Может, разумно будет посоветоваться с доктором. Пора ей понести, давно пора. Если какая-то проблема и есть, то дело в ней самой, а не в муже. Юджин втихаря каждый месяц выплачивал изрядные алименты на ребенка, коего Чарли «заделал» еще до того, как закрутил эту дурацкую интрижку с Джиллиан Брайтон.
Черт бы побрал мерзавку, выругался в сердцах старик, вспоминая события десятилетней давности, едва не обернувшиеся катастрофой. Черт подери мерзавку: и дернуло же ее снова открывать этот треклятый ящик Пандоры!
Черт бы побрал мерзавку!
Натали расчесывала перед зеркалом шелковистые, чуть вьющиеся, иссиня-черные пряди, гадая, успеет ли уложить волосы в сложную прическу, прежде чем прозвучит гонг, созывающий семейство к столу. Или оставить как есть, распущенными? Не далее как вчера Чарли восхищенно отозвался о пышной, не знающей шпилек гриве этой негодницы… С каждым движением расчески мысли миссис Донован снова и снова возвращались к Джиллиан Брайтон. Черт бы ее подрал — за то, что мучает и искушает бедняжку Чарли видениями мира, так непохожего на Санто-Беньо… и видением женской красоты, так непохожей на ее собственную!
Отбросив расческу, Натали принялась пристально разглядывать себя в золоченом трюмо, выписанном из Италии с благословения Юджина. Свекор всецело поддержал ее намерение по-новому оформить интерьер и сам уговорил супругов отселиться в отдельное, роскошно меблированное крыло просторного особняка. Дескать, молодой семье нужно свое, уютное гнездышко.
А теперь Натали поняла: муж ее считает эту заново меблированную в европейском стиле часть дома не более чем тюрьмой, ненавистной золотой клеткой!
С замирающим сердцем Натали придирчиво, с трех разных ракурсов, рассматривала свой точеный подбородок и четко обозначенные скулы. Того, что ближе к ушам проступают крохотные шрамики, — следы пластических операций, — а кожа натянута туго, точно у мумии, она просто не замечала. Вот только верхние веки отчего-то припухли… Дрожащим пальцем Натали провела по крохотной жировой складочке. Невзирая на все ее усилия, досадный изъян не исчезает, — не помогает ни сложная диета, ни гимнастика для лицевых мышц. Придется потолковать с хирургом о новой пластической операции, — либо в Матчингэме, либо даже в Окленде. Там, говорят, специалисты куда лучше. Позвонит-ка она в косметический салон прямо завтра и запишется на следующую неделю! Нет, сперва надо дождаться отъезда этой Джиллиан Брайтон. Еще не хватало ложиться на операцию, пока мерзавка торчит здесь, в Санто-Беньо!
Черт бы ее побрал!
В десяти милях от ранчо Катберт, сам того не ведая, эхом повторил восклицание Юджина и его снохи. Так бывает, когда в некоем недоступном месте (где-нибудь на спине, под рубашкой) свербит и чешется, а рука не достает. Вот так и мысль о Джиллиан раздражала его и мучила, а избавиться от досадной помехи не представлялось возможным.
И с какой стати ему никак не удается выбросить эту женщину из головы?
Упершись ногою в низкий парапет, Катберт задумчиво глядел вниз, на реку. Он вышел поразмяться и подышать свежим воздухом, прежде чем с новыми силами приступить к окончательным расчетам предполагаемых затрат; ведь уже нынче вечером данные должны быть отосланы в Вашингтон. Однако неуправляемые мысли его снова и снова возвращались к киношникам, оставшимся среди руин. Или, точнее, к женщине, которая руководила разношерстной группой.
Ему надо бы просчитывать кубические ярды бетона, добавочные человеко-часы, рентабельность, изменения в воздействии на экономику региона в том случае, если ремонт затянется на срок более долгий, нежели предполагалось поначалу… Далтон обвел взглядом разверстую бездну за массивной бетонной дамбой: еще несколько дней назад здесь было озеро. В настоящий момент инженер не мог сказать наверняка, суждено ли ему снова заполниться водой. После двух изнурительных дней напряженных переговоров, когда телефоны звонили, не умолкая, с утра до ночи шли совещания по селектору, и страсти кипели вовсю, его босс решил «забить» на все данные и создать еще одну пространственную модель конечных элементов. Модифицированная программа ремонтных работ, которую Катберт усиленно «проталкивал», должна была обойтись на пять миллионов долларов дороже, нежели предполагала предварительная финансовая смета. Неудивительно, что Джонас, непосредственный Катбертов начальник, не спешил ввязываться в это предприятие очертя голову. Однако при таких темпах сам ремонт займет, чего доброго, не три недели, а все три года.
А завтра главному инженеру предстояло встретиться с целой коалицией: тут и представители сельскохозяйственной лиги, и сторонники защиты окружающей среды, и представители рекреационных центров, и бизнесмены, и вожди индейских кланов. Им-то и придется объяснять необходимость задержки, ведь окончательное решение еще не принято…
А нынче вечером…
Нынче вечером! Катберт Далтон все гадал про себя, успешно ли прошли съемки, удалось ли Джиллиан и ее ребятам справиться с подъемным устройством его конструкции, и встретится ли он с нею снова в кафе «Три ковбоя»?
Со вчерашнего дня Катберт с нею не виделся, лишь обменялся несколькими словами с утра пораньше, когда документалистка позвонила насчет допуска в каньон. Однако стоило зажмуриться — и перед его внутренним взором вновь вставало озорное личико в обрамлении буйных рыжих кудрей… И огромные фиалковые глаза, в которых так и плясали лукавые смешинки, пока он честно пытался объяснить элементарные законы физики… Воспоминание о том, как давеча он отклонил предложение Джиллиан поужинать вместе, изводило Катберта все сильнее, точно ржавый гвоздь, засевший в ботинке. И чем больше он о том думал, тем отчетливее досада перерастала в неуемное желание, чтобы не сказать — в вожделение. А вместе с желанием накатывал приступ отвращения к самому себе, — ну, мыслимо ли идти на поводу у собственных фантазий? У кого не далее как вчера утром в глазах помутилось от ревности при виде того, как Чарли Донован обхаживает да очаровывает Джиллиан?
Катберт раздраженно пнул бетонный парапет.
Да что такого есть в этой женщине? Как это ей удалось задеть его за живое, чтобы теперь он места себе не находил? Словно зуд от комариного укуса, только в десять раз докучливее!
В последний раз окинув взглядом каньон, Катберт Далтон зашагал назад, к административному зданию, чтобы с новыми силами, вооружившись формулой Вестергаарда добавочной массы, взяться за расчеты сжимаемых и несжимаемых жидкостей. Вот в этом, по крайней мере, он разбирался.
По счастью, даже не подозревая о том, что стала объектом столь оживленных дискуссий и столь бурного раздражения, Джиллиан благополучно загрузила оборудование и коллег по машинам, едва над каньоном сгустились сумерки и темная тень пеленою одела реку и скалы.
На протяжении большей части пути до города молодая женщина довольно мурлыкала себе под нос развеселый мотивчик. Отличный выдался денек, целых шесть часов яркого солнечного света! И ведь все равно для съемок в пещере понадобилось искусственное освещение! Втащив наверх длинные, извивающиеся, точно змеи, кабели, она, Робби и Рут разместили прожекторы, а Труди, согнувшись в три погибели, кое-как протискивалась в узкие двери и снимала внутренний интерьер. Негритянку даже удалось уломать спуститься в круглый каменный колодец, что некогда служил кивой — так у индейцев назывались ритуальные помещения. А Джереми обеспечил первоклассный рассказ про тайные обряды, что встарь вершились под землей, — причем проникнуть в колодец-киву возможно было только через узкое отверстие в крыше. Молодой женщине просто-таки не терпелось поскорее добраться до мотеля, проглядеть отснятый за день материал и прослушать магнитофонные записи.
Только об одном приходилось пожалеть: ветер упорно не желал сотрудничать. Подул где-то с полчаса и стих, так и не породив нездешних завываний и стонов, которые ей так отчаянно хотелось записать на пленку. Ну, да ладно! То, что уже отснято, — эпизоды с появлением деревни из воды, и радуга, и сегодняшний метраж, — сущий подарок судьбы! Первоклассный материал, да и только!
Едва добравшись до мотеля, Кларенс сослался на усталость и ретировался в номер. Робби и Рут оккупировали «Блейзер» и помчались в ближайший «Мак-Дональдс» милях в тридцати семи от Санто-Беньо.
А Джиллиан и Труди взялись разбираться с дневными «потоками», — так на живописном жаргоне киношников именовался текущий съемочный материал. Переодевшись в удобные шорты и футболки, они отнесли кассеты в номер Джиллиан, оставили дверь полуоткрытой, — чтобы вечерний ветерок задувал, — и уселись, скрестив ноги, прямо на полу. Вместе просматривали они метраж, отснятый за день, снова и снова прокручивая одну и ту же запись, занося в журнал всю необходимую информацию, особо помечая те кадры, где особенно удался контраст света и тени. Позже Джиллиан собиралась перенести ценные сведения в свой личный съемочный дневник. Сложная система каталогизации, изобретенная ею же самой, позволяла документалистке впоследствии с легкостью находить нужные эпизоды и кадры, когда приходил черед преобразовывать «сырой» материал в законченную последовательность визуальных образов.
В ходе съемок эта фаза считалась одной из самых важных. Каждый вечер Джиллиан на несколько часов выходила из роли автора и режиссера и, превращаясь в придирчивого критика, внимательно сопоставляла отснятые кадры с первоначальным замыслом. И зачастую одно совершенно не походило на другое. Если и впрямь не удавалось передать нужный настрой, всю гамму задуманных ощущений, Джиллиан приходилось переснимать материал заново или, может быть, менять концепцию эпизода.
— Вот оно! Паузу, быстро! — Джиллиан наклонилась к самому экрану, чтобы разобрать номер кадра. — Этот стоп-кадр я использую на художественный фон, как только пойдет легенда о Плакальщице.
— А кто у нас читает дикторский текст? — полюбопытствовала Труди, помечая искомый номер в собственном блокнотике.
— Вообще-то я подыскала неплохого актера, — вот вернемся в Хьюстон, и сделаем пробу-другую, но…
— Что такое?
Джиллиан задумчиво постучала карандашом по коленке.
— Да я вот все думаю, как бы уломать на это дело Катберта Далтона. Голос у него — как раз то, что нужно; по ощущениям — ни дать ни взять дубленая кожа и бархат!
Кинооператор громко фыркнула.
— Ох, кабы не была я замужем за парнем, который ни на минуточку мне позабыть не дает, какой редкий приз мне достался, я бы уж сложа руки не сидела! Бог свидетель, одним чтением сценария Катберт Далтон от меня бы не отделался!
— Ничего другого от него не добьешься.
— А ты откуда знаешь?
— Я предложила угостить его ужином, — призналась Джиллиан, криво усмехнувшись. — А он меня послал — о-очень конкретно!
— Послал — тебя? Ого-го! Это, несомненно, означает, что он а) помолвлен, б) женат, в) представитель пресловутого сексуального меньшинства, г) влюблен в свою прабабушку.
— Если поверить ему на слово, пункты А и Б отпадают. А судя по тому поцелую, что он изобразил давеча вечером, пункт В тоже исключается. Вот за пункт Г не поручусь…
— Даю справку, — прозвучал от дверей голос, всем похожий на дубленую кожу и бархат. — Правильный ответ: пункт Д. Ничего из вышеперечисленного.
Труди немедленно обернулась в нужном направлении. А Джиллиан застонала и крепко зажмурилась.
— Скажи, что это не он! — жалобно воззвала она к подруге.
— Прости, Джилл, бесполезняк! — Труди рассмеялась низким, грудным смехом. — Привет, Катберт. Надумал присоединиться к дискуссии?
— Не то чтобы. Просто заглянул сообщить твоему боссу, что даю «добро» на завтрашние съемки.
Труди пихнула «босса» локтем под ребра.
— Слыхала, Джилл?
— Д-да.
Молодая женщина слегка приоткрыла один глаз, — ровно настолько, чтобы послать убийственный взгляд в сторону подруги, — и оперлась руками о зеленый ворсистый ковер, собираясь встать.
— И еще поймать ее на слове касательно ужина, — небрежно добавил Катберт. — Ежели, конечно, предложение еще в силе?
И Джиллиан чуть не рухнула обратно на ковер. Проклиная собственную неуклюжесть, она кое-как поднялась-таки на ноги. В дверном проеме и впрямь высился Катберт, — его русые пряди растрепались под ветром, а в серых глазах поблескивали смешинки, ну ни капельки не способствующие восстановлению ее равновесия.
— Э, ну, наверное.
Какое блистательное красноречие! Мысленно приказав себе расслабиться, Джиллиан изобразила широкую, до ушей, улыбку.
— Ну, разумеется, в силе, а как же иначе! А когда бы ты хотел? Ну, то есть, поужинать, — поспешно добавила молодая женщина, однако недостаточно быстро, чтобы помешать Труди многозначительно хмыкнуть.
Потрясающе-мускулистые плечи чуть приподнялись.
— А ты уже подкрепилась?
Джиллиан недоуменно уставилась на собеседника. При необходимости она бы продиктовала наизусть точный план сегодняшних съемок, вплоть до последнего пункта, играючи назвала бы цифры отснятого метража с раскладом на каждый день и даже прикинула бы расходы и стоимость каждой минуты съемок с точностью до нескольких долларов. Но вот что до мирских и суетных пустяков вроде еды, тут надо поднапрячь память!
— Нет, не подкрепилась, — прояснила ситуацию Труди, грациозно поднимаясь на ноги. — Мало того: запрягла меня в работу сразу, как приехали. Кстати говоря, сдается мне, на ланч она тоже рукой махнула.
— Ты тоже не ужинала, — напомнила Джиллиан своей чересчур услужливой подруге. Нежданный визит Катберта потряс ее до глубины души, однако теперь молодая женщина постепенно приходила в себя. — Может, втроем отправимся?
— Нет уж, спасибочки. Я уж вдосталь полазала вверх-вниз по утесам, вот только верблюда не хватает, чтоб цапал меня за юбку. Лучше я в ванне полежу, а потом просмотрю еще пару-тройку пленок.
И Труди, подобрав с полу три мини-кассеты, величественно выплыла за дверь, на прощание томно помахав Катберту рукою с ярко наманикюренными ногтями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33