Оперировали ему и грыжу. Мать не жалела денег, нанимала лучших хирургов, месяцами сидела у его постели, читала и пела ему. Она же заставила его заниматься чечёткой и карате, чтобы укрепить здоровье.Будучи профессиональными мошенниками, Аран, Тае и Сон считали, что нужно брать как можно больше, ничего не давая в ответ. Однако Сона отличала от родителей полнейшая бесчувственность, стремление получать желаемое любой ценой. Если хочешь стать богатым, стань сначала целеустремлённым.Деньги — это нечто большее, чем просто кусочки бумаги, на которые можно покупать чайники и баночки с горчицей. Деньги — это власть. Сон чувствовал это, знал это, верил в это.Деньги спасут его отца от продажного Чуна. Деньги и его мать.В офисе господина Кхитана, первого вице-президента Национального банка Кореи, Сон сидел за банкирским столом и поигрывал лакированной красной сигаретницей. В тесной комнате сильно пахло соусом чили и чесноком. Не так давно г-н Кхитан, часто съедавший ленч за своим столом, положил сегодняшнюю трапезу, сырые клешни краба и ломтики сырой рыбы в ящик стола. От резких запахов Сона всё больше и больше мутило.Его мать и длинноносый Кхитан вполголоса разговаривали у окна, выходившего на мешанину узких улочек, забитых лавчонками, пивными и ресторанами. Мальчику не было слышно, о чём они говорят, но он видел, что банкир как бы невзначай протянул руку и коснулся волос Аран. Мягко отстранив руку, она стала шептать на ухо Кхитану, и кривоногий банкир нервно улыбнулся. Может, её внешность и поблекла за последние годы, но нисколько не померкло очарование, делавшее Аран когда-то популярной кисен. В глазах Сона она была прекрасной.Пакет с поддельными ценными бумагами лежал на большом дубовом столе рядом с фотографией жены Кхитана, полной женщины с жёстким неулыбчивым лицом. Аран говорила, что банкир любит женщин, и эта слабость может повлиять на его деловые решения. А уж прекрасная кисен сумеет обмануть такого человека…Тае, который познакомился с банкиром две недели назад на бегах, сразу велел Аран предложить ему перуанский вариант. Кхитан проявил интерес, но на какие-либо конкретные действия пока не решался. После похищения Тае решение банкира сразу стало вопросом жизни или смерти.Уверенная в своей власти над мужчинами, Аран не сомневалась, что сумеет убедить Кхитана. Она и Сону говорила — любого упрямца можно вразумить. Разве её не учили с детства, как обрабатывать противоположный пол? Аран могла стать именно тем, чего ждал от неё мужчина.Сон в отчаянии смотрел на маленькие керамические часы, украшавшие стол Кхитана. Без двадцати одиннадцать. Восемьдесят минут для того, чтобы спасти жизнь Тае. Закрыв глаза, мальчик стискивал кулаки и скрежетал зубами. Напряжённо выпрямившись в высоком кожаном кресле Кхитана, он мучался от колющих болей в животе. Чтобы не заплакать, он кусал губу. Нельзя плакать, когда ты так нужен отцу с матерью.Когда кто-то коснулся его плеча, Сон вскрикнул. Открыв глаза, он увидел Аран, которая стояла рядом с ним и улыбалась г-ну Кхитану — тот как раз выходил из комнаты. Секундой позже мать и сын остались одни. Сон начал тихонько плакать. Кхитан отказал в займе. Тае умрёт.Сон хотел встать, но изящная рука Аран прижала его к креслу. Подмигнув, она знаком велела ему молчать. Сон остался сидеть, сердце у него бешено колотилось. Чтобы успокоиться, он впился ногтями в подлокотники кресла. Что происходит? Он чувствовал, что мать говорить не хочет. Сейчас — нет. Придётся подождать.Так они и ждали здесь, прислушиваясь к тиканью часов на столе и доносящемуся снизу шуму улицы. Когда банкир вернулся, он немного нервничал. Прислонившись к двери, стал покусывать уголок рта, вытер лоб носовым платком с монограммой. Потом он быстро пересёк офис, вытащил из внутреннего кармана конверт и подал Аран. Сон вскочил, охваченный восторгом.Он наблюдал, как мать проверяет содержимое конверта. Никогда ещё он не видел так много денег сразу. Какое прекрасное, прекрасное зрелище. Тае будет жить. Благодаря Аран этот кошмар кончится и они опять будут вместе. Сон беспредельно гордился матерью. Очень хотелось обнять её и сказать, какая она чудесная. Но он просто смотрел, как она пересчитывает деньги — не один, а два раза.Потом Аран отвела Сона к окну, отдала конверт и прошептала на ухо несколько слов, повторяя данные ранее указания. Он должен немедленно покинуть банк и ждать её в чайной на углу. Она скоро придёт. У неё и г-на Кхитана есть ещё одно дело, а закончив, она присоединится к Сону и они пойдут за Тае.Мальчик не задавал вопросов, а матери не было необходимости объяснять, но когда он выбегал из кабинета, мысль о его прекрасной матери с этим похотливым Кхитаном вызвала у Сона острое желание убить.В грязной квартире на верхнем этаже высотного дома неподалёку от американской армейской базы перепуганный Сон и его мать смотрели, как детектив Чун считает принесенные из банка деньги. Тае не было видно. У Сона появилось предчувствие — что-то не в порядке.По словам маленького тонкогубого Чуна, Тае плохо себя чувствует. Сейчас он в задней комнате, уснул. Сон для красоты, можно сказать. Господин Тае, человек семейный, никуда не денется. Аран и Сон могут увидеть его, когда Чун кончит считать деньги.Приятели Чуна, один лысый, с незрячим правым глазом, другой маленький, в очках, с очень узким лицом, обменялись полуулыбками. Сон достаточно знал полицию, чтобы понимать: эти двое — не полицейские. Он подозревал также, что намерения у них дурные. Оба нисколько не походили на тех приятных мошенников и мелких воров, с которыми общались его родители. Приятели Чуна были люди более чем грубые. И от них воняло.Когда Сон взглянул через плечо в сторону задней комнаты, Аран сильнее стиснула его руку. Мальчику стало совсем страшно, он прижался к матери. Они были бессильны против Чуна и его горилл. Сон и Аран могли только отдать деньги и надеяться на лучшее.Сосчитав деньги, Чун задумчиво провёл большим пальцем по подбородку. Несколько секунд рассматривал Сона, потом подарил мальчику холодную улыбку. Сон подался назад, оставаясь всё-таки поближе к матери. Этот взгляд его испугал. Наконец Чун посмотрел на Аран и дёрнул головой в сторону задней комнаты. Сон подумал — заметила ли мать, что лысый шептался с узколицым? И они хихикали, будто шутка понятна только им?С усилием улыбнувшись, Аран почтительно поблагодарила Чуна за его доброту, затем повела Сона по узкому коридору в заднюю комнату. Мальчик цеплялся за руку матери, он знал, что испуганы они оба и она специально для него притворяется спокойной. Чун заслуживает смерти за то, что он сделал с семьёй Сона. Есть ли вообще спасение от его жестокости?У двери задней комнаты мать и сын обменялись взглядами. Оба почувствовали необычайную тишину в этой комнате, от неё леденило душу. Сон, с его чувствительным животом, был уже на грани рвоты. Почему отец лежит так тихо? Сон позвал его.Тишина. С того конца коридора злобно смотрели Чун и его люди.Аран открыла дверь.Она и Сон увидели маленькую, почти пустую комнату, на грязном полу грязная подстилка, кругом мусор, единственное окно занавешено одеялом цвета хаки. С потолка свисала тусклая лампочка, пахло потом, пивом и застоявшимся сигаретным дымом.Сон и его мать стали оглядываться, искать Тае.Аран увидела его первая и закричала.Окровавленная голова Тае, едва различимая в таком освещении, смотрела на них с низкого столика рядом с подстилкой. Глаза выколоты, в пустых глазницах по свёрнутой игральной карте. В рот воткнута сигара, в волосах аккуратный пробор посередине. Обе ступни Тае, отрезанные от ног, покоились на забрызганной кровью подушке. А тела нигде не было видно.Аран, закрывая руками лицо, привалилась к дверному косяку. Сона вырвало на одежду и пол. Опустошив желудок, он шатаясь подошёл к окну, схватился за одеяло, чтобы не упасть, и рвотные спазмы продолжались у него всухую. Одеяло вдруг оборвалось и упало на него, закрыв мальчика с головы до пояса.Издавая истошные вопли, он стал вращаться вокруг своей оси, старался высвободиться из темноты, которая его душила. Отшвырнув наконец одеяло, он с плачем рухнул на пол и свернулся под окном в фетальной позе. Впервые за его молодую жизнь Сону не хотелось жить.С сигаретой в руке Чун, сопровождаемый своими сообщниками, вошёл в комнатку и остановился рядом с убитой горем Аран.— Ты связалась с нулём, — заявил он ей. — С ничтожеством, тщеславным человечком, который считал себя лучше других только потому что он побывал в Америке.Чун хмуро уставился на горящий кончик своей сигареты.— Господин Голливуд. Господин Красавчик. Я заставил его танцевать для нас. Он плакал, но танцевал. И в штаны намочил. Очень испуганный муж у тебя был, да. Здесь он устроил своё последнее представление. А раз уж танцевать он больше не будет, я решил, что ноги ему не понадобятся.Его бандиты расхохотались, а маленький детектив склонился над плачущим Соном. Он погладил мальчика по голове, потом положил ему руку на ягодицы. Искоса взглянул на Аран.— Мои люди слышали о тебе. Что ты раньше была знаменитой кисен. Я пообещал им тебя. Ты и деньги в обмен на твою свободу.Он коснулся заплаканного лица Сона, неохотно встал.— Если хочешь жить, постарайся понравиться моим людям. Сам-то я женщинами не интересуюсь.Его взгляд опустился к Сону.— У меня другие удовольствия. Твой сын и я уйдём в другую комнату и оставим тебя с этими господами. Твоя жизнь зависит от того, как хорошо ты справишься. Постарайся выступить лучше, чем твой муж. Тогда, может быть, останешься жить. Посмотрим. А мы с мальчиком пока позабавимся. Вижу по твоему лицу, что он ещё никогда такого не делал. Это особый день для нас обоих.Он щёлкнул пальцами.— Сюда, мальчик.Аран бросилась к Чуну и умоляющим жестом коснулась его руки.— Прошу вас, одну минуту с моим сыном. Позвольте мне поговорить с ним. Смерть отца очень его взволновала. Я его успокою, а тогда…Чун кивнул. Минута или две — ладно, он будет щедрым. Разумеется, эта шлюха всё сделает как он скажет. Когда его люди с ней закончат, она умрёт и, вероятно, сама это уже поняла. Почему бы ей не попрощаться с мальчиком. Что тут плохого? Детектив подумал, что продолжительность жизни шлюхи зависит от её страстности. Что же до страстности Чуна, то он удовлетворял её с мальчиками, а тут как раз попался привлекательный.Он отступил на пару шагов, оставив Аран и Сона у окна. Аран, наклонившись, обняла сына.— Прощай, — прошептала она. — Я очень тебя люблю. Тае и я, мы всегда будем с тобой. Всегда. Теперь слушай. Ничего не говори. Просто делай как я скажу. Поднимись на ноги и встань слева от окна. Ничего не говори. Я тебя спасу.Она поцеловала его в щёку, мальчик медленно выполнил её указания. Аран повернулась к Чуну, окно было у неё за спиной.— Пожалуйста подойдите сюда и поговорите с мальчиком, — попросила она. — Он не понимает, почему должен оставить меня. Но он привык повиноваться мужчинам. Пожалуйста поговорите с ним.Чун уронил сигарету на пол, раздавил каблуком и подошёл к окну. Чёрт возьми, он поговорит с мальчишкой. Вышибет маленькому поганцу зубы, а в ушах у него теперь до смерти будет звенеть. Пинок или два в задницу тоже не помешают. Вот и все разговоры.Проявляя всяческое почтение к Чуну, заплаканная Аран отвела глаза, опустила их в пол. Детектив поднял руку, потянулся к Сону. Рука была ещё в воздухе, когда Аран с воплем крепко обхватила Чуна. Никто не успел вмешаться — она выбросилась из окна, увлекая с собой Чуна, и они погибли вместе, пролетев пятнадцать этажей.Холодный ветер ворвался в комнату, омыл лицо Сона, который бился в истерике. На полу в ботинках Сона брильянтиками блестели осколки стекла. Подхваченные порывами ветра, заметались по комнате старые газеты и обёртки от пищи. На улице внизу завывание полицейской сирены смешивалось с клаксонами машин, остановившихся из-за внезапной помехи в движении.Несколько долгих секунд головорезы Чуна с разинутыми ртами смотрели на разбитое окно. Потом тот, что с незрячим правым глазом, схватил узколицего за локоть и медленно попятился вместе с ним из комнаты. Вот они исчезли, и Сон посмотрел далеко вниз, на тело матери, которая только что отдала ради него свою жизнь.
Сайгон, апрель 1975 года Был поздний вечер, когда Сон, сжимая пистолет-пулемёт французского производства, шёл по кровавому следу в коридоре приземистого конторского здания на окраине Чолона, Китайского городка в Сайгоне.И на нём, и на его спутнике Киме Шине, была форма армейского капитана со знаками различия отборной южнокорейской дивизии «Тигр». За ними следовали трое корейских солдат, вооружённых автоматами «АК-47». Человек, которого они преследовали, терял кровь с каждым шагом.На подступах к зданию его кровь выглядела уже сухой. Внутри она казалась более влажной и пенистой, значит, кровотечение усиливалось. Сон возбуждённо облизнул губы. Ещё чуть-чуть и он поймает Харрисона Рэндома; этот сорокадвухлетний гномоподобный агент ЦРУ украл в американском посольстве нечто такое, что Сон хотел сейчас взять себе. Именно себе, а не для корейского посольства, где он и его лучший друг Шин были приписаны к разведке. А посольство об этом и знать не должно.Рэндом унёс печатные формы, при помощи которых можно было делать самые настоящие на вид стодолларовые бумажки какие только можно представить. Сон хотел получить эти матрицы больше, чем тонущий — глоток воздуха. Они олицетворяли его давние мечты о богатстве. Не захватит матрицы — будет и дальше жить в уродливом несчастном мире.Жизнь его протекала в приютах и детских исправительных заведениях, потом он начал зарабатывать на пропитание — главным образом в ужасающей вони скотобоен. Его сажали за мелкие кражи и подделки документов. Чтобы не умереть с голоду, он питался из мусорных баков, спал в подъездах, танцевал чечётку в грязных ночных клубах и продавал наркотики. Наконец, поставленный перед выбором сесть в тюрьму на длительный срок за шантаж министра-педераста или пойти в армию, он выбрал армию, где путём интриг быстро добился офицерского звания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39