Войдя в квартиру, Лия ахнула: после спартанской обстановки коттеджа она не ожидала такой роскоши и изысканности. Гостиная, отделанная в бежево-кремовых тонах, обставленная дорогой антикварной мебелью, болезненно напомнила ей, что Шон Галлахер богат и знаменит — не чета скромной служащей. В этот миг недолгая йоркширская идиллия показалась Лии нереальной, словно волшебный сон.
— Выпьешь чего-нибудь?
Лия помотала головой. У нее и так голова шла кругом. Ни к чему, подумала она, еще и одурманивать себя алкоголем.
Когда Шон налил себе бренди и сел в кресло, Лия вновь попыталась воззвать к его разуму:
— Шон, пойми, я ни за что на свете не стала бы продавать твою историю газете. Такой поступок для меня попросту немыслим!
Он отхлебнул бренди, рассматривая ее поверх стакана.
— И ты ждешь, что я этому поверю?
— Почему бы и нет? Это же правда!
— Вот как?
— Да, правда! Если хочешь знать, я вообще не замечаю твоего шрама! Для меня это часть тебя, такая же, как глаза или волосы! И если твои продюсеры думают…
— Нет, не думают, — прервал ее Шон. — Продюсеры «Инспектора Каллендера» полагают, что шрам придаст герою особую изюминку. Сценарист уже разработал сюжет о том, как инспектор получил эту отметину, и я с нетерпением жду следующего сезона съемок.
— Шон, как я рада…
— Конечно, «Божьим даром для женщин» мне больше не бывать. — Лия поморщилась, услышав из его уст собственные необдуманные слова. — Но, пожалуй, это и к лучшему. Я освободился от ярлыка «секс-символа», и теперь передо мной открыт путь к серьезным ролям. Так что, если ты хотела заработать на сенсации…
— Да нет же! — Как, ну как его убедить? — Пойми, я никому о тебе не рассказывала и не расскажу! Даже в страшном сне мне не пришло бы в голову делиться своей историей с журналистами из бульварной газеты!
— А почему бы и нет?
"Потому что я тебя люблю!» Но этих слов Лия произнести не могла. Только не сейчас, когда он сверлит ее глазами, угрожающе сдвинув густые черные брови.
— Потому что я… ты… ты мне… дорог.
— «Дорог»?! — Это слово прозвучало, словно раскат грома, заставив ее вздрогнуть. — И сколько же я стою, по-твоему?
— Нет!!
Силы Лии были на исходе. Сколько продлится эта мука? Сперва он вышвырнул ее вон, словно надоевшую игрушку; теперь вернулся, но лишь затем, чтобы бросить ей в лицо жестокое и несправедливое обвинение!
— Нет?
Он шагнул к ней. Лия отшатнулась, выронив сумочку: от удара об пол та раскрылась, и все ее содержимое оказалось на ковре. Лия поспешно опустилась на колени.
— Позволь мне!
В мгновение ока Шон оказался рядом. Руки их одновременно потянулись к одному предмету — белоснежному запечатанному конверту. Но Шон успел первым.
— Отдай!
Напрасно Лия не сдержала крик — по ее испуганному возгласу Шон догадался, что в письме заключено что-то важное, С болью в сердце она следила, как он переворачивает конверт и читает адрес — свой собственный.
— Что это?
— Поздравительная открытка. — Что толку отрицать? — С днем рождения, Шон.
Лицо его омрачилось каким-то непонятным для Лии чувством.
— Но ты ее не отослала.
— Передумала. — Эта открытка стоила ей бессонной ночи. — Решила, что это будет неразумно.
— Неразумно… — пробормотал он, не отрывая взгляда от собственного имени на конверте. — И все же ты хотела мне написать. Почему?
Внезапно резким движением он поднялся на ноги и, взяв Лию за обе руки, помог ей встать.
— Лия, ты здорова? — спросил он резко, со сдержанным волнением в голосе.
— Да, вполне, — ответила она, не понимая, с чего Шон вдруг обеспокоился ее здоровьем.
— Я вел себя безответственно. Поверь, мне не присуще такое…
После этих неловких слов Лия поняла, что он имеет в виду. Тогда, в коттедже, Шон взял заботу о предохранении на себя, но лишь начиная со второго раза. В первый раз оба они были так захвачены страстью, что не вспомнили о мерах предосторожности.
— Ребенка у меня не будет, если ты об этом! «Он боится скандала», — с горечью подумала она.
— А с Энди ты поговорила?
— Да, — с трудом выдавила Лия.
— Сказала, что не выйдешь за него замуж? — Лия молча кивнула, и Шон мягко задал следующий вопрос:
— Нелегко тебе пришлось?
Его сочувствие застало Лию врасплох, и она ответила прямо:
— Еще как! Не хотела бы я пережить такое дважды. Но что мне оставалось? Я ведь знаю, что никогда не смогла бы сделать его счастливым.
— А ты сама?
— И сама я никогда не была бы с ним счастлива.
О каком счастье может идти речь, если ее любимый, единственный человек, с которым она могла бы счастливо жить до конца дней своих, стоит перед ней мрачный, как туча, и сверлит ее хмурым, подозрительным взглядом?
— Так ты точно не беременна?
— Совершенно точно! Не беспокойся, очередная бульварная сенсация тебе не грозит.
Что за чувство промелькнуло в его потемневших глазах? Почему туго натянулась кожа на скулах?
— А жаль, — пробормотал он.
— Что ты сказал?..
— Жаль, что ты не беременна, — повторил Шон, на этот раз так отчетливо, что не расслышать было невозможно.
— П-почему?
Грустная улыбка тронула уголки его губ и пропала.
— Потому что тогда, быть может, у меня появился бы шанс привести тебя к алтарю.
— К алтарю? Шон, что такое ты говоришь? Не хочешь же ты сказать…
На этот раз в усмешке его явственно сквозила печальная ирония.
— Что хочет сказать мужчина, когда делает женщине предложение? Что любит ее и хочет разделить с ней жизнь…
— Ты же не веришь в любовь на всю жизнь!
— Раньше не верил.
Угрюмость и мрачность его как рукой сняло: перед Лией стоял открытый, взволнованный, уязвимый человек. Никогда еще она не видела Шона таким… таким безоружным.
— До сих пор я полагал, что вечная любовь — сказка, фантазия. Но ты перевернула мою жизнь вверх дном, и теперь я не знаю, что думать и чему верить.
— Но ты прогнал меня!
Она хотела добавить еще что-то, но умолкла, заметив в его глазах глубокое страдание.
— Я был напуган. До смерти напуган тем, что со мной происходит. Я не узнавал сам себя — ни поступков своих, ни мыслей. Мне было страшно смириться с этим, страшно признать, что близость, которой ты требовала, мне и самому нужна как воздух.
— Я никогда не согласилась бы на меньшее. — Лия сжала его руку, подбирая нужные слова. — Ты знаешь, о чем я мечтала? Выйти замуж так же счастливо, как мама. Я верила, что люблю Энди, пока не встретилась с тобой. Это было… что-то невероятное. Словно атомный взрыв. И я поняла, что мы с тобой предназначены друг другу, что никогда я не полюблю другого и не смогу прожить жизнь ни с кем, кроме тебя!
— Лия! — начал Шон.
Но Лия не дала ему продолжать. Она спешила договорить до конца, чтобы между ними не осталось полуправд и недосказанностей. Пусть не думает, что она променяла одну выдуманную любовь на другую!
— Сравнивая свои чувства к тебе и к Энди, я поняла, что значит любить по-настоящему. И поняла, что ты должен испытывать ко мне то же самое, иначе я не останусь с тобой, как бы ни хотела. Довольствоваться «вторым сортом», следить за тем, как твои чувства вянут и умирают у меня на глазах…
— Мои чувства не увянут и не умрут, — твердо ответил Шон. Лия хотела возразить, но он прикрыл ей рот ладонью. — А теперь позволь, я кое-что тебе объясню.
Несколько мгновений он молчал, не сводя с нее темных, словно зимняя полночь, глаз. Затем глубоко вздохнул и начал рассказ:
— Я не верил в любовь и в клятвы вечной верности. Жизнь научила меня, что такие обещания нарушаются сплошь и рядом. Я был убежден, что никогда в жизни ни с одной женщиной не захочу остаться навсегда. Но ты уехала — и каждый день, прожитый без тебя, стал для меня вечностью. Я не мог есть, не мог спать. Думал только о тебе и о том, как мне тебя не хватает. Ты снилась мне по ночам, и, просыпаясь, я с новой силой осознавал свое одиночество.
— Понимаю! Я сама переживала то же самое! — с чувством воскликнула Лия. — Что же заставило тебя решиться?
— Свадьба брата.
Заметив ее удивление, он улыбнулся — на этот раз удивительно теплой и доброй улыбкой.
— Да, Пит женился наконец на своей беглой невесте. Венчание состоялось вчера…
Он бросил на нее вопросительный взгляд.
— Тебя ведь там не было?
— Нет, я… я была занята… на работе. — Лии не хватило духу признаться, что она попросту струсила. Не решилась пойти на праздник, зная, что непременно увидит там Шона.
— Так вот, едва разошлись гости, я сел за руль и помчался в Лондон, чтобы отыскать тебя.
— Но почему?
— Почему? Потому что понял, в чем моя ошибка. Я был шафером Пита: стоял рядом и слышал, как они с Энни клянутся, что только смерть разлучит их. Видел их счастливые лица, свет в глазах. А потом представил, что умру, так и не увидев тебя снова… — При этих словах он вздрогнул — движение, красноречивее любых слов поведавшее о его чувствах. — Я знал, что без тебя не хочу жить; но сила собственных чувств пугала меня.
— Меня тоже, — тихо ответила Лия. — Я долго не решалась признаться в этом даже самой себе.
Он бросил на нее быстрый взгляд, и Лия догадалась, как много значит для него это откровенное признание.
— Но ты была храбрее меня. Честно сказала то, что думала. Даже Пит, мой младший братишка, оказался смелее, чем я!
— Он ведь не пережил потерю отца. У него не было Марни и…
— Ш-ш-ш!
Шон снова прижал палец к ее губам, жестом прося замолчать.
— Не вспоминай о них. Все они в прошлом. Наше будущее их не касается. Как ты думаешь, Лия, каким станет наше будущее?
Должно быть, в глазах ее еще читалась неуверенность. Шон подвел ее к креслу, усадил, а сам присел рядом с ней на ручку кресла.
— Подожди, я доскажу до конца. Наконец-то мои тупые мозги сумели облечь в слова истину, о которой уже давно догадывалось сердце. Я понял, что такое вечность. Это всего лишь череда дней: один, другой, третий, десятый, взятые вместе. И все эти дни я хочу прожить с тобой!
— А я — с тобой, — тихо ответила Лия и прильнула к его губам долгим поцелуем, грозящим положить конец дальнейшим объяснениям. Однако через несколько мгновений Шон со вздохом поднял голову и, прижав Лию к себе, продолжал рассказ:
— Мне страшно было подумать о том, что я проведу без тебя еще хоть один день! Поэтому я приехал в Лондон и пошел по туристическим агентствам. Несколько десятков обошел, пока не наткнулся на тебя. Прости меня за эту выдумку с газетой. Разумеется, в глубине души я понимал, что ты ни в чем не виновата. Просто не знал, как ты меня встретишь, и решил ринуться в атаку первым, чтобы в случае чего иметь возможность с достоинством отступить… Ну не дурак ли я, а?
— И ты боялся, что я не захочу тебя видеть? — воскликнула Лия. — Глупый! Но скажи, неужели ты в самом деле обошел все лондонские агентства?
— А как ты полагаешь, где я шлялся с раннего утра до пяти вечера? Господи, никогда бы не подумал, что их такая прорва! Если бы не нашел тебя сегодня, продолжил бы поиски завтра.
— Как хорошо, что мы работаем до половины шестого! — счастливо вздохнула Лия. — До завтра я бы не дожила!
Взглянув Шону в лицо, она вдруг заметила, что он озадаченно нахмурился.
— Что такое?
Шон наморщил лоб, словно что-то припоминая.
— Ты сказала, что хочешь выйти замуж «так же счастливо, как мама»?
— Верно.
Она просияла, глаза засверкали, словно драгоценные аметисты.
— У них все наладилось! Папа вернулся к маме, и теперь они живут счастливее прежнего! Он говорит, что пережил какое-то помрачение рассудка. Едва ушел, понял, что совершил страшнейшую в жизни ошибку; но гордость удерживала его от того, чтобы признать свою вину и вернуться.
— Таковы уж мы, мужчины, — пожал плечами Шон. — Когда доходит до сердечных дел, мы становимся удивительно твердолобы. Что же помогло ему прийти в себя?
— Как ни странно, ты. Ты сообщил маме о том, что я застряла у тебя, а она использовала эту новость как предлог, чтобы позвонить папе.
— Она беспокоилась о тебе? — спросил Шон. Лия лукаво улыбнулась в ответ.
— Ни капельки! По ее словам, с первых же твоих слов она поняла, что беседует со своим будущим зятем!
— Боже мой! Как она догадалась?
— По голосу. По тому, как ты произносил мое имя.
Шон изумленно потряс головой.
— Подумать только! Даже будущая теща поняла, что со мной происходит, раньше меня самого!
— У мамы вообще потрясающая интуиция, — заверила его Лия.
— Что ж, я счастлив, что они снова вместе. Хочу, чтобы отец, как положено, привел тебя к алтарю и передал с рук на руки мне.
Лия заметила: Шон говорит о свадьбе как о деле, давно решенном. Таков ее возлюбленный — приняв решение, не колеблется, не сомневается, не оставляет себе лазеек «на всякий случай». Он бесстрашен и верен своему слову, как всякий настоящий мужчина.
Поднявшись с кресла, она обвила его шею руками и взглянула в глаза.
— Отец приведет меня к алтарю, — тихо пообещала она. — Но отдавать меня не нужно — я уже твоя. Стала твоей в тот миг, когда тебя увидела.
— Твое сердце стало моим, — хриплым, взволнованным полушепотом ответил Шон, — а мое — твоим. Так будет сегодня, и завтра, и послезавтра — всегда. Изо дня в день, пока смерть не разлучит нас, я буду доказывать тебе, как ты бесценна, как я тебя обожаю. И, пожалуй, начну прямо сейчас!
С этими словами он подхватил ее на руки и понес в спальню.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16