— Что еще за верблюды? — полюбопытствовал Катберт.
— Это долгая история. — Заперев за подругой дверь, Джиллиан небрежно засунула ключ в карман шортов. — А какую забегаловку ты предпочтешь? «Три ковбоя» или «Подзаправься!»? Это такое придорожное кафе «на вынос» в пяти милях отсюда; Робби уверяет, там вполне сносный выбор вчерашних пончиков и «хот-доги» с луком и соусом «чили».
— Решай сама. Я парень простой.
Вот эпитет «простой» Джиллиан ни за что не стала бы применять по отношению к Катберту Далтону. «Упрямый как осел» — такая характеристика напрашивалась сама собою после обмена короткими, лаконичными письмами месяц назад. «Суровый и несгибаемый», — так думала о нем молодая женщина с тех пор, как Катберт героически снял ее со злосчастной сосны. А вчера он еще и техническим гением блеснул, прочитав ей и ее коллегам краткую лекцию о рычаге и крутящем моменте или как его там.
Но в характере его мало-помалу обнаруживались и другие, неожиданные черты. Вот, например, несколько дней назад… Что подсказало ему вмешаться и предотвратить неловкую ситуацию только для того, чтобы пощадить чувства Натали? А тот нежданный «выверт», завершившийся с ума сводящим поцелуем?
Против того, чтобы поподробнее изучить именно эту сторону богатой и многогранной натуры Катберта, Джиллиан нисколечко не возражала. Но только, желательно, не в «Трех ковбоях», где Пегги О'Брайен и местные завсегдатаи кафе с нескрываемым интересом прислушиваются к каждому слову. Ее злосчастная интрижка с Чарли Донованом подарила городу пищи для сплетен на предыдущие десять лет. Еще не хватало обеспечить кумушек и кляузников на следующие десять!
— Поехали в «Подзаправься!», — предложила Джиллиан, отчасти испытывая Катберта, отчасти — себя саму. — Возьмем ужин «на вынос» и устроим пикник. Я знаю тут неподалеку классное местечко, где можно на звезды полюбоваться.
Сворачивая с шоссе на ухабистую проселочную дорогу в нескольких милях южнее Санто-Беньо, Катберт размышлял о чем угодно, только не о звездах. Пряный аромат «чили» и лука уже не на шутку раздразнил аппетит. Инженер, не думая, крутнул руль — и «Джип» резко подскочил на колдобине. Ветви сосен свисали совсем низко, обмахивая крышу джипа мягкими пушистыми лапами.
Далтону до сих пор не верилось, что он и впрямь, поддавшись идиотскому порыву, поймал молодую женщину на слове и согласился на предложение поужинать вместе. Он бы даже не задержался у дверей ее номера по дороге в кафе, и, уж конечно, не стал бы мыкаться у порога, точно влюбленный подросток под окнами у своей пассии, если бы не услышал вдруг собственное имя.
Черт подери, он бы и тогда не остановился, если бы не углядел краем глаза стройные, изящные ноги Джиллиан, вытянутые на горохово-зеленом ворсистом ковре… и эти обнаженные ноги сейчас дразнили и распаляли все его органы чувств куда сильнее, чем лук и «чили».
Вообще-то на женские ножки он никогда особенно не заглядывался. И знатоком себя не считал, куда уж ему до братца Трэвиса! Что до Джиллиан, до сих пор Катберт видел ее разве что в обвисших камуфляжных штанах… а теперь, благодаря коротеньким шортам, вдруг подумал: а ведь в эстетском пристрастии старшего брата что-то, несомненно, есть!
— Тут уже недалеко, — объявила Джиллиан, прерывая грезы мечтателя, погруженного в созерцание ее прелестных ножек. — Думаю, осталось меньше мили.
— Думаешь? А точно не знаешь?
— С тех пор, как я здесь в последний раз была, Бог знает сколько времени прошло, — рассеянно отозвалась молодая женщина. — Десять лет, по меньшей мере.
Сам собою напрашивается вопрос: и с кем это Джиллиан Брайтон любовалась на звезды в последний раз? — сардонически подумал Катберт. Уж не везет ли она его в некий приют тайных свиданий?
Мысль о том, что Джиллиан некогда каталась в этот уединенный уголок на пару с Чарли Донованом и развлекалась с ним на заднем сиденье машины, мечтательному сосредоточению не способствовала. Катберт снова с досадой крутнул руль, плохо сознавая, что делает, — и левое переднее колесо угодило точнехонько в колдобину, так что подпрыгнули все, — и машина, и Джиллиан, и запакованный ужин.
Но документалистка ни словом не отозвалась о его водительских талантах либо об отсутствии таковых. Одной рукою опираясь на приборную доску, другой крепко обхватив бумажный пакет с ужином «на вынос», молодая женщина напряженно вглядывалась вперед. Все ее хрупкая фигурка просто-таки трепетала от возбуждения, — фигурка, мягкие округлости которой тонкая футболка, заправленная в коротенькие шорты почти не скрывали.
— Прислушайся! Вот оно! — Лицо Джиллиан просто-таки сияло радостным предвкушением. Даже в слабом лунном свете, что просачивался сквозь кроны сосен, Катберт различал каждую ее черточку. — Неужто не слышишь?
Далтон напряг слух. Да, отдаленный слабый гул…
— Если ты про реку, то слышу.
— Это не река. Это водопад.
Едва джип выехал из рощицы и притормозил на почтительном расстоянии от реки, Джиллиан выпрыгнула наружу. Позабыв и про Катберта, и про «хот-доги» с соусом «чили», она проворно вскарабкалась на плоский каменный уступ. Засунув руки в задние карманы шортов, она застыла на месте, упиваясь великолепным зрелищем: в нескольких шагах от нее со скалы низвергался опалово-бледный, переливчатый, белопенный поток воды.
Катберту доводилось видеть водопады и повнушительнее. Большая часть его взрослой жизни прошла на озерах и реках мира, в том числе и самых известных. Он повидал и роскошный водопад Черчилля в Канаде, и то знаменитое место на границе Аргентины и Бразилии, где река Игуаку обрушивается с высоты трех сотен футов через порог шириной в две мили. Этот водопадик в высоту был не больше двадцати пяти или тридцати футов, но лицо Джиллиан сияло таким вдохновенным восторгом, что Далтон не мог не понять: она взирает на это зрелище глазами художника, а не гидролога.
Катберт взобрался на уступ вслед за своею спутницей. То, что радость Джиллиан так легко передалась и ему, волновало Далтона, тревожило и сбивало с толку, — почти так же, как беспричинное раздражение, накатившее несколькими минутами раньше. Ну, мало ли с кем она сюда ездила! Но мысль о том, как Джиллиан поднималась на уступ рука об руку с Донованом, отравленной иглой впивалась в сердце.
Возможно, что Катберт просто-напросто перекусил бы холодными «хот-догами» и отвез свою спутницу домой, если бы в то самое мгновение Джиллиан не обернулась к нему. Глаза ее сияли в лунном свете.
— Это одно из наших любимых мест, — тихонько проговорила она. — Наших с отцом. По-своему оно мне так же дорого, как и руины. Ведь индейская деревня почти все время скрывалась под водой… А сюда мы приезжали, когда папка хотел половить рыбу или просто потолковать по душам…
— Так ты с отцом сюда приезжала?
Джиллиан молча кивнула.
— Он служил егерем в государственном заповеднике. Я, можно сказать, в здешних лесах выросла. Он…
Джиллиан сглотнула, поыталась изобразить улыбку, чтобы скрыть иные чувства, отразившиеся на ее лице.
— Несколько месяцев назад он умер.
Тут-то Катберт и понял, что влип. Влип просто капитально! Он позабыл былые свои подозрения. Позабыл, что сейчас у него ну совершенно нет времени на то, чтобы усложнять себе жизнь. Одно-единственное желание переполняло его: утешить Джиллиан, ободрить ее и поддержать.
Катберт погладил ее по щеке. Ласково, нежно, едва касаясь подушечками пальцев.
— Мне ужасно жаль.
Джиллиан улыбнулась вымученной, какой-то беззащитной улыбкой.
— А уж мне-то как жаль! Папка, он… был очень хороший человек. Любил лес, зверье всякое, чтил законы природы. Тебе… тебе бы он понравился.
И, едва договорив, Джиллиан со всею отчетливостью поняла: обратное тоже справедливо. Катберт Далтон пришелся бы отцу весьма по душе. И выбранную им профессию папка бы всем сердцем одобрил. Ведь Грегори Далтон так часто рассуждал о пользе плотин: они, дескать, обуздывают неистовство водной стихии, чтобы человек и река могли существовать мирно, по-товарищески, не угрожая друг другу и друг друга не опасаясь. Плотина — защита и от наводнений, и от засухи.
Но отнюдь не мысль об отце заставила Джиллиан наклонить голову, так, что губы ее коснулись ладони Катберта. Все дело в том, что кожа у него теплая и чуть шершавая, а прикосновение такое ласковое… А еще — этот будоражащий, волнующий трепет, что накатил ни с того ни с сего, едва эти чуткие пальцы дотронулись до ее щеки…
Большим пальцем Катберт легонько приподнял ей голову, и таково было выражение его глаз, что радостный восторг Джиллиан превратился в жажду настолько острую, что молодая женщина вздрогнула и задохнулась.
Между бровями его пролегла морщинка.
— Замерзла?
— Нет. Да. — По спине Джиллиан снова пробежал холодок. — Не знаю.
— Сосиски с соусом «чили» тебя непременно согреют. — Большим пальцем Катберт осторожно проследил контур скул, линию нижней губки… — Или, хочешь, я попытаюсь?
— Решай сам, — прошептала она, эхом повторяя его недавнюю фразу. — Я девушка неразборчивая.
9
И, едва неосторожные слова слетели с ее уст, как Джиллиан поморщилась, словно от боли.
И надо же было такое ляпнуть! Что за глупый, нет, идиотский и в высшей степени неуместный ответ! Она-то всего лишь передразнила Катберта, простодушно повторив то самое построение фразы, что инженер использовал, предлагая ей самой сделать выбор между двумя ресторанчиками! Но в данном конкретном контексте прилагательное «неразборчивая» обретало дополнительный, очень неприятный смысл.
В сознании тут же воскресли болезненные воспоминания. «Неразборчивой», «распутной» и «бесстыжей» заклеймил молодую женщину Юджин той кошмарной ночью, когда обнаружил ее в объятиях сына. Досадуя на то, что прошлое до сих пор не утратило над нею власти, Джиллиан сей же миг решительно дала обратный ход.
— Я знаю, что тебя загодя ознакомили с подробностями моего «темного прошлого», однако прошу не воспринимать мои слова как приглашение к чему-то большему, нежели поцелуй-другой.
— А я ничего плохого и не подумал.
А большой палец его между тем снова принялся за дело: ласкал, осторожно поглаживал, сбивал с мыслей. В серых как сталь глазах Джиллиан разглядела свое отражение, — а в следующий миг в них вспыхнул опасный огонек.
— А что, если я заставлю тебя передумать?
— Полагаешь, удастся?
— Попытка не пытка, — прошептал Катберт.
И припал к ее губам. Джиллиан застыла неподвижно, твердо вознамерившись не повторять ошибок десятилетней давности. Она влюбилась по уши, — или решила, что влюбилась, — в обворожительного негодяя и напрочь позабыла о руинах и съемках. Нет уж, больше такого безобразия не случится!
Наверное, нужно было подумать об этом прежде, чем приглашать Катберта на подлунный пикник у водопадов. И, наверное, она и впрямь мечтала о новом поцелуе: мечтала снова ощутить его губы, теплые и упругие, и обольстительно-коварные. Но эта предательская слабость отнюдь не означает, что сразу по возвращении в мотель она уляжется в его постель или пригласит его в свою собственную.
Но когда Катберт оторвался-таки от нее, то в потемневших глазах его молодая женщина прочла горестный вопрос. Кажется, ее холодность несказанно опечалила Далтона, чтобы не сказать «обидела». И Джиллиан поняла: необходимо сей же миг расставить все точки над «i».
— Я не передумала, — тихо проговорила она.
— О'кей. — Большой палец Катберта в последний раз скользнул по ее нижней губке — и инженер послушно отвел руку. — Тогда давай ужинать.
И Катберт вразвалку зашагал к джипу за пакетами со снедью. Удивляясь тому, как легко ее спутник капитулировал, Джиллиан проводила его глазами. Молодая женщина никак не ожидала, что Далтон так легко сдастся, и, вопреки здравому смыслу, почувствовала себя задетой.
Строго-настрого приказав себе перестать валять дурака, Джиллиан опустилась на камень, подобрала ноги, и принялась ждать.
Очень скоро Катберт возвратился вместе с отсыревшим бумажным пакетом. Держался он с подчеркнутой небрежностью: дескать, ничего особенного между ними не произошло. Однако за внешней беспечностью скрывалось горькое разочарование: досада грызла его и мучила, точно красные муравьи — неосторожного туриста, расположившегося подремать на муравейнике. Для того, чтобы оторваться от Джиллиан несколько мгновений назад, ему потребовалась вся сила воли и даже более. Все его существо до сих пор ныло от неутоленного желания. Как его влекло к этой женщине!
А вот ее к нему — нисколечко. Джиллиан достаточно ясно дала ему это понять. Видимо, он неправильно проинтерпретировал все ее «сигналы», и в приглашении поехать за город и полюбоваться на звезды прочел куда больше, нежели сама Джиллиан в него вложила. Хуже того, он слишком много думал о том, давешнем поцелуе. А ведь в тот момент Джиллиан Брайтон всего-навсего играла спектакль, рассчитанный на вполне определенную аудиторию, напомнил себе Катберт, закусив губу. Оба они играли, если на то пошло.
К сожалению, напоминание это ничуть не утишило ноющую боль в нижней части тела. И в результате Далтон не стал возражать, когда спутница его стерла пальцем последнюю капельку чили, затаившуюся в уголке губ, запихнула скомканную салфетку и пустые жестянки из-под пива в бумажный пакет и заметила, что пора возвращаться в мотель.
По дороге обратно беседа текла куда менее свободно, нежели по пути к водопаду. Катберт даже не пытался оживить разговор шуткой-другой. Острый соус «чили» тяжко лег на желудок, раздражающе неотвязное влечение к Джиллиан — на душу, так что в течение ближайшего часа ему нашлось о чем подумать. Но вот машина свернула на парковочную площадку мотеля, — и с губ молодой женщины сорвалось раздраженное восклицание, немедленно придавшее мыслям Катберта несколько иное направление.
— Это еще что за чертовщина!
— В чем дело? — покосился на спутницу Далтон.
— Кто-то из моих ребят побывал у меня в номере, а дверь запереть и не подумал! Оставил открытой настежь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33