Понять, что именно здесь случилось, было трудно. Задвижка на двери оказалась вырванной, словно кто-то вышибал дверь снаружи. В номере все было перевернуто вверх дном: широкая двуспальная кровать сдвинута с места, столик опрокинут, на полу — почти пустая бутылка виски, ночник висит на шнуре над самым полом.
Вещи Осборна — одежда, туалетные принадлежности, медицинские бумаги, документы, авиабилет — на месте. В раскрытом блокноте несколько телефонных номеров. Под телевизором — сегодняшняя газета, открытая на странице досуга. Название кинотеатра на бульваре Итальянцев обведено кружком.
Баррас стал просматривать блокнот. Один из телефонных номеров (свой собственный) он узнал сразу. Второй принадлежал авиакомпании «Эр Франс». Третий — фирме по прокату автомобилей. Еще четыре удалось установить не сразу: сыскное агентство «Колб интернэшнл»; кинотеатр, название которого было отмечено в газете; частная квартира на острове Сен-Луи (телефон зарегистрирован на имя В. Моннере); наконец, небольшая пекарня возле Северного вокзала. Консьерж сказал, что мадам Моннере звонила ему и оставила свой номер — тот же, что в блокноте.
— А это что такое? — спросил Мэтро, выходя из ванной.
В левой руке он осторожно, двумя пальцами, держал медицинский пузырек. Хоть прямых признаков преступления не было, имелись достаточные основания подозревать неладное, поэтому оба инспектора были в резиновых перчатках, чтобы не оставлять собственных отпечатков пальцев.
Баррас взял пузырек, прочел: «Хлорид сукцинилхолина» — и пожал плечами.
— Понятия не имею. Но выписано в Париже. Надо бы проверить.
В это время в номер заглянул полицейский в форме.
— Тут пришла дамочка, которая звонила.
В комнату вошла Вера.
* * *
Было темно и сыро. Пол лежал на прибрежном песке лицом вниз. Он потерял счет времени. Совсем рядом плескалась вода, но, слава Богу, ему удалось вырваться из ее объятий. Осборн погружался в сонное забытье, на него накатывала чернота, и он понял: это смерть. Если немедленно что-то не предпринять, он умрет.
Пол пробовал кричать, звать на помощь. Ничего — лишь шум воды. Кто услышит его в этом пустынном месте, ночью? Но страх смерти заставлял пульс биться чаще, обострял работу мозга. Впервые Пол почувствовал боль — задергало в левом бедре. Осборн провел там рукой и увидел, что пальцы в крови.
— Черт, — хрипло выругался он.
Приподнялся на локте, пытаясь сориентироваться. Левая рука коснулась воды; справа, совсем близко, оказалось упавшее дерево.
Осборн не помнил, как его вынесло на берег — то ли сам выплыл, то ли течение помогло. Перед ним в миг возникло обезображенное лицо Канарака. Потом он вспомнил человека в плаще и шляпе. Тот почему-то хотел убить их обоих.
А вдруг он следит за ним, дожидается поблизости рассвета, чтобы довести до конца начатое дело? Полу трудно было судить, насколько тяжело он ранен и сколько потерял крови. Нужно попробовать встать. Оставаться здесь нельзя, даже если вокруг рыщет человек с автоматом. Если ничего не предпринять — верная смерть от потери крови.
Пол схватился за упавшее дерево и подтянулся. Острая боль пронзила все тело. Он громко застонал и тут же сжался — вдруг убийца неподалеку? Затаив дыхание, прислушался. Все тихо, только по-прежнему шумит река.
Осборн вытащил из брюк ремень, перетянул ногу жгутом выше раны. Нащупал в темноте палку, просунул под ремень и пару раз повернул — для верности. Примерно через минуту нога начала неметь и боль немного поутихла. Придерживая палку рукой. Пол оперся о дерево и кое-как поднялся. Опять прислушался. Все так же шумела вода, и больше никаких звуков.
Осборн отломал толстый сук, покачнулся. О бок стукнуло что-то тяжелое. Он сунул руку в карман и обнаружил там пистолет Канарака. Пол совсем забыл про оружие. Странно, что пистолет не вышит, когда он барахтался в реке. Интересно, можно ли теперь из него стрелять. Все равно пригодится: уже один вид наставленного пистолета способен делать чудеса. Если убийца близко, пистолет может оказаться кстати. Опираясь на сук, Осборн заковылял прочь от реки.
Глава 39
8 октября, суббота, 3.15
Агнес Демблон сидела в комнате одна и не отрываясь смотрела на телефон. Вторая пачка сигарет «Житан» подходила к концу. Агнес, вернувшись с работы, не переоделась — так и осталась в мятом костюме. Она не ужинала, не чистила зубы. Где Анри? Он должен был давно вернуться или хотя бы позвонить. Что-то произошло, это ясно. Странно. Даже если американец ас в своем деле, Анри все равно справился бы с ним, как он справился с Пакаром.
Сколько лет прошло с тех пор, как он дернул ее за косичку и задрал ей юбку во дворе школы № 2 в Бриджпорте, штат Коннектикут? Агнес была первоклашкой, а Анри Канарак, то есть Альберт Мерримэн, учился в четвертом. Шуганув малявку, он со своими дружками переключился на толстого мальчика и очень быстро довел его до слез.
Но Агнес не привыкла оставаться в долгу. В тот же день она проследила, как Альберт возвращается домой, дождалась момента, когда он зазевался на витрину, и с размаха, обеими руками стукнула обидчика по затылку. В кулачках девочки был солидный булыжник. Альберт рухнул на асфальт, заливаясь кровью. Агнес решила, что он умер, но «покойник» вдруг извернулся и чуть не схватил ее за ногу. Маленькая Агнес бросилась наутек. Вот так более сорока лет назад началось их знакомство. Рыбак рыбака...
Агнес Демблон затушила очередную сигарету. Полчетвертого ночи. По субботам в пекарне тоже был рабочий день, хоть и укороченный. Это значит, меньше чем через два часа нужно отправляться на работу. Агнес вспомнила, что осталась без машины. Интересно, открыто ли так рано метро? Она так давно на нем не ездила.
Видно, придется взять такси. Агнес сняла костюм, надела халат, легла. Будильник поставила на без четверти пять. Погасила свет, накрылась одеялом. Семьдесят минут сна все же лучше, чем ничего.
* * *
На другой стороне улицы, в темно-зеленом «форде» сидел высокий человек в плаще, Бернард Овен. Когда в окне погас свет, Овен взглянул на часы. 3.37.
Рядом на сиденье лежал черный пенал, похожий на телевизионный пульт управления. В левом углу — циферблат. Овен установил время: три минуты и тридцать три секунды. Потом завел двигатель «форда» и нажал на пульте красную кнопочку. На таймере появились цифры 0.0.00, и тут же замелькали десятые доли секунды.
Еще раз посмотрев на темные окна дома напротив, Бернард Овен тронул с места.
3.32.16.
В подвале дома Агнес Демблон лежали семь очень маленьких коробочек с суперкомпактной пластиковой взрывчаткой зажигательного действия. В каждой — электронный взрыватель. В начале третьего Овен взломал окно подвала, заваленного всяким хламом, и за пять минут повсюду рассовал неприметные коробочки, особое внимание уделив бочке с топливным маслом. Потом бесшумно выбрался наружу и вернулся в автомобиль. Без двадцати три в доме еще горело одно окно — у Агнес Демблон. В 3.35 свет погас.
Взрыв произошел в 3.39.
Глава 40
Самолет рейса № 38 Чикаго — Цюрих приземлился в аэропорту Клотен на двадцать минут раньше: Авиакомпания приготовила для Элтона Либаргера кресло-каталку, но тот пожелал идти сам. Очевидно, не хотел, чтобы домашние воспринимали его как калеку. Джоанна Марш собрала багаж и сказала своему пациенту, чтобы он подождал, пока выйдут остальные пассажиры. Потом вручила Либаргеру трость и попросила его ступать поосторожнее. Швейцарец решительно шагнул на трап, проигнорировав ослепительную улыбку стюардессы. Глубоко вздохнул и застучал палкой по ступенькам.
— Вы уж извините, он так взволнован, — улыбнулась Джоанна стюардессе и бросилась догонять своего подопечного.
Когда очередь на таможню осталась позади, Джоанна сложила на тележку чемоданы. Предстояло еще пройти паспортный контроль. А вдруг встречающих не будет, с тревогой подумала американка. Она понятия не имела, куда в этом случае ехать и кому звонить.
После паспортного контроля они оказались в зале прилета. И тут вдруг раздались звуки музыки — оркестр из шести музыкантов грянул что-то приветственно-бравурное. Группа из двух десятков нарядных женщин и мужчин зааплодировала. Чуть поодаль стояли четверо шоферов в ливреях.
Либаргер замер на месте — Джоанна так и не поняла, узнал ли он этих людей. Крупная дама в меховом манто и вуали с огромным букетом желтых роз в руке бросилась к Либаргеру на шею и принялась осыпать его поцелуями, восклицая:
— Ах, дядюшка! Как мы по вас скучали! Добро пожаловать домой!
Элтона окружила шумная толпа, и Джоанна осталась предоставлена сама себе. Эта сцена ее изрядно удивила. За пять месяцев интенсивного терапевтического курса пациент ни словом, ни единым намеком не обмолвился о том, насколько он богат и влиятелен. И почему все это вовсе не было заметно? Странно. Но в конце концов, это не ее дело.
— Мисс Марш?
К ней подошел молодой человек очень привлекательной наружности.
— Меня зовут фон Хольден. Я работаю в компании мистера Либаргера. Если позволите, я провожу вас до отеля.
Фон Хольдену было на вид лет тридцать пять. Высокий, стройный, с широкими плечами пловца. Светло-русые волосы, элегантный темно-синий костюм в полоску, белоснежная рубашка, галстук с каким-то гербом.
— Вот спасибо, — заулыбалась Джоанна.
Оглянувшись, она увидела, что двое шоферов усаживают ее пациента в кресло-каталку.
— Мне было бы надо попрощаться с мистером Либаргером.
— Он не обидится, уверяю вас, — ласково сказал фон Хольден. — Да и потом, вы еще с ним встретитесь. За ужином. Идемте, нам в ту сторону.
Взяв ее чемодан, фон Хольден направился к лифту. Через пять минут они уже мчались в «мерседесе» по направлению к городу.
Никогда в жизни Джоанна не видела столько зелени. Изумрудные луга, густые леса, а на горизонте белыми привидениями вздымались Альпы, уже успевшие покрыться снегом. Все это было так не похоже на Нью-Мексико. Несмотря на пестрые торговые улицы и высоченные небоскребы, край этот оставался глухоманью, где еще ощущался дух далекого приграничья. В пустыне по-прежнему властвуют койоты, ягуары и гремучие змеи, а в глухих каньонах еще можно встретить хижины тех, кто сторонится людского общества. Весной на горных лугах распускаются диковинные цветы, но к осени остается только выжженная солнцем пыль.
Швейцария выглядела совсем иначе. Особенно сильно Джоанна почувствовала это, когда машина въехала в район Старого Города. Здесь история уходила корнями в эпоху Габсбургов и древних римлян. Эти серые доготические здания уже стояли здесь за века до того, как на просторах Нью-Мексико появился первый белый поселенец.
Джоанна представляла свой приезд в Швейцарию не совсем так. Ей рисовалась дружная, любящая семья, с нетерпением ждущая своего приболевшего главу. Либаргер обнимет ее на прощанье, даже поцелует. Потом она окажется в симпатичном гостиничном номере вроде «Холидей Инн». На следующий день короткая экскурсия по городу, и снова в аэропорт. Времени будет мало, но нужно провести его приятно. И не забыть про сувениры! Для всех друзей и особенно для Дэвида, логопеда из Санта-Фе, который ухаживает за ней уже два года, а до постели дело так и не дошло.
— Вы, я вижу, впервые у нас в стране, — сказал фон Хольден, улыбаясь.
— Да.
— Если хотите, можем из отеля отправиться на небольшую экскурсию. До ужина еще есть время. Впрочем, я не настаиваю.
— Ой, ну что вы! Я была бы просто счастлива!
— Вот и отлично.
«Мерседес» свернул на Банхоф-штрассе, где расположены целые кварталы роскошных магазинов и прославленных кафе. Все очень чинное, неброско-богатое. Меж домами блеснула бирюзовая водная гладь.
— Это Цюрихское озеро, — объяснил фон Хольден. По водной глади скользили катера, оставляя белый пенный след.
Джоанна чувствовала себя как в сказке. Будет о чем рассказать знакомым. Швейцария — дивная страна. Богатая, аристократичная, спокойная. Здесь уютно, гостеприимно и абсолютно безопасно. Да и денег у людей, судя по всему, куры не клюют.
Она обернулась к фон Хольдену:
— А как вас зовут?
— Паскаль.
— Паскаль? Это что, испанское имя? Итальянское?
Фон Хольден пожал плечами:
— И да и нет. Вообще-то я родился в Аргентине.
Глава 41
Осборн смотрел на телефон, не зная, хватит ли у него сил на еще одну попытку. Три прежние попытки были безрезультатны. А сил оставалось совсем мало.
На рассвете он выбрался из леса на открытое поле, которое сначала принял за фермерское хозяйство. Неподалеку находилась маленькая хижина. Она была заперта, но из стены торчал водопроводный кран. Пол напился, а потом, разорвав штанину, промыл рану. Кровотечение прекратилось, и жгут можно было снять.
Потом он, кажется, потерял сознание. Когда открыл глаза, над ним стояли двое молодых людей с клюшками для гольфа. Они спросили по-французски, как он себя чувствует. Оказалось, это не ферма, а гольф-клуб.
И вот Осборн сидел в холле клуба, глядя на телефонный аппарат. Он думал только о Вере. Где она? Почему не подходит к телефону? Может, в ванной? Но не столько же времени на дежурстве? Он не мог вспомнить, по какому расписанию она работает.
Администратор клуба, маленький и худенький человек по фамилии Левинь, хотел вызвать полицию, но Осборн убедил его, что речь идет об обычном несчастном случае и что его скоро заберут друзья. Он боялся, что появится убийца в плаще, боялся он и полиции. Машину Канарака скорее всего уже нашли, решили, что она брошена или украдена. Но когда где-нибудь ниже по течению всплывет труп, автомобиль подвергнут тщательнейшей экспертизе. Там полно отпечатков пальцев Осборна. Имеются они и в полиции — инспектор Баррас лично снял их у задерганного в тот вечер, когда Осборн набросился на посетителя кафе.
Когда же это было?
Пол посмотрел на часы. Сегодня суббота. Канарака он увидел впервые в понедельник. Всего шесть дней назад. А перед этим — тридцать лет ожидания. И вот Канарак мертв. Хитроумные планы, объяснения с полицией, история с Пакаром — все это зря. Ответа на главный вопрос как не было, так и нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77