда-нибудь о гуркхах?
Оба пленника промолчали.
– Наверняка слыхали, – продолжал Техасец. – Настоящие вояки. Из Непала. Англичане использовали их в качестве наемников. Знаете, что они вытворяли во время Второй мировой войны? По ночам проникали в немецкий лагерь, в помещение с десятью – пятнадцатью солдатами. Убивали часового и половину солдат. Подкрадывались и перерезали им, спящим, горло своими огромными кривыми ножами. Жуткая штука. Называется кукри. Потом так же тихо исчезали. А утром немцы просыпались и вдруг видели, что половина их товарищей неподвижно лежит с улыбкой от уха до уха. Представляете? Солдаты теряли покой и уже не могли спать по ночам. – Он отодвинулся от них. – Теперь понимаете, почему мы втянули вас в свою игру? Вы теряетесь в догадках, что же нам известно. А? Кошмар! И не знаете, откуда ждать опасности.
– Всегда найдется какой-нибудь ублюдок, готовый продаться, – сказал Маршалл.
– Совсем не обязательно. – Техасец приблизился к Маршаллу. – Ты сам-то откуда?
– Из Касабланки.
Он усмехнулся:
– У тебя странноватое произношение для араба. Жил в Техасе, а?
– В Сан-Антонио.
– Ну, это другое дело. А я из Абилина. – Он снова усмехнулся. – Только не торопись к компьютеру, когда вернешься в Вашингтон. Я уже давно не живу в Техасе. И поменял столько имен, что теперь и сам уже не знаю, кто я на самом деле. Уже давно не пересекал границу. И не собираюсь. Я простой солдат, делаю, что прикажут. – Он повернулся к Ронейну: – А ты, похоже, откуда-то с Востока.
– С Восточного побережья, – ответил Ронейн.
– Да, у нас у всех свои проблемы. По крайней мере, ты не похож на мексиканца. Терпеть их не могу. Знаете, как у нас в Техасе называют мексиканца, который хочет породниться с семейством?
Маршалл взглянул на Ронейна и отрицательно покачал головой.
– Испанец, – сказал Техасец. Увидев улыбку на лице Маршалла, он рассмеялся – хоть у одного из них есть чувство юмора. – Кстати, она не мексиканка. – Техасец имел в виду эту уродливую. Он отошел от кровати и сел на единственный стул. – Она принадлежит к одному из семейств.
Маршалл почувствовал, как у Ронейна перехватило дыхание. Семейства составляли вершину пирамиды колумбийской наркомафии. Наверняка Техасец больше ничего не скажет. Это была просто кость, брошенная им.
– Ерунда, – попытался поддразнить Маршалл.
– Не хотите, не верьте, – последовал равнодушный ответ.
– Я знаю всех в Медельине, – вмешался Ронейн.
– А кто сказал, что она из Медельина? – возразил Техасец.
Глаза Маршалла сузились, он переглянулся с Ронейном. Их собеседник проговорился. Они оба понимали важность того, что сообщил Техасец.
(Медельин – второй по величине город в Колумбии. В 80-х годах наиболее сильные местные семейства образовали картель и занялись производством и распространением кокаина в Америке, а затем и в других странах Запада. Правительство Колумбии при поддержке Управления по борьбе с наркотиками и других организаций в течение почти двух лет проводило операцию против картеля. В результате шеф Медельина Пабло Эскобар Гавирия оказался за решеткой. Правда, его поместили в роскошную тюрьму, занимающую территорию в два с половиной акра и способную удовлетворить запросы клиентов пятизвездного отеля. Борьба картеля с правительством была долгой и упорной и завершилась отставкой некоторых министров, крупных армейских и полицейских чинов, а также потерями среди самих медельинских баронов. Ирония заключалась в том, что Эскобар и последовавшие за ним в пятизвездные тюрьмы воротилы медельинского картеля продолжали свой бизнес стоимостью около 3 миллиардов долларов в год и больше не опасались преследований со стороны правительства. Тюрьма превратилась в контору за высокими стенами, надежно охраняемую теми самыми войсками, которые прежде представляли для них главную угрозу. Эскобар даже убегал из своего дворца-тюрьмы, когда ему надоедало сидеть взаперти, просто собирался и выходил через главный вход.
Пока Медельин вел борьбу с властями, образовалась еще более зловещая и опасная сеть. Еще один картель, на этот раз в третьем по величине городе Колумбии, районе по производству сахарного тростника, Кали. Воспользовавшись трудностями Медельина, этот картель превратился в поставщика того, что стало самым распространяемым наркотиком среди яппи восьмидесятых. Благодаря мощному политическому влиянию союз преступных семейств из долины Каука – Кали создал исключительно благоприятные условия для своей деятельности. Члены семейств Кали считались los caballeros – дворянами, в отличие от медельинских los hampones – громил и головорезов. Глава Управления по борьбе с наркотиками в Нью-Йорке Роберт Брайден говорил: «При необходимости Кали способны на убийство, но, как правило, они предпочитают действовать через своих юристов». Однако подобная щепетильность не распространяется на улицы, где процветает их торговля. Они более жестоки и лучше организованы, чем Медельин. Сейчас, контролируя свыше семидесяти процентов рынка кокаина в Северной Америке, Кали пытаются расширить поставки в Европу и Японию.
По традиции крупнейших средиземноморских торговых династий, включая сицилийскую мафию, семейства Кали сохраняют патриархальную структуру, требующую абсолютной преданности и повиновения, но в то же время поощряющую членов сообщества налаживать собственную сеть. И только если эти требования нарушаются, старейшины приговаривают своих подчиненных к жестоким наказаниям. В отличие от Медельина, Кали осторожны, хорошо организованны и чрезвычайно эффективны. Их сеть состоит из серии пирамидальных ячеек, каждая из которых несет ответственность перед вышестоящей ячейкой. Эти так называемые зарубежные филиалы обеспечивают импорт, хранение и распространение кокаина среди оптовиков, а также несут ответственность за отмывание денег в банках и других финансовых учреждениях. Все ячейки несут прямую ответственность перед штаб-квартирой в Кали.
Быть Саlепо, главой ячейки, – значит пользоваться огромным авторитетом и властью.
Быть членом семейства Кали – значит обладать высоким положением и неприкосновенностью.
Члены семейства Кали, голубая кровь, редко принимали непосредственное участие в делах.)
– Да ни хрена она не Кали, – сказал Маршалл. Потом вспомнил жирного. – Если, конечно, тот тип с ней не Эль Гордо.
Теперь уже Ронейн вздрогнул от удивления. Хордо Сантакрус Лондоно Дон Чепе, или просто Жирный – Эль Гордо, – был создателем глобальной транспортировочной сети, благодаря которой картель Кали занял ведущие позиции в кокаиновом бизнесе. В 1980 году в Нью-Йорке ему было предъявлено обвинение в незаконной торговле наркотиками, но он был освобожден под залог и покинул страну. О Сантакрусе говорили, что он часто появляется в середине сделки, обменивается любезностями, жмет руки и так же внезапно исчезает. Побывать на такой встрече и арестовать Сантакруса во время заключения сделки – мечта каждого сотрудника УБН.
Техасец засмеялся:
– Не стройте иллюзий, мужики. Нет, никакой не Эль Гордо. Хоть вы и агенты УБН, но не настолько важные. Хотя вы почти угадали. Она родственница Сантакруса. Решила посмотреть сама, как идет семейный бизнес.
Он взглянул на Маршалла.
– Тебе повезло, что она не отстрелила тебе яйца. А ведь собиралась. И отстрелила бы, будь она из Медельина. А Кали ведут себя иначе. Лишнее насилие ни к чему. Но... был момент... по-моему, она была готова. Впрочем, вас все равно собираются взорвать.
Маршалл замолчал и старался не встречаться с вопросительным взглядом Ронейна. Все-таки он был прав. И если бы вместо того, чтобы помогать Кали, Ронейн действовал с ним заодно, они бы здорово врезали баронам. Захватив, а если надо и убив женщину, они бы поприжали семейство и разделались с ним. Но сейчас их самих приперли к стенке. Эти ублюдки заранее знали, кто они на самом деле.
Ронейн попробовал было раскрутить Техасца дальше, но тот счел за лучшее попридержать язык. Он и так уже жалел о том немногом, что успел сказать.
Через двадцать минут зазвонил телефон. Техасец поднял трубку. Выслушав короткое сообщение, положил трубку и направился к двери.
– Похоже, мужики, все довольны, – сказал он. – Желаю хорошо отметить Четвертое! – Он вышел и закрыл за собой дверь. Воцарилось молчание. Они проиграли.
– Совсем забыл. Сегодня же Четвертое, бля, июля! – очнулся наконец Маршалл.
– Вчера я звонил Бетти. Поздравил ее и детей, – бесцветным голосом произнес Ронейн.
– Да. Нехорошо забывать такие даты, а?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59