Особенно когда она увидела его с Бартоломью на руках. Потом он так решительно настоял на прогулке, только бы остаться с ней наедине. А она, дура, решила, что он движется в том же направлении, в каком несло ее. Теперь понятно, что она ошиблась.
По мере приближения к каньону тропинка поднималась вверх. Теперь они ехали по пересохшему руслу ручья. По обе стороны высились гранитные скалы. Стояла тишина, нарушаемая только шуршанием лошадиных копыт по песку, скрипом седельной кожи и приглушенным стрекотом насекомых. Только сейчас Аманда осознала, что никогда раньше не бывала в местах, куда не доходит шум машин. Наслаждаясь отсутствием гула цивилизации, она принялась фантазировать, будто она женщина, которая завоевывает Дикий Запад, а ее муж борется за жизнь в пустыне.
Физически эта жизнь, вероятно, была ужасно трудной, но зато выковывались более крепкие связи. В те времена мужчины и женщины больше зависели друг от друга. Кроме бродяг, с гримасой подумала Аманда. Из первых колонистов тоже вышла какая-то часть бродяг. А в Чейзе сохранилось больше атавистических черт, чем в любом другом мужчине, кого она прежде знала. Ему нужна девушка, похожая на тех, кто топчется в танцевальных залах. И чтобы никаких детей. Ру Макгиннес может думать что хочет, но Чейз не принадлежит к мужчинам того типа, которые готовы связать себя женой и ребенком.
— Озеро там впереди, где тополя, — показал Чейз.
При виде пятна изумрудной зелени, прятавшейся в каньоне, Аманда облегченно вздохнула.
— Ты сумеешь добраться туда? — спросил Чейз, слегка повернувшись в седле.
— Конечно. — Она гордо выпрямилась, не желая принимать его опеку. — Я еще подростком участвовала в скачках на чистокровной лошади. А раскисла я не от верховой езды. От жары. Даже не верится, что Бартоломью все еще спит. Он, наверно, весь мокрый от пота.
— Вижу, идея приехать сюда оказалась не такой уж удачной. — Чейз повернулся к ней лицом.
— Тогда почему же ты предложил ее?
— Бог знает, Аманда, почему. Но мы уже почти на месте. Так что давай посидим у озера и немного охладимся.
Лошади почуяли запах воды и ускорили шаг. Через несколько минут они перебрались через земляную плотину, перегораживающую ручей, и Аманда наконец увидела озеро. На песчаном берегу росли огромные тополя со стволами в белых и серых пятнах. Они затеняли оазис, образованный озером. Аманда уже имела возможность понять, какое резкое различие существует между солнцем и тенью. Тень возле воды показалась ей раем.
Они спешились и привязали лошадей к ветвям кустов. Аманда подошла к Чейзу.
— Сейчас помогу тебе снять колыбель.
— Спасибо.
Чейз спустил лямки с плеч. Аманда приняла на руки вес ребенка и его «транспорта» и заметила темные полосы пота на спине Чейза. Потом она перевела взгляд на малыша. Бартоломью открыл глаза и заморгал.
— Привет, солнышко. Путешествие закончено. — Аманда поставила колыбель на песок и расстегнула ремни.
— С ним все в порядке?
— Только немного мокрый и голодный, — ответила Аманда, не поднимая головы. Долгожданная прохлада чуть-чуть улучшила ее настроение. — Вот сменю пеленки, покормлю его, и он будет в полном порядке.
— Тогда, пожалуй, я немного поплаваю, если тебе не нужна моя помощь.
Аманда подняла паза и увидела, что он уже сбросил рубашку. Медальон из оловянного сплава блеснул на солнце.
— Замечательная мысль. Ты часто тут плаваешь?
— Когда пруд в патио слишком переполнен, чтобы делать упражнения.
Пот ручьями катился у Аманды по спине, и она бросила мечтательный взгляд на озеро.
— Ты тоже можешь искупаться, когда покормишь Бартоломью. Я посмотрю за ним.
— Я… не взяла купальник.
Аманда развернула одеяло и вынула Бартоломью. Потом встала, прижимая его влажное маленькое тельце к плечу, и посмотрела на Чейза.
— Я тоже. — Он сидел на камне и стаскивал сапоги. — Не думал, что буду плавать. А ведь мог бы и сообразить, что, когда сниму со спины малыша, надо будет размяться.
— Раз у меня нет купальника, придется подождать тебя на берегу.
— Ну и что же? Плавай в белье, потом посиди на солнце, пока высохнет. — Он встал, расстегнул ремень и джинсы, спустил их на бедра и посмотрел на нее. — Аманда, ты подглядываешь!
Кровь бросилась ей в лицо. Она отвернулась и пошла к лошади, чтобы достать из седельной сумки запасной подгузник.
— Просто меня удивило твое предложение. Я не так безразлична к подобным вещам, как ты.
— Чертовски безразлична. По крайней мере по отношению ко мне.
Она резко обернулась.
— Если ты имеешь в виду прошлую ночь…
— Да, я имею в виду прошлую ночь. Я долго думал об этом и пришел к заключению, что ты подсознательно знала, как повлиять на меня. Кормить грудью ребенка и массировать мне спину! Ты флиртовала со мной, Аманда.
— Нет! Я хотела тебе помочь, а другого выхода у меня не было.
Но ее кольнуло угрызение совести. Сказать по правде, ей действительно нравилось дразнить его вчера. Нет, не просто нравилось — она наслаждалась. И теперь пришла в ярость оттого, что он разгадал ее хитрость.
— Хорошо, сейчас мне тоже нужна помощь, и у меня нет другого выхода.
Чейз сбросил джинсы и пошел к озеру. Аманда вздрогнула. Последний раз, когда она видела Чейза без одежды, его тело напоминало скульптуру из белого мрамора. Но недели, проведенные на солнце, превратили его в бронзового бога. Чейз вошел в воду, поиграл мышцами спины и нырнул. Аманда сделала вывод, что он определенно флиртовал с ней. И добился того эффекта, которого хотел.
Пока Чейз плавал, она подложила Бартоломью чистый подгузник и села под раскидистый тополь. Потом принялась кормить сына, наблюдая за мощными гребками Чейза. Озеро оказалось больше, чем она представляла, — по меньшей мере шестьдесят ярдов в самом широком месте. Чейз подплыл к дальнему берегу и тут же поплыл назад. Солнечные лучи искрились на его плечах, от течения, созданного им, покачивался тростник, окаймлявший противоположный край озера.
Грациозные движения Чейза соблазняли Аманду воспоминаниями о том, как поднимались и опускались, словно волны, его бедра, когда он любил ее. В ту ночь в грузовике вроде бы не произошло ничего важного, кроме слияния двух тел. Сейчас ее больше всего удивляло, как уверенно, на одном дыхании они вместе прошли весь путь, каким синхронным с самого начала был их ритм.
Этот ритм, казалось, преследовал ее и на этой поляне. Он эхом отдавался в пульсирующем жужжании насекомых, в почмокивании их сына у ее груди, в целенаправленных взмахах рук Чейза в воде. Аманда и сама вибрировала в подсознательном ритме, не в силах удержать себя от соскальзывания в чувственную каденцию.
Чейз вышел из воды и опустился рядом с ней на колени, не отрывая взгляда от сосавшего малыша.
— Аманда, я не хочу бороться с тобой.
— Тогда не борись. — Она подняла на него глаза. Поддерживая рукой голову ребенка, Чейз смотрел на нее. Глаза зеленые, как залитые солнцем кроны деревьев… Он осторожно протянул другую руку и развязал шарф, стягивающий рыжую гриву волос. Шарф полетел на землю, а Чейз запустил пальцы в волосы и слегка потрепал их, пока они не упали огненным занавесом на грудь, в которую вцепился Бартоломью. Глаза Чейза затуманились желанием, и под его взглядом дыхание Аманды стало быстрым и прерывистым.
Ее веки покорно опустились, когда губы, холодные после озерной воды, прижались к ее рту. Легкое прикосновение напоминало падение на землю слетевшего листа. Она встретила его с такой же нежностью, согревая его рот, словно ища прощения всех обид, которые они нанесли друг другу. Чтобы не потерять равновесия, она уперлась рукой в его мощное предплечье и почувствовала, как прохладная кожа налилась жаром. Но, прежде чем жар превратился в пламя, Чейз отпрянул.
Аманда открыла глаза и встретилась с его взглядом.
— Ты был прав, — прошептала она. — Я тебя боюсь.
— Я не хочу создавать проблем. — Он провел костяшками пальцев по ее щеке, голос стал хриплым. — Но и не могу позволить тебе уйти из моей жизни.
Она вспомнила, что говорил Ру.
— Из-за… из-за Бартоломью? Чейз ответил не сразу:
— Нет, не только из-за Бартоломью.
— Но ты ведь говорил, что не хочешь себя связывать. — Сердце стучало, будто паровой молот, когда она смотрела в его глаза.
Он протянул руку к ее шее под затылком и нежно помассировал влажную кожу.
— Да, и, наверное, по дурости еще не раз скажу. Долгие годы я, как цепной пес, охранял свою свободу. Старые привычки умирают с трудом.
— Иногда вообще не умирают. Судорожным вздохом Бартоломью привлек их внимание к груди Аманды.
— Люблю смотреть, как ты его кормишь, — сказал Чейз, обводя пальцем изгиб щеки сына. — Это еще одно, чего мне не надо было говорить. Может, ты намеренно заигрывала со мной прошлой ночью, может, только делала вид, что ведешь себя естественно. Как бы то ни было, я не хотел бы, чтобы ты испытывала неловкость, делая это у меня на глазах.
— Странно, но я чувствовала себя вполне естественно, — пробормотала она. — Даже тогда, в фургоне.
— Хорошо.
Чейз провел пальцем по подбородку Бартоломью и перенес ласку на полную грудь Аманды. У нее перехватило дыхание, а глаза Чейза стали бездонными.
— Я никогда не хотел женщину так, как хочу тебя, — тихо проговорил он. — Самому себе боялся признаться в этом, чтобы не ограничить свою драгоценную свободу. Но это правда. Ты доводишь меня до безумия. — Его рот скривился в улыбке, на щеке заиграла ямочка. — Вот смотрю в твои глаза — и вижу, что ты тоже так чувствуешь.
— Чейз, нам нельзя… — Задохнувшись, Аманда замолчала.
— Знаю. Извини, что поцеловал тебя, но я не мог устоять. — Он со вздохом отодвинулся. — Так будет лучше, иначе я потеряю контроль над собой.
Аманда чуть не застонала от отчаяния. Но он прав. Нельзя продолжать подобную игру с ребенком на руках. Бартоломью уже перестал сосать и посмотрел на нее, словно напоминая о своем присутствии. Надо опять сменить подгузник, подумала Аманда и окинула взглядом поляну, высматривая, где уложить малыша, чтобы он немного поспал.
— Где бы его устроить? — спросила она.
— Вон та выемка между вылезшими корнями будет для него прекрасной постелью.
Аманда внимательно осмотрела место, которое показал Чейз, и удовлетворенно кивнула.
— В моей седельной сумке запасное одеяло и чистый подгузник. Ты не принесешь их сюда?
— Я даже сделаю больше: сам переменю ему подгузник.
— Ты? — воскликнула она, но Чейз уже был на полпути к лошадям.
— Конечно! — крикнул он через плечо. — Я справлюсь.
Аманду тронуло его желание поучаствовать в уходе за Бартоломью. Когда-то она читала, что у муж чин, только что ставших отцами, пропадает желание помогать, если жены отвергают их попытки. Что ж, она не станет вмешиваться и позволит ему переменить подгузник.
Вернувшись, Чейз сложил одеяло и разместил его в естественном углублении между корнями тополя. Потом расправил подгузник и протянул руки, чтобы взять Бартоломью. Аманда ободряюще улыбнулась и передала ему сына.
— О'кей, приятель, — сказал Чейз, укладывая его на одеяло и разъединяя липучку подгузника. — Пора смазать тебя маслом.
Аманда молча ждала, пока Чейз справится со своей задачей. Когда он наклонился ниже, медальон повис прямо над Бартоломью. С радостным гугуканьем мальчик ухватился за него и так дернул, что Чейз чуть не потерял равновесие. Аманда сделала вид, что ничего не заметила.
Наконец Чейзу удалось вытащить старый подгузник.
— Он не очень мокрый, — сообщил Чейз Аманде. — С таким же успехом мы могли бы…
— Чейз, осторожно!
Но предупреждение запоздало. Упругая струя ударила ему в шею и покатилась вниз по груди.
— Это же настоящий фонтан! — удивленно воскликнул Чейз.
Аманда больше ни секунды не могла сдерживаться.
— Я забыла тебя предупредить. — Она чуть не всхлипывала от хохота, держась за бока. — Иногда такое бывает. Он… он…
— Не вижу ничего смешного. — Чейз старался принять строгий вид, но веселые искры плясали в зеленых глазах.
— Скорее иди ополоснись. Я тут сама управлюсь.
— Я тебе это припомню. В следующий раз буду наготове. — С показным достоинством Чейз выпрямился во весь рост.
«В следующий раз». Пока Чейз отмывался в озере, Аманда закрепила на Бартоломью чистый подгузник, улыбаясь многообещающему смыслу замечания.
— Если хочешь, можешь поплавать, — предложил Чейз, выбравшись из воды и опускаясь на колени рядом с Бартоломью.
Аманда решила, что будет неумно принять приглашение в такой чувственно напряженной атмосфере. Ведь придется раздеваться у него на глазах.
— По-моему, это не самая лучшая идея.
— Если ты боишься, что, когда ты разденешься, у меня возникнет искушение заняться с тобой любовью, то ты права. Но если думаешь, что я забуду о Бартоломью и соблазню тебя прямо здесь, то ты плохо меня знаешь.
— В этом все дело: я почти совсем тебя не знаю. — Аманда не смогла сдержать улыбки.
— Тогда пора узнать. Кстати, вода прохладная. А ты выглядишь, извини за выражение, совсем вареной.
Аманда и вправду вымоталась из-за жары. Больше всего хотелось снять джинсы и блузку. А почему бы действительно не искупаться? Ведь Чейз дал обязательство не спускать глаз с Бартоломью.
— Ладно, — сказала она и направилась к озеру. Спустившись к узкой полоске песка возле воды, Аманда расстегнула блузку. Она не оглядывалась, чтобы проверить, смотрит ли Чейз ей вслед: знала наверняка, что смотрит. Сев на плоский камень, она стянула сапоги и всунула в них носки, прежде чем поставить рядом с сапогами Чейза. Потом с удовольствием пошевелила пальцами. Перед поездкой в Аризону она сделала педикюр, и теперь ногти сверкали на солнце розовым лаком. Сидя в салоне, она убеждала себя, что вовсе не потому делает педикюр, что Чейз отметил изящество ее ступни в ту ночь, когда они занимались любовью. И кого она пыталась одурачить? — с удивлением подумала сейчас Аманда.
Она встала и расстегнула ремень на джинсах, мысленно воображая себя девушкой в ночном клубе, представлявшей стриптиз для единственного посетителя. Странно, но эта мысль ее взволновала. Сегодня она надела любимое шелковое белье, отделанное плиссированными бельгийскими кружевами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23