Девочек, разумеется, не взяли, но Адаму разрешили пойти со взрослыми.
Позже он рассказывал, что все это звучало так волнующе – бежать по темному лесу следом за лающими в отдалении собаками. И в самом деле, впечатлений оказалось порядочно, – сказал Адам. Вплоть до того самого момента, когда собаки наконец загнали енота, после чего дядя дал ему винтовку двадцать второго калибра и сказал, чтобы он стрелял.
Ее брат был неплохим стрелком. У него самого была точно такая же винтовка, и он регулярно тренировался в их местном тире. В общем, Адам глянул туда, где находился енот, и увидел его не далее чем в пятнадцати футах от себя – насмерть перепуганный и вконец вымотанный зверек съежился и сидел между корнями дерева у самого основания ствола, похожий на большой меховой шар. В такую мишень попал бы и куда более слабый, чем Адам, стрелок, тем более, что енота со всех сторон окружили обезумевшие от ярости псы, которые прыгали, метались и, брызгая слюной, щелкали челюстями, пытаясь вытащить его на открытое пространство.
Ее брат посмотрел на енота и стрелять отказался.
Дядя тогда рассмеялся, посмотрел на него и спросил, почему? Дескать, не боится ли он промахнуться? Брат покачал головой и сказал, что нет, он бы не промахнулся, с такого расстояния никто бы не промахнулся. Дядя тогда даже удивился и спросил, что неужели бы он и в самую голову ему угодил, прямо между глаз? Адам ответил утвердительно – просто ему не хочется стрелять в беззащитное животное.
Позже он сказал, что это была не охота, а самая настоящая казнь. Он тогда еще посмотрел на своего отца, словно ища у него поддержки, но отец, похоже, относился ко всему происходящему как к одной из сторон сельской жизни, как к чему-то такому, через что городской человек просто обязан пройти, а потому предпочел не вмешиваться и не занимать чью-либо сторону.
И дядя это заметил. Он тогда улыбнулся и сказал Адаму примерно следующее. «Знаешь, сынок, что я тебе скажу? Иди и пристрели енота, но только так, как ты сказал – прямо между глаз. А если не сделаешь этого, то я всажу ему пулю в лапу, а потом оставлю на растерзание собакам, чтобы позабавились перед сном. В любом случае ему не жить, так что сам выбирай».
Брат тогда выстрелил. И с тех пор никогда больше не ходил на охоту.
Много лет спустя после того случая дядя умер от рака; умирал он долго и мучительно, о чем она рассказала Адаму.
Ни он, ни она ничуть не сожалели о его смерти.
И вот сейчас на память Клэр снова пришла та история, причем вспомнила она ее настолько живо, во всех подробностях, как если бы услышала только вчера.
Она снова почувствовала ее.
Вот только сейчас уже она сама была енотом и в ночном безмолвии почти различала лай бегущих в отдалении псов.
В самом деле, если они обнаружат их здесь, им конец. Люди обычно не смотрят наверх, — подумала она.
Мелисса пока спала, но что будет, если она проснется и заплачет?
У Клэр было такое ощущение, словно она проснулась после жуткой попойки и обнаружила, что в пьяном состоянии совершила нечто ужасное.
До нее наконец дошло, как же это глупо — находиться здесь, и тут же возникло страстное желание немедленно спуститься вниз, на землю, туда, где они могли по крайней мере попытаться спастись бегством. Чувство это было сродни физическому позыву, чем-то вроде внезапно пронзившего ее страстного импульса.
Так, хорошо, вниз – а дальше куда? Где именно они смогут обрести безопасность? Ближайшие соседи, как она слышала, жили примерно в полутора милях от их дома, но в каком направлении им следует идти?
– Мам, – прошептал Люк.
Едва слышно она шикнула на него.
– Мам, ты слышала?
И в тот же миг она действительно услышала это, совсем неподалеку от них – негромкий, натужный женский плач. Услышала и сразу же узнала этот голос, и тут же ощутила прилив радости, почти счастья от осознания того, что женщина эта была все еще жива, причем чувство это мгновенно слилось воедино с ощущением дикого страха перед тем, что может случиться и с этой женщиной, и с ними самими. Вслед за этим до нее донеслись звуки приглушенных шагов – кто-то явно пробирался сквозь заросли кустарника.
Клэр повернулась к сыну и приложила палец к губам. Мальчик кивнул.
Оба принялись ждать.
Звуки плыли, подобно призракам в ночи, доносясь до них словно из дальних далей и леденя кровь в жилах: вот кто-то хихикнул, а потом прошел чуть правее настила, почти под их головами.
Если ей и суждено было хоть как-то помочь Эми, то она должна была узнать, в каком направлении они движутся. Как же хотелось Клэр повернуться и посмотреть вниз.
Однако она прекрасно понимала, что не в состоянии даже на долю дюйма шевельнуть головой, и пребывала словно в каком-то оцепенении – даже тогда, когда звуки стали постепенно затихать в отдалении. Клэр опасалась того, что от малейшего ее движения Мелисса может проснуться, и тогда едва слышный голос ребенка оглушительным эхом разнесется по ночному лесу.
Да, похоже, что теперь она сама превратилась в енота. Неподвижного. Прямо под ними прошла их собственная смерть во плоти.
У нее хватило сил лишь на то, чтобы шепнуть Люку:
– Смотри, куда они пойдут!
Люк повернулся, чуть приподнялся на одном локте – она увидела, как он выхватил их взглядом и стал смотреть вслед.
Когда мальчик снова лег рядом с ней, глаза его были широко распахнуты.
– Мам, это была Эми, — прошептал он. – Они увели ее с собой!
– Я знаю, – сказала Клэр. – Теперь наш долг спасти Мелиссу и как можно скорее прийти на помощь самой Эми.
– А разве сейчас нельзя ей как-то помочь? Ведь они же могут сделать ей больно.
Клэр вдруг почувствовала, что в эту самую минуту гордится собственным сыном, причем отнюдь не из-за его смелости, ибо это была всего лишь мальчишеская бравада, безрассудная и бестолковая. Нет, она гордилась тем, что ее сын оказался способен проявить заботу о других, и тут же почувствовала, как на глазах у нее выступают слезы.
– Сколько ты их насчитал? – спросила она.
Он задумался, машинально считая на пальцах.
– Пятеро. Не считая Эми.
– Мужчина с ними был? Большой такой?
Мальчик покачал головой.
– Значит, спускаться нам пока нельзя. О Боже! Ведь он все еще бродит где-то по лесу.
– Но мам...
– Нет, Люк. Я люблю Эми, и тебе это прекрасно известно. Я ее... очень люблю. Но спускаться нам пока нельзя.
И если ты заплачешь, то никому из нас от этого лучше не станет, — подумала она.
В данную минуту Клэр не только как никогда отчетливо представляла себе, что именно чувствовал тогда енот; нет, теперь она отлично осознавала и чувства Адама, понимала его ненависть, хотя в данный момент это чувство было обращено на людей, которые заставляют тебя забираться в такие места как это, вгоняют тебя в такую ситуацию, когда ты не в силах совершить хороший, правильный, великодушный поступок – спасти жизнь другого человека. Теперь Клэр окончательно убедилась в том, что была совершенно права, когда ничуть не скорбела о смерти своего дяди.
22.17.
– Холбэрд, черт побери! Ну да, конечно же Холбэрд!
– Это, должно быть, Дэвид Холбэрд, – сказал полицейский. – Скраб-Пойнт Роуд. Я сейчас свяжусь с ними.
Стоило Стивену подумать о чем-то другом, как нужная фамилия тотчас же всплыла в его памяти.
В частности, подумать о том, в какую же историю влип он сам.
Они пока не успели далеко отъехать, так что вплоть до самого поворота через заднее стекло патрульной машины ему все еще был виден его побитый «мерседес».
Возможно, именно нью-йоркский акцент шерифа вернул ему память, а может, просто сказалось виски, которым угостил его тот толстяк и которое помогло ему наконец хотя бы отчасти проветрить мозги. И вот Стивен сидит в окружении троих полицейских – он смекнул, что толстяк с револьвером в руке тоже полицейский, хотя по виду и не особо похож. Во-первых, староват для полицейского, да и потом – с какой это стати он возит с собой виски? И все же, скорее всего, он не ошибся.
Итак, трое полицейских.
А сам он сидит на заднем сиденье рядом с самым молодым из них. Трое сраных полицейских.
Вот ведь дерьмо!
Стивен никак не мог сообразить, чего опасается больше – того, что снова возвращается на то жуткое место, или того, что едет в полицейской машине.
– О'кей, – сказал он. – Итак, парни, вы уже поняли, куда вам надо ехать, правильно? Так может, отпустите меня с Богом? У меня и вправду нет никакого желания снова возвращаться туда. Клянусь Господом.
Шериф снял палец с кнопки микрофона автомобильной рации.
– Вы пережили сильный шок, мистер Кэри. Мы это понимаем. Сейчас я свяжусь с нашими людьми и попрошу их прислать также врача, чтобы он оказал вам первую помощь. Поверьте, с нами вам будет гораздо спокойнее.
– Да я и так уже нормально себя чувствую. Нет, правда. Вот и фамилию вспомнил, так ведь? Вернулся бы к своей машине и...
– Ваша машина в ужасном состоянии, мистер Кэри. Ей самое место в ремонтной мастерской. Утром мы об этом позаботимся.
– Но я мог бы подождать и здесь. Мне и в самом деле не хотелось бы...
– Я понимаю ваши чувства, мистер Кэри, однако прошу вас все же поехать с нами. Обещаю, что с вами будет все в полном порядке.
Итак, дело швах, — подумал Стивен. – Полицейские. Вот ведь дерьмо. – Он ощущал на себе взгляд молодого парня и чувствовал себя чем-то вроде циркового уродца.
Перед его мысленным взором всплыла та женщина с топором в руках, разбивающая им лобовое стекло машины. Потом он увидел Мэрион, толстую и голую, лежащую на кровати – язык вывалился изо рта и походил на кусок свежей печени, тогда как шнур от фена для волос глубоко впился в шею.
– ...дом Холбэрда на Скраб-Пойнт Роуд, – сказал в микрофон шериф.
– Сами вы где находитесь? – спросил диспетчер.
– Шестое шоссе, только что миновали лесопосадки.
– Самая ближняя к вам машина, двенадцать-ноль, находится у Хорс-Нек Лэйн. Я послал ее к вам.
– О'кей. И сообщите всем патрульным, которые объезжают дома, пусть тоже к нам подтягиваются. Возможно, придется организовать поиски.
– Понял вас.
– Да, и еще пришлите скорую помощь. Рваные раны, последствия шока. Пострадавший – мистер Стивен Дуглас Кэри, номерной знак штата Коннектикут, номер М, ноль-девять-семь-два-один-пять-один-восемь-четыре-один-один-три-пять-три. А лучше пришлите две скорых. Трудно сказать, что нас может там ожидать. Конец связи.
– Принято. Конец.
Стивену не понравилось, что коп сообщил его имя. Ну зачем им понадобилось сообщать мои имя и фамилию? Наверное, так полагается, – подумал он. И все же у него неприятно засосало под ложечкой и возникло такое ощущение, будто патрульная машина как бы уменьшилась в размерах, спинка переднего сиденья стала давить ему на колени, а сидевший рядом полицейский еще плотнее прислонился к нему своим телом.
Дерьмо собачье, вот что это такое, – подумал он.
Постепенно он все более узнавал детали окружающей местности, заметил, что уже ехал по этой дороге, после чего снова впал в оцепенение, толком не понимая, где они находятся, и мечтая лишь о том, чтобы поскорее убраться отсюда – хотя бы по этой самой дороге. У края придорожной канавы стоял, опасно накренившись, разбитый трактор. Потом промелькнул щит с рекламой виски «Джим Бим». И то и другое одиноко смотрелось на фоне простиравшихся впереди полей.
Теперь они поднимались по склону холма. Где-то поблизости должен был быть съезд на Скраб-Пойнт Роуд – скорее всего, через один или два поворота.
Стивен чувствовал, что что-то было не так.
Коробка у ног шерифа подала голос.
– Шериф? Повторите названное вами имя.
– Кэри. Кабель-Этикетка-Роза-История. Стивен Дуглас.
На другом конце связи возникла пауза, было слышно легкое потрескивание, и еще до того, как снова зазвучал голос диспетчера, Стивен уже понял, что все происходящее отнюдь не дерьмо собачье, что он попал в самую настоящую замазку и что блукавший в подсознании белесый образ чего-то такого, что должно было случиться, возникший у него еще тогда, когда он стоял у изголовья кровати Мэрион за несколько секунд до того как электрошнур обвился вокруг ее шеи, снова возник перед глазами. Внутри него словно что-то сжалось – холодное, пугающее и все же почти приятное, почти красивое. Полегче, — подумал Стивен. – Охолонисъ. Не гони волну.
Извилистая дорога. Шестьдесят миль в час. Слишком быстро. Впереди крутой поворот. Значит, им придется притормозить. Поросшая травой обочина. Можно мягко скатиться по склону. А дальше куда?
Вокруг никого, ни огонька. Дверь они так и не заперли. Подожди-ка, а вдруг все обойдется? Сидевший рядом коп пристально всматривался в его лицо. Входя на поворот, патрульная машина сбавила скорость. Нет, это вовсе не «ничего». Действуй!
– Я так и думал, что ты это скажешь, – послышался голос диспетчера. – Интересно. Примерно час назад мы получили довольно подробную информацию о Стивене Дугласе Кэри, который разыскивается для дачи показаний в связи с убийством...
Стивен распахнул дверцу машины, почувствовал, как в лицо ударил прохладный ночной воздух, бросился в сторону и тут же почувствовал удар от соприкосновения с жесткой землей. Камни больно царапали ребра и бедра, пока он скользил по влажной траве. Машина между тем проехала вперед, затем послышался скрежет тормозов, а он все катился и катился по склону холма, вниз, и вскоре почувствовал, что трава стала гораздо выше. Он перекатывался через заросли рогоза и высокой, типичной для болота густой травы, которая стегала его по лицу и рукам, но все же тормозила падение, покуда не остановился окончательно, застряв в какой-то жиже, тут же услышав стук захлопываемых наверху дверей машины. Резко вскочив на ноги, Стивен, чуть ошалевший от подобной встряски, чувствовал, как земля уходив у него из-под ног, и с трудом удерживал себя на ногах. Потом тряхнул головой и заметил, как с лица слетают капли жидкой грязи.
И, наконец почувствовав под ногами твердую почву, бросился бежать.
За спиной у него, где-то в вышине, плясали и скрещивались лучи фонарей, тут же сместившиеся ниже вдоль склона.
Станут ли они преследовать его?
Мэрион, ну и сука же ты – все же заложила меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30