Небось, убывает?
Катберт поднялся на ноги и крепко пожал протянутую руку.
— Все под контролем, — непринужденно заверил он. — Еще сто пятьдесят футов — и дойдем до уровня реки. Как приятно снова вас видеть, миссис Донован. Надеюсь, вы в добром здравии?
Тоненькая, хрупкая брюнетка улыбнулась в ответ.
— Зовите меня просто Натали. Что еще за церемонии между старыми друзьями? После всех этих бесконечных брифингов на ранчо и дебатов на тему бетона да железа вы в семье — все равно что свой человек. Вот свекор мой на днях про вас спрашивал: что, дескать, в гости не зайдете?
С тех пор, как Катберт видел миссис Донован в последний раз, она заметно исхудала, просто-таки истаяла. Скулы заострились, глаза запали, в иссиня-черных прядях, уложенных в замысловатую прическу, зоркий взгляд различал несколько седых волосков. Искусно наложенный макияж сглаживал резкие черты лица, врожденная элегантность отвлекала внимание от неестественной худобы. Но в обведенных темными кругами глазах Катберт безошибочно читал то же горькое отчаяние, что не так давно увидел во взгляде матери.
Обе женщины научились жить с сознанием того, что любимый человек их обманывал. Мать Катберта узнала об измене мужа уже после его смерти. «Провинность» Чарли приходилась на время его помолвки, ежели байки десятилетней давности заключали в себе хоть малую толику правды. А теперь позор, погребенный в далеком прошлом, вновь стал реальностью, чтобы терзать и мучить ни в чем не повинную Натали.
Далтон нехотя признавал, что рыжеволосая красавица с огромными фиалковыми глазами, на пару с которой он нынче утром ползал по отвесной скале, вполне могла дать законной супруге повод для беспокойства. Сердце его болезненно сжалось: тревогу и боль оскорбленной жены Катберт ощущал как свою.
— Вы, никак, пообедать зашли? У меня тут в холодильнике сыщется первоклассный бифштекс, который еще несколько дней назад бегал себе по травке, да носил клеймо Донованов. Я отложила было кусок-другой для голливудских киношников, а они мне: не трудитесь, мол; они, дескать, по приезде перекусят наскоро, да и баиньки. Уж и не знаю, что они себе разумеют под «скорым перекусом», — возмущенно проворчала Пегги.
— Небось, что-нибудь вегетарианское. Салат из соевых бобов, например, — поддразнил Чарли.
— Ха! — Пегги сердито поддернула передник. — Ежели они на соевые бобы рассчитывают, так судьба им, верно, помереть с голоду. В «Трех ковбоях», слава Богу, такой дряни не держат!
— А где они, собственно? — небрежно осведомился Чарли.
Как-то уж чересчур небрежно, подумал про себя Катберт. Натали, кажется, пришла к тому же выводу. Она искоса глянула на мужа — и непроизвольно нахмурилась.
— Ну, загрузили они пару пикапчиков и укатили себе, где-то около часу дело было, — поведала словоохотливая Пегги. — Сказали, вернутся, как только стемнеет, вот я и жду их с минуты на минуту. А ежели от бифштексов они откажутся, так надо же куда-то мясо девать! Что скажете, коли я поджарю парочку для вас с хозяйкой?
Натали покачала головой.
— Не надо, спасибо. Мы просто заехали на пару минут, чтобы…
— Отличная мысль! — радостно перебил жену Чарли. — Почему бы и нет? А к бифштексам подайте-ка нам пару пива…
— Но, Чарли…
— А куда спешить, милая? На ранчо скука смертная… Далтон, вы ведь не возражаете, если мы составим вам компанию?
Катберт пожал плечами.
— Сочту за честь. Только чур, я угощаю.
Поджав губки, Натали обреченно опустилась на стул, услужливо выдвинутый для нее Катбертом. Никаких бифштексов ей не хотелось. Это и слепой бы заметил. Всякий раз, как хлопала входная дверь, мисс Донован вздрагивала и испуганно вскидывала глаза. Нетрудно было догадаться: перспектива застать прибытие «голливудских киношников», как окрестила их Пегги, бедняжку нисколечко не радует.
Катберт в очередной раз напомнил себе, что ему никакого дела нет ни до супругов Донован, ни до особы, едва не вставшей между ними. И все-таки, когда двадцать минут спустя дверь с грохотом распахнулась и в кафе и впрямь ворвалась шумная орда киношников во главе с Джиллиан, сердце его непроизвольно сжалось от острой жалости к Натали.
Колоритная подобралась компания, ничего не скажешь! Начиная от зеленокудрого подростка с серьгою в носу до статной эбеново-черной негритянки шести футов ростом, в ослепительно-бирюзовой футболке с блестящими золотыми буквами через всю монументальную грудь: «Объектив: Взгляд в Будущее». В довершение картины, на каждом плече сей величественной дамы висело по кинокамере. В парне, на шее у которого, точно стетоскоп, болтались наушники, нетрудно было угадать звукооператора. А похожая на мышку девица, застенчиво семенящая рядом с ним, очевидно, исполняла обязанности «девочки на побегушках»: без таковой ни одна съемочная группа себя не мыслит. В команде Катберта тоже не обходилось без «поди-подай».
Но взгляды всех посетителей кафе обратились не на кого-нибудь, а на режиссера и сценариста в одном лице. На знаменитую Джиллиан Брайтон, «звезду Голливуда». А что поделать, если иных ассоциаций со словом «кино» у простодушных обывателей не было! О том, чтобы чья-то киностудия находилась не в Голливуде, жители Санто-Беньо и помыслить не могли!
Молодая женщина, запрокинув голову, хохотала над какой-то шуткой звукорежиссера. И смех этот растекался по залу, точно густой, янтарно-желтый мед. И волосы ее тоже отливали янтарем: пышные, блестящие, тщательно расчесанные… и никаких тебе следов пыли и мелких веточек, еще утром «украшавших» эту непокорную шевелюру!
На ней были все те же обвисшие камуфляжные штаны и кроссовки, однако на сей раз их дополнял черный топ из облегающей ткани, выгодно подчеркивающий плавные изгибы и округлости фигуры. Эротические фантазии, возникшие в воображении Катберта в начале вечера, тут же дали о себе знать с новой силой. И, к вящему своему негодованию, главный инженер не сумел отогнать двусмысленные видения с той же легкостью, что и раньше. Соблазнительные картинки дрожали перед его внутренним взором, маня и притягивая.
Но Катберт был далеко не единственным, кто сосредоточил все свое внимание на «голливудской» знаменитости. Натали Донован застыла в кресле — очень прямая, стиснув кулачки, с побелевшими губами, не сводя взгляда с соперницы, — самого воплощения искрометной жизненной силы. А супруг ее так и ел глазами роскошную огненноволосую красавицу…
— Ух ты, ух ты, да малышка Джилл стала совсем взрослой!
Негромкое восклицание Чарли потонуло во всеобщем шуме и гвалте, возвестившем о появлении неугомонной компании киношников. Однако Катберт расслышал все до последнего слова. И Натали — тоже. Она заставила себя отвернуться от новоприбывших, — и в лице бедняжки отразилась такая мука, что Катберт мысленно чертыхнулся.
Проклятье! Неужто Донован не замечает, как страдает его жена, как терзается сомнениями и тревогой!
А Доновану, похоже, на чувства жены было глубоко наплевать. Глаза его хищно вспыхнули, в них отразилось неприкрытое восхищение. Бросив смятую бумажную салфетку на стол, Чарли поднялся на ноги и шагнул навстречу киношникам.
— Джилл?
— Да?
Молодая женщина вопросительно подняла взгляд, но озадаченное выражение на ее лице сей же миг сменилось глубоким изумлением. А изумление, в свою очередь, тут же перетекло в учтивое приветствие.
— Привет, Чарли.
Донован-младший фамильярно сжал в ладонях протянутую руку.
— Давненько не видались.
— И впрямь так. — Молодая женщина решительно высвободилась, окинула собеседника наметанным взглядом кинематографиста. — А ты почти не изменился.
Слова эти прозвучали не то комплиментом, не то упреком. Чарли вежливо хихикнул и поспешил атаковать собеседницу ее же оружием.
— Зато тебя прямо не узнать!
— А, ты заметил?
— Я слышал, ты вчера ночью чуть с утеса не сверзилась?
Джиллиан покачала головой, не то забавляясь, не то досадуя.
— В этом городе слухи разносятся, точно лесной пожар!
— Я просто радуюсь, что ты не пострадала. — Белозубая усмешка угасла. — А еще я слышал, будто твой отец умер. Мне искренне жаль, Джилл. Хороший был человек.
Со своего места Катберт отлично видел, как молодая женщина преобразилась, словно по волшебству. Смягчилась, точно растаяла. Острые углы сгладились сами собой. Фиалковые глаза затуманились, линия губ утратила жесткость. Теперь от всего облика Джиллиан веяло задушевным теплом.
— Очень хороший.
Собеседники помолчали немного: точно давние друзья, связанные воспоминаниями о дорогом для обоих человеке.
Магию момента нарушила Натали. Она порывисто поднялась от стола, неловким движением чуть не сбив на пол посуду и столовый прибор, пересекла зал и демонстративно взяла мужа под руку.
— Ах, так это и есть знаменитая Джиллиан Брайтон? Наслышаны, весьма наслышаны! Скорее представь нас, дорогой!
— Она самая, — подтвердил Чарли, нимало не смутившись. — Натали, это Джиллиан. — С каким непринужденным изяществом он это произнес! — Джилл, это моя жена, Натали.
Катберт неуютно гадал про себя, справится ли кинорежиссер с этой в высшей степени неловкой ситуацией. Прочие посетители тоже сгорали от любопытство. Пегги, опершись локтями о стойку, завороженно наблюдала за происходящим. Глаза ее по величине напоминали средних размеров блюдца. Завсегдатаи кафе взволнованно перешептывались, подталкивали друг друга в бок, кивали в сторону скандального трио. Даже неугомонные киношники уловили, откуда ветер дует, и с интересом воззрились на своего босса.
К чести ее сказать, Джиллиан приветливо, безо всякой задней мысли улыбнулась собеседнице.
— Не знаю насчет «знаменитая», но я и впрямь Джиллиан. Очень рада с вами познакомиться.
Но Натали явно вознамерилась расставить все точки над i. Крепче стиснув руку мужа, она решительно перешла к самой сути дела.
— Я так понимаю, вы с моим мужем некогда были… скажем, очень близкими друзьями?
Перешептывания разом смолкли. И в наступившей паузе непринужденно зазвенел серебристый смех Джиллиан.
— То есть я, как распоследняя идиотка, вешалась ему на шею, вы хотите сказать? Полагаю, большинству девушек рано или поздно доводится «переболеть» этой безнадежно романтической дурью! По счастью, с годами мы становимся умнее!
— В самом деле?
— За себя ручаюсь. — Джиллиан заметила, как побелевшие пальцы Натали до боли впились в мужнину руку, и голос ее смягчился, точно «голливудская знаменитость» сердцем поняла, как несладко приходится счастливой избраннице Чарли. — Все это давным-давно прошло и быльем поросло.
Катберт внутренне напрягся. Не след говорить такое в присутствии Чарли Донована! Далтон сталкивался с Донованом-младшим раза два-три, не больше, но он достаточно хорошо разбирался в людях, чтобы тут же опознать весьма распространенный тип. Смазливый, богатый, неугомонный, Чарли про себя изрядно досадовал на то, что его, видите ли, заставляют работать, и кто же? Собственный отец! Молодой человек отлично знал, что в один прекрасный день унаследует грандиозную «империю» отца, — и леса, и ранчо, и бесчисленные стада. Но до этого еще ждать и ждать, а смиряться с диктатом Чарли не привык.
Эту простую истину Катберт понял несколько месяцев назад, в тот самый вечер, когда Юджин Донован пригласил его на ранчо, — распить бутылочку-другую и в подробностях обсудить проект ремонтных работ. Единственного сына и наследника Донован-старший едва ли не боготворил. Он гордо провел гостя вдоль застекленных стеллажей, где на полках выстроились спортивные кубки и вымпелы, отвоеванные неутомимым Чарли. Он долго и со вкусом распространялся о борцовых качествах своего сынули, о его умении преодолевать любые трудности, о его целеустремленности и воле к победе, — как в колледже, так и в бизнесе. Охотничьи трофеи, украшавшие стены гостиной, — рога снежных баранов, шкуры рысей, — добытые все тем же Чарли, тоже свидетельствовали о том, что наследнику Донованов охотничий азарт не чужд.
А теперь женщина, открыто признавшая, что некогда с ума по нему сходила, со смехом утверждает, что давным-давно выбросила из головы это детское увлечение! Если бы Катберт принадлежал к породе завзятых игроков, он бы непременно поставил крупную сумму на то, что Чарли стряхнет с себя женину руку… Ага, вот, пожалуйста! А теперь начнет «подъезжать» к Джиллиан… просто-таки на максимальных оборотах!
— Каньон Санто-Беньо не слишком-то изменился, Джилл, даже за десять лет, но я с удовольствием прокатил бы тебя на вертолете над горами. Вид с высоты птичьего полета — то, что тебе надо! Глядишь, и отснимешь кадр-другой для своего фильма!
— Боюсь, что отец тебя не одобрит. Мистер Донован категорически запретил мне и моей группе проезд к каньону через свои земли.
Катберт возмущенно отхлебнул еще пива. Лучше не придумаешь: объявить парню в глаза, что он здесь — ничто, жалкая пешка в руках тирана-папочки! Неужто Джиллиан не понимает, что это — все равно что помахать красной тряпкой перед носом молодого бычка!
Но рука инженера, держащая кружку, так и застыла в воздухе на полдороге. Что, если она отлично все понимает! Что, если расчетливая интриганка прекрасно знает, что делает!
Черт подери, а ведь нынче утром он был почти готов поверить Джиллиан Брайтон. Когда она уверяла, будто приехала в Санто-Беньо с одной-единственной целью. А теперь…
— Вертолет — мой, когда захочу, тогда и взлетит, — заверил Чарли, поджимая губы. — И кого я катаю и куда, это касается меня и только меня.
— Спасибо за предложение, но аэрофотосъемки меня не интересуют. Равно как и доступ к каньону через владения Донованов. У меня на повестке дня иные договоренности.
Натали напряженно прислушивалась к перепалке между мужем и соперницей, и в лице ее читалась такая невыносимая мука, что Катберт не выдержал. Это страдальческое выражение вновь напомнило ему мать, бьющуюся в истерике той темной февральской ночью. Все еще твердя себе, что ввязываться в чужие семейные дела — верх глупости, он неспешно поднялся на ноги, задвинул стул и вразвалку подошел к Джиллиан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33