Села.
– Рад слышать. Проходи. Садись. Чувствуй себя как дома, – иронически пригласил он. – Изложи свою проблему. Я так понимаю, есть проблема?
– Большая. – Она положила газету на стол и ткнула в заголовок на первой полосе. – Здесь говорится: «Всемирно известный разоблачитель призраков Зак Кингстон разоблачает местное привидение».
Кустистые брови сошлись.
– Я знаю, что там говорится. Одно из поразительнейших требований моей работы – умение читать.
– Верно, – согласилась она, ведя свою линию скорее напористо, чем тактично. – А другое – умение отделить истину от вымысла.
– Полегче на поворотах, – прорычал редактор. – Младшим сотрудникам следует очень тщательно выбирать выражения в разговоре с начальством. Особенно тем младшим сотрудникам, которые получили работу благодаря семейным связям.
– Да, сэр. – Она смотрела выжидающе.
Он шумно втянул воздух.
– Так ты утверждаешь, что в этой статье не все правда?
– Да, сэр. – И, увидев, что его лицо пошло красными пятнами, поспешила поправиться: – Ну, в некотором роде.
– В некотором роде? – проревел он.
От страха ее глаза стали еще больше.
– Всего только одно малюсенькое-премалюсенькое словечко, против которого я возражаю, – ответила она, водя пальцем по газетной строке. – Вот и все. Только одно словечко. Здесь сказано «разоблачает».
– Разоблачить – выявить подлог или обман, – так говорит словарь.
– Угу. Совершенно верное определение. – Рейчел откашлялась. – Вот только нет ни подлога, ни обмана, чтобы выявлять. К тому же «разоблачает» звучит так, будто профессор Кингстон действительно сделает это. Разоблачит, я имею в виду.
– А он этого не сделает?
– Нет.
– Вздор! Я сам говорил с этим человеком. Он сказал, что намерен разоблачить мнимого духа с Ранчо де ла Белла Мадонна.
Она просияла, довольная тем, что он так быстро ее понял. По опыту она знала, что обычно это занимало гораздо больше времени.
– Точно! Я ведь работаю и на Ранчо, так кому же знать, как не мне.
– Что знать? – простонал он.
– Что это смешно.
– Боюсь, я потерял нить разговора, – сказал редактор, устало потирая лоб. – У меня был тяжелый день. Я устал. Мой обед стынет, а жена раскаляется. Не кажется ли тебе, что пора закругляться? О чем, дьявол меня побери, ты толкуешь?
Рейчел подалась вперед.
– Я говорю о профессоре Кингстоне и его заявлениях. Статья написана так, будто он и вправду сделает это. Разоблачит Франциску.
– Франциску?
– Нашего духа. А тут совсем другое дело. Она – настоящий дух, а не мнимый. Франциска – дух, являющийся на Ранчо. Она наша родственница.
Мистеру Харперу потребовалось некоторое время, чтобы переварить это. Он сел прямее.
– Минуточку. Ты хочешь сказать, что Франциска Ариста – твоя родственница?
– Точно. И она на самом деле существует. Что бы ни говорил профессор Кингстон. Он ее не разоблачит. – Она нахмурилась, возвращаясь к газете. – Поэтому-то я и возражаю против статьи. Тут полно неточностей.
– Помолчи минутку, дай мне подумать.
Рейчел послушно замолчала, хотя и не понимала, о чем тут думать. Все очень просто. В газете допущена ошибка. Профессор Кингстон не может разоблачить Франциску, и нужно напечатать опровержение.
Наконец редактор заговорил:
– Ты здесь работаешь недавно, так, Эйвери?
– Так, сэр. – Плевать она хотела на издевательскую искорку в его глазах. Ничего хорошего она все равно не предвещала.
– И ты обращалась ко мне с просьбой дать тебе шанс сделать собственный материал.
Она воспрянула духом. Может быть, это вовсе не издевательская искорка, а проблеск редакторской мудрости? Вполне естественная ошибка, учитывая то, что у нее нет никакого опыта в этой области.
– Да, сэр! Я очень хочу получить этот шанс.
– А я хочу тебе его дать. Все, что ты должна сделать, – это всюду следовать за профессором Кингстоном и написать серию статей, подробно освещающих его эксперименты и получаемые результаты. Или, – добавил он, когда она нахмурилась, – отсутствие оных.
Она прижала руки к груди.
– Нет.
Он излучал оптимизм.
– Получится отличный материал. Ты же просила настоящее задание. Я пытаюсь быть хорошим начальником и дать его. Это твой серебряный шанс.
Она вскинула глаза.
– Серебряный шанс? А я думала, он должен стать золотым…
– Материал не настолько большой. Так ты что же, не хочешь написать сенсационную статью?
– О нет, мистер Харпер. В смысле да, мистер Харпер. Только вот…
– Тебе нравится работать младшим сотрудником?
– Нет. В смысле да! В смысле – мне нравится моя работа.
– В смысле – тебе нравится получать еженедельный чек, даже такой маленький.
– Вы меня поняли.
Редактор разглядывал ее из глубин своего кресла. Он взял со стола карандаш и начал постукивать им по колену.
– Ты же сможешь быть объективной в этой статье?
Рейчел поспешила успокоить его:
– Я могу быть объективной. Конечно, могу. Я права, а он – нет.
Брови мистера Харпера полезли вверх.
– Поскольку объективность для тебя не проблема, так почему бы не написать материал? Ты сказала, что работаешь на Ранчо. Это дает тебе превосходную возможность для… э-э…
– Шпионажа? – невинно спросила она.
Брови его упали.
– Наблюдений. Репортеры наблюдают и сообщают о своих наблюдениях.
– Я была бы счастлива сделать этот материал, – сказала она, пытаясь быть покладистой. В конце концов, этот человек дал ей работу. – Беда в том, что нет большого смысла его писать. Мистер Харпер снова вздохнул.
– Вообще-то, я не обязан это выслушивать. Я босс. Ты репортер. Ты должна целовать мне… ноги и благодарить за единственный в жизни шанс. И тем не менее. Почему нет смысла писать эту статью?
– Потому что это не-статья, а вы не можете продавать газеты с не-статьями.
– He-статья? – повторил он, выделив «не».
– Точно. Или станет не-статьей после того, как я поговорю с профессором Кингстоном. – Она поморщилась. Разве конкретные факты не лучшее, с чем можно обратиться к человеку науки? Звучит разумно. Как только она объяснит, кто такая Франциска, и покажет, что это привидение существует на самом деле, он уедет. А из этого следует, что в статье, которую заказывает редактор, писать будет не о чем.
– Понял. – Мистер Харпер подался вперед. – Рейчел, я аплодирую твоему непробиваемому упрямству. Честное слово. Достойное восхищения Качество для любого, кроме, может быть, человека, которому даешь работу. Но что есть, то есть. Предоставь мне беспокоиться о продаже газеты. Именно за это я и получаю жалованье. А ты постарайся заработать свое, сделав то, что я говорю.
Он замолчал, и Рейчел поняла, что надо хоть что-то сказать в ответ. Единственное, что пришло ей в голову, было: «Да, мистер Харпер». К счастью, ответ оказался правильным. Работодатель улыбнулся.
– Отлично. Теперь. Ты берешься за дело и пишешь эту не-статью. И я ожидаю от тебя объективности, честности и точности. В недельный срок ты сдаешь материал – и предоставляешь мне судить, стоит опубликовать его или нет.
– И если не стоит?
– Тогда ты оказываешься при не-работе.
Она порывисто кивнула.
– Вы меня уговорили. Где можно взять журналистскую карточку?
Рейчел доехала на городском автобусе до гостиницы «Примавера», прекрасного старинного здания с белыми оштукатуренными стенами и красной черепичной крышей, стоящего в окружении финиковых пальм. За гостиницей находилось несколько отдельных коттеджей. Профессор Кингстон, как она выяснила, занимал один из них под названием «Линда Виста», номер люкс.
Быстро прошагав по извилистой тропинке, она обнаружила коттедж с надписью «Линда Виста», выложенной цветной мозаичной плиткой на полу веранды. Над входом изгибалась деревянная решетка, увитая бугенвиллеями.
Несколько секунд было потрачено на то, чтобы проверить узел волос на макушке и расправить юбку. Заметки! – вдруг вспомнила она. Репортеры должны делать заметки. А поскольку она теперь принадлежит к пишущей элите…
Порывшись в сумочке, она отыскала розово-белую полосатую ручку с огромным красным сердечком на конце и скомканный конверт. Отлично… Набрав в легкие побольше воздуха, она постучала в дверь. И вот дверь открылась.
Дверной проем заполнил грозный широкоплечий верзила. Он скрестил руки на мускулистой, обтянутой рубашкой для поло груди.
– Да? – не слишком дружелюбным голосом произнес он.
Рейчел сглотнула. Наверное, телохранитель профессора. Она не сомневалась, что профессор, при его роде занятий, серьезно нуждается в защите. Вероятно, здесь будет уместной милая, открытая улыбка. Она выдавила из себя ухмылку типа: «Я пришел с миром, пожалуйста, не бей меня».
– Я пришла, чтобы встретиться с профессором Кингстоном.
Он шагнул за порог, ответная улыбка перекосила рот. В уголках рта прорезались глубокие морщины, морщинки помельче разбежались от глаз. Должно быть, он любит смеяться, решила она, но, едва встретилась с холодными золотисто-зелеными глазами и разглядела в них цинизм, поняла, что ошиблась.
– Я не вовремя? – спросила она, торопливо отступая. Наверно, с улыбкой вышла ошибка. Он, должно быть, понял ее в смысле «мой меч – твоя голова с плеч». Она неловко оступилась и принялась лихорадочно жонглировать сумочкой, ручкой и конвертом. – Я могу прийти в другой раз.
– Встреча не была назначена.
– Нет, не была, – призналась она, разобравшись наконец со своим имуществом. Она прижала непокорные вещи к груди и пролепетала, широко раскрыв глаза: – И что, я не смогу увидеть профессора?
Он склонил голову набок, и копья солнечных лучей высекли из его вьющихся волос цвета красного дерева медные искры.
– По какому поводу? – спросил он после долгой паузы.
Она рассматривала верзилу с восхищением. Хорош. Очень хорош. Может быть, на нем удастся научиться основам тонкого искусства, как быстро нейтрализовать недоброжелателей? В ее профессии это очень пригодится.
– Вы даже лучше, чем наша миссис Дамфри, – сообщила она. – Она охраняет офис шефа. Мимо нее никто не проскочит. Никто.
– Кроме вас.
Она скромно потупилась.
– Ну, вы должны понять. Мне приходится. – Она снова вскинула глаза. – Между прочим, миссис Дамфри всегда готовит кофе к четырем. Если не мешкать, можно проскользнуть в офис, пока она ходит за водой.
– Потрясающе. Но вы все еще не сказали мне, по какому поводу хотите видеть профессора, – напомнил он. Он по-прежнему блокировал вход в коттедж, и Рейчел осознала, что, если хочет увидеть профессора, должна преодолеть этот первый и наименьший камень преткновения. Этот первый и наибольший камень преткновения.
– Точно. – Она сгребла атрибуты репортерской профессии в пригоршню и протянула руку вперед. – Рейчел Эйвери, репортер «Новостей родного города». Я хотела задать профессору Кингстону несколько вопросов, если у него найдется минутка.
Он поднял бровь, а глаза стали еще холоднее.
– Вы репортер?
– Да.
Он выпятил челюсть, морщины у рта стали резче. Лицо не внушало ни малейшей надежды. Наверное, у него антипатия к газетчикам. Какая досада!
– Докажите, что вы репортер, – потребовал он.
– Да… конечно. – Она опустила руку и еще раз перетасовала вещи. – Видите?.. Ручка и бумага, так что я могу все записать. – Она смотрела на него с надеждой.
Мимолетная улыбка помимо его воли смягчила жесткие черты.
– Очень профессионально.
– Спасибо. Я стараюсь.
Он отступил в сторону:
– Думаю, вам лучше войти.
Не самое любезное из всех приглашений, какие доводилось слышать, но ей удалось добиться своего, а это куда важнее.
– Вы выглядите гораздо симпатичнее, когда улыбаетесь, – решила отметить она, осторожно протискиваясь в дверь. Он освободил не слишком много места. Бедро коснулось его бедра, и Рейчел едва справилась с инстинктивным желанием сбежать. – Вам бы стоило делать это почаще, – удалось добавить.
– Благодарю за совет, – голос звучал сухо. – Я буду иметь в виду.
Она свернула в облицованную кафелем прихожую и замерла.
– Боже мой!
Номер был огромный, с квартирной планировкой. Справа видна была прекрасно оборудованная кухня, слева – небольшой кабинет. Она прошла через холл в гостиную и утонула в пушистом ковре цвета морской волны.
Провела рукой по плетеной мебели, расположенной полукругом у камина.
– Камин? Вы думаете, им на самом деле пользуются?
– Зимой – возможно.
Оказывается, профессорский компаньон-телохранитель шел почти вплотную за ней. Рейчел не сознавала до сих пор, насколько широки его плечи. Она судорожно сглотнула. Телохранителям положено быть большими. И широкоплечими. И крепкими. Им положено заставлять людей чувствовать себя неуверенно. Она только не знала раньше, что людей от этого бросает в жар и у них перехватывает дух. Она быстро шагнула подальше от него, надеясь, что расстояние ослабит симптомы.
– Камин – это слишком большой расход ради двух-трех месяцев, когда им стоит пользоваться, – ухватилась она за начатую тему. – Зимы здесь довольно короткие и не очень холодные. По крайней мере не настолько холодные, чтобы оправдать эту штуку. – Не слишком ли много она болтает? На всякий случай сжала губы.
Он пожал плечами.
– Не будь камины нужны, гостиница бы их не устанавливала.
– Резонно. – Решив увеличить расстояние, она перешла к музыкальному центру. – Бог ты мой! Видеомагнитофон, проигрыватель компакт-дисков, двухкассетник, телевизор с дистанционным управлением…
– Все домашние удобства.
– Хорошо сказано. В этом номере больше аппаратуры, чем в нашем магазине, не говоря уже о моем доме. Профессор Кингстон, должно быть, набит деньгами, если останавливается здесь. Что, разоблачение призраков – доходное дело?
Не удержавшись, она ткнула пальцем в кнопку проигрывателя. Из колонок вырвался рев «тяжелого металла», и она отскочила, с размаху влетев в его твердую грудь. О Боже!
Потянувшись через нее, он ткнул в другую кнопку и восстановил тишину.
– Не настолько доходное, как надувание доверчивых людей россказнями о духах, явлении призраков и мистических силах, – раздался непосредственно сзади и сверху его голос.
Она повернулась к нему лицом, вынужденная задрать голову, чтобы посмотреть в глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20