Первый раз после того, как Энни выписалась они увиделись уже через несколько дней, но им показалось, что эта тягостная разлука длилась месяцы. В то утро, когда она решила навестить Стива, Энни поднялась в свою комнату и тщательно обдумала, что одеть, Потом решила немного накраситься, и вдруг оказалось, что от волнения у нее так дрожат руки, что она испачкалась косметикой.– Я веду себя совсем как девчонка, – глядя на свое отражение в зеркало, подумала Энни. От этой мысли и от того, что было странным переживать чувства, испытанные в далекой юности, она рассмеялась, но ее сердце продолжало взволнованно колотиться.Энни вышла из притихшего дома и пошла на станцию метрополитена. Тут же ей припомнилось, как она вот также шла однажды, в разгар зимы, и снежные хлопья кружились на ветру вокруг нее. Утро тогда было холодное, как и сегодня, но теперь под квадратиками живой изгороди в саду уже появились первые подснежники, а за ними сквозь мерзлую землю прорезались бледные наконечники длинных и узких, как пики, листьев крокусов. Когда молодая женщина увидела первые цветы, ей показалось, что она вошла в солнечный луч. Точно также ощущение полноты жизни она испытала в тот день, когда ее перевели из реанимации в общую палату. Стив тогда понял и разделил ее радость, и то, что сейчас это чувство вернулось, еще сильнее потянуло Энни к Стиву.На мгновение среди грязной замусоренной улицы Энни забыла о своем волнении и чувстве вины. Расправляя плечи, она подумала: «Будь, что будет» и пошла быстрее вперед, сильная и уверенная в своем счастье. Прохожие оглядывались на нее, но она ничего не замечала, кроме теплого света и первых признаков весны. В больнице Энни, как только вошла в палату, увидела Стива. Он сидел в кресле рядом с кроватью, а рядом лежали его костыли. Энни, поднимаясь в лифте, готовилась к тому, что его уже нет в больнице, и спрашивала себя, что же она будет тогда делать. И вот он здесь, совсем близко, и от волнения у нее перехватило дыхание, и несколько мгновений она стояла не в силах ни подойти к нему, ни сказать хоть слово. Стив оказался бледнее и худощавее, чем она представляла себе, и Энни подумала, что, видимо, таким, каким она видела его в мыслях, он станет, когда выйдет из больницы. Ей всем сердцем захотелось, чтобы это произошло как можно скорее. Но пока женщина с удивлением обнаружила, что ее состояние раздвоенности, нереальности исчезло, а она стала просто Энни с отчаянно колотящимся сердцем и пересохшим от тревожного ожидания ртом.Стив поднял голову, увидел ее, и Энни с трудом удержалась от того, чтобы броситься ему навстречу или, наоборот, чтобы не убежать в панике назад.Энни глубоко вздохнула и сделала шаг навстречу любимому. Она торопливо шла через всю палату к нему, а Стив, словно не веря своим глазам, смотрел на нее с радостным удивлением и думал восторженно и изумленно: «Боже, как хорошо! Я даже не представлял, как она прекрасна!».Энни дотронулась до руки, которую Стив протянул ей, и они несколько мгновений просто держали друг друга за руки – единственное, что они себе позволили на виду у всей палаты. Потом Стив потянулся за своими костылями, но Энни торопливо остановила его:– Не беспокойся, я посижу здесь возле тебя. – Она принесла себе стул и села.– Шесть дней – как долго мы не встречались, – тихо произнес Стив, и Энни вынуждена была отвести взгляд, чтобы не видеть ничем не прикрытого желания в его глазах.Было еще довольно рано; многие больные спали за ширмами, но два или три пациента уже слонялись по палате, да скучали за своими столиками сиделки. Одна из санитарок посмотрела в сторону, где стояла кровать Стива, узнала Энни и приветственно помахала ей. Догадалась ли она о том, что происходит с ними, с ней и Стивом? Видимо, да, потому что их чувства слишком отчетливо отражались на лицах.Энни опять повернулась к любимому. Все, что могли увидеть или подумать другие, было неважно. Важно было то, что Стив рядом с ней.– Сегодня у меня консультация у хирурга, – сказала она.– Ты бы так и не пришла, если бы не было причины пойти в больницу?– Да нет, дело не в этом, – начала она и сразу осеклась.Энни и, вправду, использовала необходимость ходить на обследование, как предлог для визитов к Стиву, успокаивая себя тем, что всегда может беспечно сказать Мартину:– А я сегодня в больнице навестила Стива. Дай, думаю, зайду на пять минут, раз уж все равно пришла. Знаешь ли он выглядит куда лучше.Хотя, конечно, об этом она с Мартином говорить не будет, разве скажет только что в отделении гематологии ей приходилось бесконечно долго ожидать приема, а доктора крайне неохотно давали общие рекомендации. Впрочем, лучше вообще не говорить мужу о своих посещениях больницы, потому что ей будет очень трудно скрывать настоящую причину своих визитов туда, и она легко себя выдаст. Но раз Мартин вообще ничего не узнает, то тогда не все ли равно, когда она будет приходить к Стиву? Нет, все же предлог для того, чтобы пойти сюда, нужен ей самой, для ее спокойствия. Энни чувствовала, что у нее не достает храбрости посмотреть правде в лицо и сказать себе честно о подлинной цели ее приходов и посещений больницы.Как всегда Стив, конечно, понял, какие чувства испытывала Энни. Он прикоснулся к ее щеке ладонью и провел большим пальцем между ее бровей.– Энни, приходи, когда захочешь. Все остальное не имеет значения. Мне просто очень важно, чтобы мы хоть изредка виделись. Ничего большего я от тебя не собираюсь требовать.Стив пошевелился в своем кресле. Было совершенно нестерпимо чувствовать, что нога медленно срастается, что вокруг унылая, тоскливая больничная палата, в то время, как рядом, так близко сидела Энни. От ее волос исходил аромат чистоты и лимона, а самое легкое прикосновение женской руки тут же заставляло Стива обостренно чувствовать трепетную нежность кожи и податливую гибкость ее тела.Любовь с огромной силой захватила его, сжала ему грудь, стараясь вырваться на волю, найти выход из тех глубин, куда Стив пытался ее скрыть. Энни видела, как трудно ему дается внешнее спокойствие, и от этого, от сознания своей желанности, она вся словно засветилась радостью.– Давай немного пройдемся? – предложила она. Стив поднялся с кресла, взял поданные ею костыли и оперся на них.– Можно прогуляться в холл, – сказал он, иронично усмехнувшись, и они медленно пошли к выходу из палаты. По пути Энни приветливо кивала, здороваясь с теми, кого знала, а потом толкнула дверь, и они оказались в прокуренном холле. В комнате никого не было, но телевизор, оставленный включенным, по-прежнему кричал в углу.Стив подошел к окну и посмотрел вниз на улицу, потом уткнулся лбом в оконное стекло.– Мне кажется, что я в тюрьме, – произнес он медленно. Энни подошла и стала у него за спиной, и тогда он повернулся и положил руки ей на плечи.– Это не может длиться вечно, – сказала она.– Не может…Стиву так хотелось поцеловать эту женщину, такую изящную, такую желанную, но он понимал, как нелепо будет выглядеть со своими костылями и заштопанной ногой, в особенности, если откроется дверь и в комнату ввалится Фрэнки, или войдет медсестра, или посетители, желающие перекурить и поболтать.И погружаясь в ласковую синеву ее взгляда он прошептал, беспомощно и призывно: «Энни,»Она улыбнулась в ответ и быстро поцеловала его в губы.– Потерпи немножко, теперь уже повторила она, недолго осталось ждать.– Я люблю тебя, – хотел оказать Стив, но вместо этого предложи. – Давай погуляем по коридору.И они пошли, прислушиваясь к звуку его неуклюжих шагов. Улыбаясь с видом заговорщиков, прошли мимо двери с круглым окошком, и, наконец, Стив спросил:– Ну и как возвращение домой? Дети, наверное, счастливы?– Да, все прекрасно, – осторожно ответила Энни. – Дети, пожалуй, стали немного грубее и навязчивее. Но это, в общем, так и должно быть… Иногда очень утомительно. Если бы я была нервным человеком, то, наверное, могла бы уже давно выйти из себя.Глядя на нее, Стив словно увидел, какой она была дома, в кругу семьи. Ревность к Мартину и сыновьям, жившим с ней под одной крышей, захлестнула его о новой силой. Он сказал что-то незначительное и уставился на светлое пятно в дальнем конце коридора. Краем глаза Стив заметил, что Энни бросила на него быстрый взгляд и понял, что для нее не осталось не замеченным его состояние.Они молча сделали еще несколько шагов, а потом завели разговор о том, как идут дела с их выздоровлением. Это был разговор совершенно безопасный, наиболее соответствовавший больничной обстановке. Но оба они понимали, что у них, возобновляясь опять и опять продолжается другой разговор: о Мартине, который, казалось, незримо шел сейчас между ними, о будущем, которое наступит, когда кости в ноге Стива, наконец, срастутся. Стив и Энни дошли до дальнего конца коридора и повернули назад.– Все еще снятся кошмары?– Да… Грохот, мрак… и становится невыносимо страшно.– Я так тебя понимаю…Они посмотрели друг на друга вновь вспоминая, как звучали их голоса там, под обломками здания. На мгновение им показалось, будто стерильный больничный свет померк и их вновь окутал мрак.– Вот оно! – вздрогнув подумала Энни. Стив очень хорошо знал, как это бывает; он понимал ее, а она по ночам просыпаясь в холодном поту и стараясь дотронуться до спящего беспробудным сном мужа, в отчаянии винила Мартина за бесчувственность. Но ведь иначе и быть не могло – он не пережил того, что испытали они со Стивом.– Эти сны прекратятся, – уверенно сказал Стив.– Да, сны, но не все остальное…Они прошли по коридору и направились вниз по лестнице в главный холл. Навстречу им уже поднималась первая группа посетителей с охапками цветов, подарками. Люди проходили мимо Стива и Энни, бросая на них равнодушные взгляды, и Энни на мгновение забыла, что и она теперь одна из этих посетителей, и уже принадлежит к миру, находящемуся за больничными стенами.– К тебе сегодня кто-нибудь придет?– Может быть…Настал черед Энни испытывать укол ревности, вспоминая его посетителей, которых она видела во время своего пребывания в этих стенах. Она запахнула пальто и слишком оживленно сказала:– Ну, мне пора идти. Бен остался со свекровью. Он бывает в яслях только утром и до обеда.И тут Энни с огорчением заметила, что Стиву совсем неинтересно слушать о ее детях.– О чем еще могу я ему рассказывать, – думала она. – Что нас объединяет, кроме того страшного разрушительного прошлого, которое так внезапно сблизило нас? От него, от этого прошлого, не убежать.– Да я и не хочу бежать, – сказала себе Энни. Стив неуклюже балансировал, стараясь освободить одну руку, чтобы иметь возможность прикоснуться к ней. Его лицо потемнело от гнева на собственную неловкость.Энни решила, что наступил момент для расставания и сердце ее болезненно сжалось, она заторопилась уходить, чтобы не унизить невольно Стива своей жалостью. К тому же Энни понимала, что надо поскорее проститься с ним, пока боль от очередной разлуки не овладела ими с новой силой.– Ну, до встречи. Я скоро снова приду. На днях мне опять необходимо будет встретиться с врачом, и тогда я зайду к тебе. – Она протянула ему руку, и Стив непроизвольно сжал ее своей сильной ладонью так, словно хотел удержать навсегда. Казалось, он хотел сказать: «Подожди, останься!». В глазах его было столько нежности и тоски, что Энни отвела взгляд в сторону, боясь растерять всю свою решительность.– Ты обязательно придешь еще? – настойчиво спросил Стив.– Конечно же…Она улыбнулась ему и поспешила к выходу, а Стив стоял наверху лестницы и смотрел ей вслед. Перед его мысленным взором стояло лицо Энни, когда она сегодня шла к нему навстречу по проходу больничной палаты: такое неожиданно красивое, озаренное радостным светом. Но вот она спустилась по лестнице, открыла тяжелую дверь, вышла на улицу, и Стив потерял ее из вида. Он постоял еще немного, глядя на пустой холл, где только что была женщина, дороже которой теперь не было для него никого на свете, тяжело вздохнул и медленно побрел по длинному коридору.
При первой возможности Энни снова навестила Стива. И в тот день, и во время их остальных встреч, все происходило также, как и в день их первой встречи после ее возвращения домой. С нарастающим нетерпением ждала Энни удобного момента для посещения больницы, а когда, наконец, они встречались, часы превращались в мгновения и казались ей всего лишь маленькими эпизодами, только усугубляющими ее постоянное желание видеть Стива, слушать его, чувствовать рядом. И в глазах Стива, устремленных на нее с такой любовью, она читала такие же чувства, недостающие с каждым моментом их свиданий. Они мало разговаривали, а часто просто молча сидели, крепко сжав руки и глядя друг другу в глаза. Нежность и ожидание окутывали их невидимым теплым облаком.Спустя несколько дней после ее первого посещения Стива перевели в отделение ортопедии. Он больше не спрашивал, может ли она приходить к нему без особого повода. Энни, пожалуй, не понимала до конца, как важны ему ее посещения. В монотонной круговерти будней она могла забыться хоть немного за домашней работой, заботами о детях, но у Стива не было ничего, кроме больницы, а, значит, постоянного напоминания о его немощи.Он стал решительно охранять свои встречи с ней, предупредив всех, кого знал, чтобы в день предполагаемой встречи с Энни они к нему не приходили. Большинство из его друзей, увидев его лицо в тот момент, когда он об этом говорил, не решались нарушить его предписание, и только однажды, то ли, действительно, по случайности, а скорее просто из любопытства, в один из таких дней его посетила Викки. Энни уже была у Стива, и, когда Викки их увидела, они как всегда сидели рядом, держась за руки, как будто заряжаясь силой от близости другого.Выражение их лиц остановило было Викки в ее уверенном движении через палату, но колебалась она только мгновение, а потом шагнула вперед и окликнула Стива.– Привет, любимый, я пришла сегодня вместо четверга, потому что…В это мгновение Стив взглянул на нежданную гостью и слова застряли у нее в горле. Сидевшая рядом с ним светловолосая женщина посмотрела на него, потом на Викки, в то же время, как та выкладывала на кровать книги и журналы Стива.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49